Андрей Якунин: «Проект нового здания Музея Достоевского отражает XXI век»

Как вышло, что карьере в монополии вы предпочли такую тревожную среду, как отельный бизнес?

Комбинация случайностей и личных предпочтений. В 1990-е я занимался большим проектом по изучению туристического потенциала Северо-Запада: а гостиницам в те годы, прямо скажем, было куда развиваться, так что эта сфера меня очень увлекла. Чего в ней точно нет, так это рутины: каждые пять лет и структура рынка, и ожидания гостей меняются полностью.

Вы заезжаете в гостиницы портфеля VIYM, сооснователем которого являетесь, или конкурентов, как тайный посетитель?

Иногда меня просят выступить в роли mystery guest. Я с удовольствием соглашаюсь, хотя и не являюсь особо придирчивым гостем. В деловой поездке, чтобы оставаться человеком, мои требования ограничиваются душем, матрасом и Wi-Fi. Правда, с душем, особенно в Европе, порой возникают нюансы, так как при росте 188 см я несколько выше «стандарта» (177), определенного строительными нормами. К тому же, благодаря CRS, сохранить анонимность в отелях, с которыми мы активно сотрудничаем (Four Seasons, IHG, Rezidor), трудно.

Вы контролировали перестройку множества гостиниц в центре города — от «Прибалтийской» до «Дома со львами». Почему проект нового здания Музея Достоевского вызвал столько шума?

Я не архитектор, но напитался суждениями профессионалов — автора проекта Евгения Герасимова и члена попечительского совета музея Сергея Чобана. Для района, в котором находится Музей Достоевского, характерна линейная планировка и сплошные фасады — доходные дома стоят брандмауэр к брандмауэру. Новое здание из их ряда по таким характеристикам не выбивается. А насчет попадания в исторический стиль, к которому нас призывают, хотелось бы уточнить — в какой именно целиться, раз в переулке модерн соседствует со сталинским ампиром? Архитектура — живая, всегда вписана в свое время. Проект нового музея отражает XXI век: гранитная отделка, несплошное остекление фасада, вертикальный сад, благоустроенный внутренний двор. На градсовете гуру архитектуры его одобрили, а еще 30 тысяч человек, включая исследователей творчества Федора Михайловича, подписали петицию в поддержку нашего проекта.

Тогда почему согласование проекта с городской администрацией застопорилось с весны?

Вопрос, скорее, к Смольному. С моей точки зрения, это просто осторожность по отношению к новому. Мемориальные музеи-квартиры в городе есть, а вот музей, совмещенный с выставочным и образовательным пространствами, да еще в случае, когда его заказчиком выступает не государство, — неизведанная тема. А Музей Достоевского между тем работает в очень стесненных условиях: по соседству с коммунальными квартирами, с одним выставочным залом, нехваткой места для научной деятельности и без доступа для людей с ограниченными возможностями. Поэтому, конечно, хотелось бы найти решение этому вопросу быстрее.

И все же, какие сроки вы себе ставите?

Сам дом в 1600 квадратных метров мы можем построить за 24 месяца. Кампания по сбору средств для его строительства (не хотим впадать в зависимость от одного донора) — неизвестная переменная. Сопоставимых проектов в Петербурге пока не было.

Вы часто прилетаете из Лондона, чтобы регулировать ход событий?

Я приезжаю на неделю в месяц. И стараюсь уместить в нее все дела, в том числе и по музею, и по Ассоциации выпускников СПбГУ.

Как вам пришла мысль ее создать?

Идея долетела до меня от людей, которые, продолжив образование в других вузах, осознали, насколько уникальная это контактная сетка. Я решил, что может получиться действительно полезный проект, поговорил с друзьями, мы собрали инициативную группу и вот уже отмечаем 5-летие Ассоциации.

А до этого никто не состоял в неформальных группах выпускников?

Только на уровне факультетов. Объединение существовало, например, в Высшей школе менеджмента СПбГУ — такие сообщества вообще органичнее формируются в бизнес-школах, где меньше всего расползаются по сферам деятельности. Еще физики — удивительные люди — крепко держат связь.

Но что общего у всех выпускников всех факультетов СПбГУ, кроме этого статуса? Зачем им контактировать?

Элемент петербургского снобизма никто не отменял: приятно поговорить с умными людьми. И эти связи незаменимы в поездках. Невозможно найти город или страну, где наших бы не было. Собрать в командировке за полдня людей, которые бы показали интересные места, — практикую такое постоянно. Мы регулярно делаем встречи выпускников в международных клубах, только что провели первый «Реюнион» в Берлине. А до этого собирали выпускников СПбГУ в Японии, Корее и Китае. Еще одна причина состоять в Ассоциации — помогать талантливым студентам именными стипендиями, утолить кадровый голод в своей компании, стать для кого-то ментором (или превратиться в серийного ментора!).

А вы не намерены стать серийным создателем таких проектов?

Я действительно хочу сосредоточиться на выстраивании системного подхода в области привлечения финансирования в культурно-образовательные проекты и на создании эндаумент-фондов.

Что вы думаете о предполагаемом переезде СПбГУ из центра города?

Я, конечно, слежу за развитием событий. Университет — сердце научного и образовательного процесса в Петербурге, и вопрос любых изменений в нем — крайне чувствительный для большинства выпускников СПбГУ.

текст: Алла Шарандина
фото: Михаил Вильчук