«Через год после ампутации ног я вновь занялся бегом»: паралимпийцы о тренировках, допинге и жалости

Сергей Александров

36 лет, горнолыжник, единственный петербуржец, который принял участие в Паралимпиаде-2018 в Пхенчхане

Девять лет назад во время восхождения на Эльбрус я сорвался с 5-тысячной высоты. С оторванными ногами я 30 часов ждал спасателей. Обычно люди в такой ситуации живут около 1,5 часов, но я многие годы занимался спортом — мог двое суток бежать спринт с тяжеленным рюкзаком. Вот и выкарабкался. Потом две недели реанимации — тебе, откровенно говоря, хреново, ты теперь без ног. Все, казалось бы, мир рухнул. Но у меня такого ощущения вообще не было. Единственное слово, которое в голове крутилось, — это «подарок».

Мне повезло с врачом, который ставил на протезы. Я уже через неделю ходил по квартире, а через две — прошел пару километров к дому своей нынешней жены. Вопрос упирался в усилия и возможность терпеть боль — начинать ходить на протезах очень неприятно. Поэтому бывает так, что человек жалеет себя, забивает на обучение и остается в инвалидной коляске.

Через год я решил, что пора возвращаться в спорт. Занялся бегом и нашел тренера. А он говорит: «Что ты бегаешь? Давай тебя на лыжи поставим». Короче, сумасшедший тоже человек. Сначала вообще ничего не получалось. А сейчас я единственный горнолыжник в сборной России, выступающий на протезах. У всех остальных ребят незначительные нарушения — у многих не хватает фаланги пальца на руке, например.

Правила паралимпийских горных лыж ничем не отличаются от обычных. Есть только система гандикапа. То есть у спортсменов с минимальными поражениями результаты по времени умножаются на единицу, а с максимальными (как у меня) — на 0,94. Благодаря этому удается сохранять конкуренцию.

Из-за допингового скандала нас допустили выступать на Паралимпиаде только под нейтральным флагом. До конца вообще было непонятно, разрешат нам участвовать в Играх или нет. Двое спортсменов прямо у трапа самолета ждали решения — в итоге вместо Кореи полетели домой. Хотелось бы сказать, какой это праздник, когда попадаешь на соревнования такого уровня. Но на самом деле все, что там происходит, — это спокойная ежедневная работа. Проснулся, позавтракал, поехал на трассу. Чем ближе ты к своему обычному состоянию и чем меньше эмоций тратишь, тем выше результат в итоге.

Вообще, Паралимпиада не была моей главной целью. Я просто схожу с ума от ощущения горнолыжной трассы — это то самое состояние «здесь и сейчас». С одной стороны, ты чувствуешь нереальную центростремительную силу, с другой — абсолютную гармонию своих движений.

Александра Бердник

27 лет, многократная чемпионка России, чемпионка Европы и мира по танцам на колясках

Я профессионально занимаюсь танцами на колясках больше 10 лет. При этом в обычной жизни коляской практически не пользуюсь — могу хоть и с усилиями, но ходить сама. Просто танец без нее был бы невозможен. Но невозможен он и без меня! Во время танца коляска — это мое продолжение, необходимый спортивный элемент.

Танцы на колясках включены в Паралимпийские игры, но не в официальную программу соревнований (мы очень ждем, когда это изменится). Зато на нас распространяются ограничения Международного паралимпийского комитета. Например, сейчас танцорам из России запретили участвовать в официальных международных соревнованиях из-за допингового скандала. Вообще, история с допингом и паралимпийцами абсолютно безумная — я не понимаю, почему должна работать коллективная ответственность? В сентябре я сломала ногу, и у меня был выбор: использовать для обезболивания либо анальгин, либо вещество из запрещенного списка. Я выбрала анальгин — иначе была бы положительная допинг-проба. А я из-за нее не хочу лишаться возможностей — без танцев и соревнований себя не представляю.

