Пропустить спектакли Dance Open — преступление! Почему — объясняют руководитель фестиваля Екатерина Галанова и главный балетмейстер Пермского театра оперы и балета Алексей Мирошниченко.
«Зимний путь»: минимализм и музыка Шуберта
Алексей: Расскажи, как ты собирала программу фестиваля этого года — на Dance Open нужно показать и современную, и классическую хореографию, что-то и совсем новое, и интересное. Это крайне сложно, но тебе всегда удается.
Екатерина: Я тебе могу сказать, что новое у нас в приоритете, но не самоцель — мы не ставим перед собой задачу привезти «первыми и самое свежее». Самое главное все-таки — показать что-то действительно цепляющее. Недавно мы съездили в Цюрих на премьеру балета Кристиана Шпука «Зимний путь» — это 24 песни Франца Шуберта, но в современной обработке Ханса Цендера. Я поняла, насколько это здорово, и решительно включила спектакль в программу. И на Шпука пойдут эстеты — люди, готовые смотреть минималистичную работу, наслаждаться графичностью, музыкальностью, прекрасными ногами… В Цюрихе отличная труппа, в которой, кстати, множество первоклассных русских солистов.
«Коппелия»: блестящая реконструкция с роскошными костюмами
Екатерина: То же самое относится и к Вене, где балетной труппе 400 лет, но все ведущие партии танцуют наши с тобой знакомые из России. (Смеется.) Манюэль Легри, который возглавляет Венский балет, как грамотный руководитель, пригласил множество русских солистов и лет за пять семимильными шагами создал очень сильную компанию. Мы привозим из Вены «Коппелию» Пьера Лакотта — это было сознательное решение, потому что фестиваль всегда включает в программу одну постановку-реконструкцию. А Лакотт, конечно, чемпион среди хореографов-реконструкторов . Большая, серьезная, качественная работа с изумительными декорациями, потрясающими костюмами. Множество персонажей, а танцев такое количество, что возникает ощущение, будто у Лакотта было задумано три балета, а потом два ему не дали поставить и он решил все костюмы и танцы вставить в один спектакль. (Смеется.) И к нам приезжает из Вены весь этот огромный десант.
Алексей: И балетная труппа всегда виднее в классической работе: в современной хореографии есть за что спрятаться, а тут, что называется, будет товар лицом.
Екатерина: Да, это три акта абсолютного счастья. Я давно так не радовалась, как ребенок, потому что в этой «Коппелии» столько красивого сразу в одном балете.
«Алиса»: 3D-видеопроекция, инопланетная хореография и музыканты на сцене
Алексей: Есть еще в программе «Алиса» Мауро Бигонцетти.
Екатерина: Тут у меня была дилемма: я понимала, что спектакль, с одной стороны, не новый, 2014 года, а с другой стороны, Бигонцетти не то чтобы очень плодовит.
Алексей: Но он замечательный хореограф!
Екатерина: Прекрасный, один из моих любимых. Непохожий ни на кого вообще. С другой стороны, Дортмунд, откуда приедет этот спектакль, точно не балетная столица мира. Но так хотелось это показать здесь! Вот тот же Шпук с его «Зимним путем» — это все-таки осовремененная, но неоклассика: понятно, откуда у нее корни. А Бигонцетти — это какая-то история с другой планеты. Плюс совершенно потрясающая неаполитанская музыка, и музыканты вписаны внутрь действия, находятся на сцене вместе с балетными артистами. Невероятная 3D-видеопроекция итальянских художников, которая не просто является фоном, а становится действующим персонажем. Это настоящее искусство на стыке визуальных эффектов, музыки и хореографии! И еще неизвестно, что там важнее — видео, музыка или танцы.
Алексей: Я, к сожалению, не видел этого спектакля. А лучше один раз увидеть, конечно, — и балета это особенно касается.
Екатерина: Ну вот в Петербурге и посмотришь.
Introdans: непохожие балеты трех мастеров
Екатерина: И еще мы покажем программу Masters голландской труппы Introdans — с моей точки зрения, беспроигрышную. Это три абсолютно разных балета внутри одной программы. Начинается все постановкой Cantus Нильса Кристе на музыку Арво Пярта — она посвящена солдатам, которые погибли на войнах XX века. Если в начале это грустно-печальный, то под конец — мощно-трагический балет. Он сразу же выбивает тебя из равновесия. Вторыми идут «Польские пьесы» Ханса ван Манена — живого классика, балетного Пушкина. Все, как всегда у него, минималистично, графично, тонко, интеллигентно. И третий — Каетано Сото с очень забавной вещью-шуткой Conrazoncorazon. Труппа из Нидерландов невероятная: когда она впервые приехала на гастроли в нашу страну, в 1970 году, еще до нашего с тобой, Леша, рождения, по воспоминаниям очевидцев, у советских балетных артистов случился просто отвал башки. И с тех пор Introdans продолжает очень интересно развиваться.
Алексей: Да, исключительно разнообразная программа, поздравляю!
