Дочь ресторатора Арама Мнацаканова, после Москвы и Петербурга собирающегося покорить Лондон и Берлин, побывав официанткой, старт-менеджером, хозяйкой бара и управляющей рестораном, стала студенткой театрального вуза и ассистентом Андрея Кончаловского. Она всем советует найти себя.
Что такое золотая молодежь? Я лично не понимаю. «Википедия» дает следующее определение: это молодые люди, чью настоящую жизнь и будущее устроили влиятельные и высокопоставленные родители, из-за чего она стала легкой и беззаботной, а сами они — ее прожигателями. Но ведь все нормальные родители стремятся сделать жизнь своих детей лучше, чем была у них. У нас принято считать, что, если человек родился с серебряной ложкой во рту, он априори бездельник. Никто не станет разбираться, кто сам зарабатывает, а кому дает деньги папа. Кто-то и про меня может сказать: «Ну да, отец у нее ресторатор, сама живет в центре Москвы, горя не знает». Я убеждена, это очень хорошо, когда родители помогают своим детям, позволяют работать рядом с собой, пробовать себя в разных сферах. Ведь зачастую только таким вот методом проб и ошибок человек может найти себя. Я долго искала, прежде чем поняла, в чем мое призвание.
Еще в возрасте десяти лет я попала в детский хор Мариинского театра, была задействована в нескольких спектаклях. Помню, как с «Золотом Рейна» мы получили «Золотую маску» в Москве, выступали на сцене Большого театра, — разумеется, на поклоны выбегали самыми первыми (смеется). Это было больше, чем просто хобби, я относилась к этому занятию абсолютно серьезно, как к любимой работе. Времена в России были непростые, и когда появилась возможность уехать в Германию, родители решили ею воспользоваться и дать нам с братом Мишей шанс получить хорошее образование, выучить язык, просто пожить в Европе. Первое, что я спросила, узнав об этом: «Как я оставлю театр?». Причем папа по-прежнему жил в Петербурге, где открыл тогда первый винный бар «Пробка».
Немецкую систему образования я изучила досконально. На второй день нас с Мишей отправили в школу на окраине Берлина, в класс для плохо говорящих по-немецки, где в основном учились дети поволжских немцев, которые сразу спросили: «Чё, давай водочки дерябнем?» (смеется). После испытанного там культурного шока нас определили в школу поближе к центру, турецко-арабскую, где постоянно случались поножовщины и драки, в которых вынуждены были участвовать директор и учителя. Через полтора года нас с братом перевели в здание в центре Берлина, обнесенное по периметру огромным забором, с автоматчиками на входе, это была еврейская гимназия. Четыре года я ходила к нулевому уроку в синагогу и учила иврит, участвовала во всех театрализованных постановках и праздниках. Это была веселая жизнь, мы быстро заговорили по-немецки и к окончанию школы обзавелись множеством друзей. Но тут пришло время вернуться на родину.
К этому моменту у меня уже был ресторанный опыт. Каждые каникулы мы приезжали в Петербург, и я работала в «Пробке», потому что мечтала быть там, где папа, чем бы он ни занимался. Сначала я чистила пепельницы, убирала грязную посуду и была абсолютно счастлива: общалась с людьми и понимала, что обязанности официанта мне удаются на раз, два, три. Вскоре стала менеджером, а потом управляющей, и это было ошибкой: я считаю, что в восемнадцать лет нельзя занимать такую должность. Вместе с Мишей мы открыли бар «812» — таких заведений с правильными коктейлями в Петербурге еще не было, и мы стали первыми. Но когда ты месяцами работаешь всю ночь и просыпаешься в пять часов вечера — это ад. Папа понял, что мне тяжело, и по-отцовски принял за меня решение, что я должна уйти.
В 2012 году я переехала в Москву, устроившись в компанию Андрея Насоновского ProactivePR. Для меня это был огромный рывок и бесценный опыт: фирма, никак не связанная с ресторанным бизнесом, серьезная школа. После открытия бутика Cartier в Петербурге, где я помогала в организации мероприятия, я стала проджект-менеджером по Chanel: мы делали декорации для витрин, устраивали поп-ап-стор, мероприятия, презентации.
Через год папа предложил мне снова работать вместе. Ему нужен был человек, который бы полностью координировал открытие ресторана «Пробка на Цветном» в Москве. Тогда же я решила понять, чем хочу заниматься в жизни дальше, после запуска ресторана. Вот ручка, вот бумага, осталось только написать, что я люблю делать больше всего и чему захочу посвятить двадцать четыре часа в сутки. Через неделю пришло понимание: хочу петь и танцевать! И тут меня осенило — я вспомнила про детские годы в Мариинском театре и решила пойти в Театральный институт. Нашла педагога и каждую пятницу приезжала в Петербург, всю субботу и воскресенье занимаясь с ним подготовкой к вступительным экзаменам. Папа недоумевал, зачем я так часто мотаюсь сюда. Настал день икс, когда он посадил меня перед собой и спросил: «Ну, признавайся. Ты беременна и выходишь замуж?». Я говорю: «Нет, Арам Михайлович, это более дорогой проект. Я поступила в Театральную академию, на актерско-режиссерский факультет».
Сейчас я на четвертом курсе и с каждым годом становлюсь счастливее. У нас очень сильные педагоги, великолепная классическая школа, и я горжусь, что учусь в таком вузе. Процесс обучения занимает почти все время: с девяти утра до четырех часов дня практические и теоретические занятия в академии, а потом до полуночи работа в мастерской над этюдами.
Год назад по воле случая я познакомилась с Андреем Сергеевичем Кончаловским. Он пригласил меня вольным слушателем в маленький городок Констанц на границе Германии и Швейцарии, где репетировал с итальянскими актерами трагедию Софокла «Эдип в Колоне» для невероятно красивого театра «Олимпико», построенного великим архитектором Андреа Палладио в Виченце. Речи о работе вообще не было, для меня это была редкая возможность понаблюдать со стороны, как ставит спектакль талантливейший человек. Конечно, я согласилась! Но на месте оказалось, что я единственный человек в нашей группе, который говорит по-немецки. Нужно было найти помещение для репетиций, декорации, и так получилось, что я начала реально работать. У нас сразу все сложилось, стало происходить что-то метафизическое. Дальше я поехала вместе с Андреем Сергеевичем в Италию, а по возвращении в Россию он предложил мне стать его творческим ассистентом. Совмещать работу с учебой казалось невозможным, но мастер моего курса профессор Борис Евсеевич Уваров позволил мне вольно посещать занятия и сдавать сессию со всеми, за что я ему безмерно благодарна.
Сейчас я работаю с Андреем Сергеевичем параллельно над тремя проектами: он ставит «Вишневый сад» в Театре имени Моссовета, осенью приступит к съемкам художественного фильма «Рай», а в следующем году выпустит рок-оперу «Преступление и наказание» в Театре мюзикла. Это не просто потрясающий опыт для меня как будущего режиссера — это то, чем я живу, что меня вдохновляет и приносит удовольствие каждый день. Есть, правда, одна большая беда: я теперь всех мужчин называю Андрей Сергеевич (смеется).
Фото: Эля Алиева
Комментарии (1)