Илья Демуцкий: «Серебренников написал мне в Facebook и предложил работать для Большого театра»

Чтобы создать музыку к балету, мне требуется четкое техзадание в виде подробнейшего либретто. Над либретто «Героя нашего времени», а затем и балета «Нуреев», премьера которого состоится в Большом театре в июле, мы работали втроем — с режиссером Кириллом Серебренниковым и хореографом Юрием Посоховым. Мы обсуждали, что будет происходить в той или иной сцене, какова она по длительности, добавляли интересные детали. Имея на руках детальное либретто, я запираюсь в своей комнате и пишу музыку. Так получилось, что в случае с «Нуреевым» у нас были крайне сжатые сроки: мне давалось всего пять месяцев на написание двухактного балета. Я согласился отодвинуть в сторону все другие дела и на полгода погрузиться исключительно в эту работу. Во вдохновение я не верю, верю в сроки — рассчитываю, какой объем работы могу сделать за определенное время. В Большом театре все удивляются и говорят, что я едва ли не единственный композитор, который все делает вовремя. А я просто следую графику. Если знаю, что за месяц должен написать две сцены, то за день, соответственно, — две минуты музыки. Если за один день получилась лишь одна минута, то за следующий должно выйти как минимум три. Балет я сдаю в два этапа: сначала в виде клавира для фортепиано, под который хореограф может уже что-то сочинять, а артисты — репетировать с концертмейстером, и позднее сдаю оркестровый вариант. По сути, сочиняю музыку дважды.

Мне хорошо и комфортно в Большом театре: надо мной никого нет, в творческий процесс никто не вмешивается. Есть лишь мои соавторы — Кирилл и Юрий, которые могут что-то посоветовать. Все их рекомендации корректны и всегда по делу. Я присутствую на репетициях, и, если хореограф просит, могу усилить акценты, добавить ударных, удлинить что-то или сократить. Например, в «Герое нашего времени» мы просто повторили один фрагмент дважды, потому что Юра почувствовал потребность в этом. Изменить что-то в готовой партитуре крайне сложно. Так, балет «Нуреев» я сдал в январе, затем она готовилась два месяца в издательстве — ее нужно напечатать для девяноста музыкантов оркестра, а также для хора и вокалистов. Если я захочу что-то поправить, уйдет еще несколько недель на перепечатку — нарушится весь график подготовки к премьере.

В «Нурееве» мы хотим показать ярчайшие сцены из жизни великого артиста, Марго Фонтейн, Эрика Бруна и других людей, которые сыграли роль в судьбе Рудольфа Нуреева, его легендарный прыжок к свободе в парижском аэропорту. Собираемся передать и атмо­сферу, вынудившую его сделать этот прыжок. У нас на сцене будет и улица Зодчего Росси с Вагановским училищем, и красивые дивертисменты, будет и текст, и хор, и видео. Будет любовь, в том числе и запретная. С музыкальной точки зрения это была чрезвычайно интересная для меня работа, потому что я должен был покопаться в партитурах всей балетной классики и отразить в музыке и «Жизель», и «Баядерку», и «Дон Кихота», и всего балетного Чайковского — цитируя, смешивая, переосмысляя.

В феврале состоялась премьера моей симфонии-балета «Оптимистическая трагедия» в хореографии Юрия Посохова в Балете Сан-Франциско — вышел очень удачный и сильный спектакль, надеюсь, его получится когда-нибудь привезти на гастроли в Россию. С осени я начинаю писать балет «Анна Каренина» по заказу знаменитой чикагской труппы «Джоффри Балет» — сочинять хореографию будет также Юрий Посохов. Премьера намечена на 2019 год. Кроме того, ищу либретто для будущей оперы, которая планируется в Большом театре.

Музыку я начал сочинять в возрасте шести-семи лет. Произошло это во многом благодаря маме, которая поставила перед собой цель дать и мне, и моему брату, и троим моим сестрам разностороннее образование, в том числе музыкальное — все мы брали уроки у частных педагогов, но профессиональными музыкантами в итоге стали только я и одна из моих сестер, известная как DJ Zimcerla. В экспериментальном музыкальном лицее на Старо-Петергофском проспекте профессор Консерватории Игорь Ефимович Рогалев занимался композицией со мной и еще с несколькими ребятами, которых он посчитал талантливыми, — мы придумывали пьески для фортепиано, писали песенки. Затем я перешел в Хоровое училище имени Глинки, где эти занятия продолжились.