На чемпионате мира в Японии в 2013 году мы проиграли основным соперникам один балл. Было обидно, но мы с партнером вернулись в Петербург и сразу стали готовиться к следующему соревнованию. Спорт вообще научил меня правильно реагировать на ошибки. Сейчас они всегда становятся только большим стимулом для работы. Я часто сталкиваюсь со стереотипами о людях с инвалидностью: либо ты герой, либо тебя нужно жалеть. Многие до сих пор не понимают, как человек с инвалидностью может не нуждаться в помощи и быть счастливым.

Евгений Борисов

33 года, чемпион России по парагребле, чемпион Европы по indoor-гребле (гребля в закрытом помещении на специальных тренажерах)

Спортом я занимаюсь 23 года. До травмы это были профессиональные занятия дзюдо и самбо. И даже после того, как мне ампутировали кисть руки, я продолжил. Карьера в единоборствах закончилась на международных соревнованиях в Испании, где я уже выступал с протезом. Сняли из-за одностороннего захвата — по правилам единоборств нельзя одной рукой держать захват, нужно двумя. В итоге мне запретили участвовать в соревнованиях такого класса.

Так я начал пробовать другие виды спорта. Были лыжные гонки, я даже стал чемпионом Петербурга. Но уперся в границы, которые не преодолеть: были люди в России, которые намного сильнее, чем я в этой дисциплине, и я это понимал. А для меня ощущение здорового соперничества очень важно. Если ты любительским спортом для себя занимаешься — это одно. А когда занимаешься профессиональным и заведомо знаешь, что не победишь, — зачем туда идти?

Мне кажется, адаптивный спорт в России держится сейчас на энтузиазме спортсменов. Никакой серьезной поддержки этому на уровне государства на самом деле нет — это ведь не спорт высоких достижений, на который обращено основное внимание. Приходится самому находить деньги на сборы, даже на экипировку. Но я продолжаю, потому что мне это интересно и я без соревнований не могу. Сейчас учусь в Университете имени Лесгафта на тренера, хочу начать учить других спортсменов с ограниченными возможностями и добиваться развития адаптивного спорта в городе.

Анна Карпушина

36 лет, спортсменка сборной России по керлингу на колясках

Я получила травму позвоночника в 18 лет. Какое-то время понадобилось, чтобы реабилитироваться и прийти в себя. Поняла, что без спорта не смогу прожить. Поэтому сразу, как села на коляску, решила возвращаться в строй. Сначала было профессиональное плавание, а потом меня пригласили играть в керлинг. Когда я занималась и плаванием, и керлингом, у меня было по пять тренировок в неделю. Это очень выматывало, и нужно было делать выбор. Я выбрала керлинг, потому что это командный вид спорта. Он дает куда больше общения, а человеку с ограниченными возможностями это общение необходимо. К тому же люди в твоем положении все же лучше тебя понимают.

Я вхожу в общественную комиссию по доступной среде Московского района Петербурга. С доступностью у нас становится немного лучше, но в основном в спальных районах. Наша комиссия, например, проверяет каждую новостройку. А вот в историческом центре по-прежнему тяжело передвигаться. Человеку на коляске ни поесть, ни кофе выпить, если захочется, — попасть в заведения мешают ступени. А чтобы всего лишь занизить поребрик, нужно получать разрешения у КГИОП (Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры). Это практически нереально. Плюс все упирается в бюджетные средства. Хорошо, что появилась помощь в метро. Правда, когда я пыталась добраться со станции «Московская» на «Парк Победы», мне понадобилось 45 минут. Позже после нашего обращения там установили электроподъемник.

текст: Катерина Резникова
фото: Алексей Сорпов

Редакция благодарит благо­творительный фонд «Точка опоры» за помощь в организации съемок.  С 2010 года фонд занимается поддержкой спорта людей с ограниченными возможностями в Петербурге. Многие спортсмены имеют возможность попасть на соревнования именно благодаря «Точке опоры». Поддержать фонд и оставить пожертвование вы можете здесь.