«Щелкунчик»: новая версия балета номер один
Екатерина: Ты привозишь к нам на фестиваль свой новый балет «Щелкунчик». Мы знакомы с тобой с детства, со времен учебы в Академии Вагановой; как и другие ее воспитанники, по мере взросления перетанцевали в Мариинском театре практически все партии в «Щелкунчике» Василия Вайнонена. Как только я слышу эту музыку, у меня не появляется никаких других ассоциаций — лишь хореография из этого спектакля, как будто это часть моей ДНК. И я вообще не понимаю: как ты смог абстрагироваться от постановки Вайнонена?
Алексей: Да, абсолютно согласен. Вайноненовский спектакль чудесный, мы на нем выросли. И абстрагироваться было правда сложно, но у меня были свои личные причины поставить этот балет. В Академии Вагановой я учился на балетмейстерском факультете у хореографа Игоря Бельского, который, как ты знаешь, в свое время возглавлял балетные труппы и в Малом оперном (Михайловском), и в Кировском (Мариинском) театрах. Как-то я пришел к Игорю Дмитриевичу, который уже совсем плохо себя чувствовал, и увидел у него на столе книги о Чайковском и «Щелкунчике». Он мне говорит: «Ты должен поставить этот балет». Я, естественно, отвечаю: «Зачем? Столько замечательных „Щелкунчиков“ уже существует». А он: «Обязательно поставь, только используй сказку о принцессе Пирлипат и реши проблему большого адажио. Иди!» И больше я его уже никогда не видел. Прошли годы, в 2009 году я переехал в Пермь, со временем у нас здесь обветшал вайноненовский спектакль, и встал вопрос, что делать — просто «переодеть» его в новые декорации и костюмы или создать совсем новый, хотя и неоклассический балет. Конечно же, худрук театра Теодор Курентзис настаивал на втором варианте: «Щелкунчик» Вайнонена идет по всей стране, от Петербурга до Новосибирска, и хотелось сделать что-то свое. И тут я вспомнил слова Бельского — а как ни крути, но это было творческое завещание моего педагога. Сколько себя помню, все твердили: «Да, великая музыка, но проблему большого адажио никто не может решить».
Екатерина: Да-да, проблема большого адажио не давала покоя хореографам от Льва Иванова и Юрия Григоровича до Мориса Бежара, Мэтью Борна и Алексея Ратманского: в музыке там звучит чудовищная трагедия, а по сюжету это счастливый предфинал балета. У музыкальных людей наступает некоторый диссонанс. И как же ты решил эту главную балетную проблему столетия? (Смеется.)
Алексей: Вот ты смеешься, а ведь «Щелкунчик», пожалуй, самый знаменитый в мире балет. Чайковский действительно написал музыку космического масштаба, абсолютно гениальную. Удивительно, что даже Баланчин, самый музыкальный в мире хореограф, не захотел решать эту проблему: у него артисты, улыбаясь, танцуют па-де-де, когда в музыке четко слышен надрывный крик. Я следовал совету Бельского, который рекомендовал обратить внимание на принцессу Пирлипат: у Гофмана в сказке про Щелкунчика Дроссельмейер рассказывает Кларе/Маше эту историю о том, как принц превратился в деревянную куклу, решив освободить от чар заколдованную принцессу. Как только он сам стал Щелкунчиком, неблагодарная принцесса Пирлипат от него отвернулась. Девочка рефлексирует, она говорит: «Я никогда бы не поступила, как эта принцесса». Но у меня в спектакле Маша почти так и поступает: буквально на мгновение она засомневается в том, чтобы остаться в сказочном Блюменбурге, и принц снова одеревенеет у нее на глазах. Маша кричит над ним, гладя по страшному и любимому лицу, — и тогда становится совершенно объяснимой трагическая музыка разрушения, которая звучит в этот момент. У Чайковского умерла сестра, когда он ее писал. К счастью, происходит это с Машей лишь во сне. Вот так я и решил проблему большого адажио. Действие у нас происходит в Петербурге в 1892 году, когда состоялась премьера «Щелкунчика» в Мариинском театре, — это такое старое доброе время, эпоха Александра III, когда еще спокойно, хорошо, уютно, а декаданс, революция и кошмар лишь впереди. Художник Альона Пикалова создала невероятную сценографию, в которой есть и сказочный Блюменбург, и отсылки к дореволюционным масленичным балаганам из «Петрушки» Александра Бенуа, и даже к кобальтовой сетке Императорского фарфорового завода.
Екатерина: Да-да, наш технический директор Максим Баландин обычно рыдает на твоих спектаклях — всегда все очень сложно с декорациями, бесконечная смена планов. (Смеется.) К сожалению, артисты из Перми не смогут остаться на гала-концерт, которым закончится фестиваль. Алексей: Нам тоже очень жаль, но я уверен, что у вас на гала-концерте выступит традиционно блестящий состав артистов.
Фестиваль Dance Open c 17 по 29 апреля
Текст: Виталий Котов
Фото: предоставлены организаторами фестиваля (Bettina Stoess, B¦rn Hickmann, Hans Gerritsen)
Комментарии (0)