Разумеется, в детстве и юности я интересовался самой разной музыкой: так, в 1990-е всю стипендию в хоровом училище тратил на кассеты, в том числе сборники поп-хитов с композициями Ace of Base, 2 Unlimited и других евродэнс-групп. Мне повезло: я пел сочинения самых разных жанров в нескольких хорах нашего города и считаю, что очень многое дает познание музыки через ее исполнение. Так, впервые услышав «Реквием» венгерского композитора Дьердя Лигети, фрагмент которого звучит в фильме Стэнли Кубрика «Космическая одиссея 2001 года», я принял его без восторга, но когда спел сам, просто влюбился. Малер или Прокофьев мне были не очень близки, но в какой-то момент их музыка буквально прошибла.

В училище я часами учил гаммы на фортепиано, в то время как хотелось гулять и играть в футбол на улице. Но со временем академическая музыка стала личным выбором, и к шестнадцати-семнадцати годам я уже просто не представлял себе никакого другого варианта, кроме поступ­ления в Консерваторию, куда и отправился учиться на дирижерско-хоровой факультет. Там я приобрел очень сильное базовое музыкальное образование, но мне хотелось развиваться дальше как композитору. Случайно узнал о существовании Программы Фулбрайта, которая дает возможность выпускникам российских вузов получить степень магистра в США по совершенно разным специальностям. Подал заявку на грант, выиграл его и отправился учиться композиции в Консерваторию Сан-Франциско.

Поскольку сольфеджио, гармонию и полифонию я уже знал, то быстро сдавал их и мог больше внимания уделять тем вопросам, на которые у нас в Петербурге не обращали внимания: даже композитору нужно уметь договариваться с людьми, организовывать исполнение своих сочинений. В Америке студенту композиторского факультета консерватории дают зал и он сам должен раз в год устроить свой концерт продолжительностью минимум полтора часа. Кто, что и на каких условиях будет на нем играть, никого не волнует — это личные проблемы студента. Мне удалось собрать небольшой оркестр ради исполнения своего концерта для флейты и найти флейтистку, заинтересованную в появлении в ее репертуаре нового произведения, написанного специально для нее. На следующий год я точно так же договорился с участницами женского хора об исполнении моего хорового сочинения, которое стало их эксклюзивным. Именно в Сан-Франциско я научился тому, как себя подавать: как писать биографию, какую фотографию в нее вставить. «У вас нет сайта — нет вас», — говорили мне в Америке еще тогда. И в результате уже с 2007 года у меня был свой простенький сайт с портфолио: я участвовал во всевозможных конкурсах для молодых композиторов, выходил в финал, мои произведения исполнялись, и эти записи я выкладывал в Интернет.

На профессиональных форумах кинематографистов я предлагал свою музыку и  самого себя в качестве композитора — и это сработало. Началось все с известного режиссера-документалиста Сергея Мирошниченко, которому срочно нужна была музыка к уже отснятой работе, — ему понравились некоторые уже написанные и выложенные мной треки. А к следующим его фильмам я сочинял музыку уже специально. Сергей Валентинович познакомил меня с лауреатом «Оскара», режиссером-аниматором Александром Петровым, мы поработали над несколькими анимационными проектами, а затем нашей команде предложили оформить церемонию открытия Паралимпиады-2014.

Кирилл Серебренников, долгое время вынашивающий замысел фильма о Чайковском, обратил внимание на мое симфоническое произведение «Поэма памяти», посвященное Петру Ильичу, и на симфоническую поэму «Последнее слово подсудимой», которая представляла из себя положенный на музыку текст последнего слова Марии Алехиной в процессе по делу Pussy Riot. Он просто написал мне в «Фейсбуке», предложив работать вместе над новым балетом для Большого театра. Я в тот момент даже не стал уточнять, на какой именно сюжет будет этот спектакль, — сразу согласился. Так получился балет «Герой нашего времени», а параллельно я написал музыку для драматического спектакля Кирилла «(М)ученик» в «Гоголь-центре», которая вошла затем в его фильм «Ученик» (за саундтрек к этому фильму Илья Демуцкий получил премию Европейской киноакадемии в номинации «Лучший композитор Европы — 2016». — Прим. ред.). Для композитора кино — наиболее выгодная с материальной точки зрения работа. Но мне интереснее не бюджет, а сама идея и люди, которые фильм делают. Серебренников уже объявил, что будет в августе снимать картину о Викторе Цое, и, скорее всего, я приму участие и в этой его работе — предложение уже поступило. В остальном все мои планы на ближайшее время связаны с музыкальным театром.

Сегодня я живу по сути на два города. В Петербург приезжаю домой писать музыку, и мне даже нравится ситуация, при которой у меня здесь нет никаких проектов, вообще ничего — ни спектаклей, ни концертов. Нет и никаких деловых или светских встреч. Это позволяет ни на что не отвлекаться.

Стиль: Анвар Зоиров

Визаж: Ольга Васильева

Прическа: Иван Иванов (PARK by OSIPCHuK)

Благодарим Выставочный центр Санкт-Петербургского Союза художников и лично Павла Игнатьева за помощь в организации съемки