Директор благотворительной организации «Ночлежка» бросил работу бренд-менеджера ради помощи бездомным. Его команда ежегодно помогает двум сотням бродяг с улицы найти новый дом и работу, а десяткам организаций по всей стране — запустить свои социальные программы поддержки.
Расскажите, как вы стали сотрудником «Ночлежки».
Я родился в Ленинграде, мама преподавала английский на филфаке, папа был инженером. Еще будучи студентом я подался в бизнес — был директором небольших предприятий. В 2002 году, когда доучивался в СПбГУ на экономическом факультете и одновременно работал в банке, случайно попал на «Ночной автобус» «Ночлежки» — он ежедневно ездит по городу, а на стоянках волонтеры раздают бездомным и малоимущим еду. После окончания университета я еще десять лет работал маркетологом и бренд-менеджером и параллельно был волонтером «Ночлежки». К тридцати годам понял, что коммерческие проекты меня больше не заводят: уже неинтересно придумывать схемы, как продать больше часов или носков, хочется чего-то более осмысленного. И в 2010 году я стал сотрудником «Ночлежки», а через полгода — ее директором. Чтобы поменять образ жизни, пришлось переламывать собственные стереотипы.
Какие стереотипы?
Например, в голове сидело, что получать большие деньги — это успех, а маленькая зарплата — это не успех. А мы же хотим быть успешными. Зато именно на этой работе я неожиданно увидел Петербург в новом ракурсе. Ходишь по улицам — кругом мрачные озабоченные лица, все погружены глубоко в себя. А на самом деле почти любой человек рад вписаться в хорошее дело, если ему это предложить. Оказывается, многие хотят быть полезными, но не знают как. Например, если незнакомому программисту постучаться «Вконтакте» и попросить «прикрутить» раздел к нашему сайту бесплатно, большинство с радостью согласится.
Обычно благотворительная организация ассоциируется с ее основателем — медийным лицом, например Константином Хабенским или Натальей Водяновой.
Не думаю, что это хорошая ситуация, когда организация ассоциируется с одним человеком. Чаще всего лицом «Ночлежки» выступаю я, но у нас несколько «говорящих голов», отвечающих за определенные сферы деятельности. Так, наш юрист Игорь Карлинский больше двадцати лет занимается проблемой бездомности. Он один из главных в стране специалистов по вопросам отсутствия регистрации и документов, который отслеживает новые законопроекты и дает по ним комментарии. Влада Гасникова — бывший журналист «Коммерсанта» освещает проводимые нами акции. Андрей Чапаев, координатор «Ночного автобуса» и пунктов обогрева, рассказывает СМИ про наши гуманитарные проекты.
Сколько человек сейчас в команде «Ночлежки»?
Сегодня 80–90 волонтеров минимум раз в месяц что-то делают: раздают еду, организуют пункты обогрева, оказывают психологическую и медицинскую помощь. Те, кто не хочет контактировать с бездомными, занимаются переводом новостей для английской версии сайта homeless.ru, делают дизайн годового отчета или сопровождают базу данных, в которой сейчас больше 17 тысяч обратившихся к нам людей. Конечно, есть сотрудники на зарплате — скажем, соцработники в консультационной службе, в которую ежедневно обращаются 50–70 бездомных. В нашем здании на Боровой, 112, открыт приют на 52 места: 12 женских и 40 мужских. Люди живут здесь в среднем по четыре месяца: столько, сколько нужно, чтобы с помощью наших сотрудников решить проблемы, которые привели их на улицу.
А почему женщины реже становятся бездомными?
Причин несколько. В 40% случаев горожане остаются без крова в результате семейных конфликтов. Иногда дети выставляют на улицу престарелых родственников или подростки сбегают от неблагополучной обстановки. Но чаще всего семья просто распадается, а у нас обычно именно муж уходит в таком случае из дома. Бывает, одно накладывается на другое: человек еще и работу потерял или серьезно заболел. Вторая причина — у женщин традиционно больше социальных связей: друзья, знакомые, родственники. 15% бездомных — это люди, которые из небольших городов приезжают на заработки в мегаполис. Большинство из них тоже, конечно, мужчины. Представьте, отработал человек два месяца, паспорт у него забрали, денег не дали, сказали, чтоб шел подальше, все равно ничего не докажет. И последняя причина — по статистике мужчины чаще совершают правонарушения, а десятая часть наших подопечных — люди, вышедшие из мест лишения свободы. Всего в Петербурге около 60 тысяч бездомных.
Почему в обществе бытует мнение: если бомж — сам виноват?
Это защитная реакция, чтобы не признавать, что мы живем в таком нестабильном мире, где любой может оказаться на улице. Плюс нас приучили к тому, что заботиться о других может быть небезопасно: так, во времена раскулачивания те, кто помогал кулакам, сами могли оказаться под следствием. Этот страх передается из поколения в поколения на уровне «Пойдем-пойдем, дядя просто прилег отдохнуть». Но многие все чаще интересуются, куда принести вещи, еду, лекарства. А еще мы заметили ежемесячные переводы небольших сумм — 100–300 рублей. Это пожилые люди получают пенсию и переводят нам деньги. Для нас это большая ответственность — распорядиться их пожертвованиями эффективно.
текст: Наталья Наговицына
фото: Алексей Костромин
Комментарии (0)