Покрас Лампас: «Я бросаю вызов академической каллиграфии!»

Художник скрестил каллиграфию и стрит-арт и прославился как самый известный в стране граффити-райтер и идеолог собственного движения в искусстве — каллиграфутуризма. Теперь он не бегает от полиции, «бомбя» стены, а получает за работу гонорары от Nike, Mercedes-Benz и «Вконтакте». В прошлом году Покрас Лампас установил мировой рекорд: стал автором самой большой на Земле каллиграфии в 1625 квадратных метров, единственного художественного произведения в России, которое можно увидеть из космоса, а в весенне-летнем сезоне 2017 сделал принты для коллекции Dries Van Noten на Paris Fashion Week.

Ты жил в Москве, но несколько лет назад переехал в Петербург и именно здесь сделал себе имя. Обычно все происходит наоборот.

С точки зрения работы как предпринимательства, конечно, удобнее вести дела в Москве, там крутится весь бизнес: выставки, рекламные агентства, головные офисы компаний — все там. Но Петербург — место для творчества, для души. Я с шестнадцати лет активно занимался граффити, потом поступил в институт, учился на рекламщика, но именно благодаря тому, что «бомбил» стены, всегда осознавал, что помимо академического образования есть живое, уличное. На пятом курсе понял, что не хочу работать в рекламе, и бросил учебу. Мои папа и мама, как и всякие родители, не особенно поддерживали это решение. Впрочем, я по характеру такой человек, что не особо нуждаюсь в поддержке: часто люди тратят слишком много сил, чтобы заставить кого-либо в них поверить, а гораздо эффективнее просто брать и делать. И я не жалею, что не дотянул до окончания вуза: я выиграл целый год жизни и потратил его в разы продуктивнее, чем когда был студентом. К этому времени я уже увлекался каллиграфией, прочитал важную книгу Take Your Pleasure Seriously одного из лучших каллиграфов-классиков Люки Барселоны, изучил дизайн, начал делать первые работы. Довольно скоро меня стали приглашать вести мастер-классы по всей стране, и каждый раз в Петербурге я оставался на два-три дня подольше, гулял, ходил по музеям. В итоге завел много друзей, встретил девушку, и все стало идеально. Я понял: приезжая в Петербург, я чувствовал себя прекрасно, потом уезжал на проекты и чувствовал себя грустнее. А кому хочется грустить? В итоге я перебрался сюда на ПМЖ, создал себе крутые условия для творчества, вплоть до того, что ребята из небольшой местной мастерской соорудили мне крутящийся мольберт, на котором умещаются огромные холсты. И стал агитировать всех переезжать в Петербург. Это город, в котором я чувствую себя максимально естественно. Теперь я регулярно езжу по всему миру, но мне нравится знать, что мой дом здесь.

Получается, дома бываешь нечасто?

В самом Петербурге у меня никогда не было много проектов: когда переехал, выполнял небольшие заказы как графический дизайнер, потом стал больше развиваться как каллиграф, сделал роспись ресторана Big Wine Freaks, оформил студию Lion Tattoo, работал с «ВКонтакте», «Молочной культурой», выступил с перформансом на Aurora Fashion Week. А потом расписал лед на Финском заливе и сделал по заказу компании Panasonic граффити в 1625 квадратных метров на крыше завода «Красный Октябрь». Это, кстати, единственное художественное произведение в России, которое можно увидеть со спутника. Гигантские по размерам работы дали мне сильный толчок как артисту: когда ты делаешь что-то невероятно масштабное, это расправляет крылья за спиной. Параллельно пошли заказы от международных брендов. На переговоры я приезжаю в любой город от Москвы до Милана, но работать всегда предпочитаю в Петербурге. После моей персональной выставки в галерее 8Feat Gallery в Сеуле пришел запрос на каталог работ от Opera Gallery из Арабских Эмиратов. Я ответил, что не буду высылать старые работы, сделаю все новое и пришлю: в итоге с января по конец марта я был затворником, делал абсолютно новую концепцию — холсты, фотографии, описание. Отправил все, что получилось, на VI Международную биеннале каллиграфии в Шардже — это крупное мероприятие, организованное султаном бин III Мухаммадом аль-Касими, самым образованным из арабских шейхов. Он пригласил около тридцати художников со всего мира, я был единственным из России и при этом моложе всех в свои двадцать четыре года. Уже оказавшись на месте, в ОАЭ, связался с ребятами из Opera Gallery: я здесь, давайте встретимся. Привез холст, и в тот же день мы подписали контракт. А между тем это одна из престижнейших галерей в мире, в коллекции у них Анри Матисс и Фейри Шепард, и молодых художников они почти не берут — мне дико повезло. Зашел я туда с работой за три тысячи долларов, а после заключения контракта она сразу стала стоить шесть тысяч. И уже продана.

Многие художники делают работы в похожем на твой стиле, но к ним не становятся в очередь с заказами. Так это все-таки везение или образование в сфере рекламы дает о себе знать?

Безусловно, приятно, когда на самом крупном в мире дизайнерском сайте — агрегаторе различных портфолио behance.net люди выставляют свои работы и подписывают их «inspired by Pokras Lampas». Хуже, когда копируют, но не подписывают, — я периодически с этим сталкиваюсь. Однажды написал такому мастеру, в ответ он мне нагрубил, и по моей просьбе его исключили из международного сообщества Calligraphy Masters. Не люблю воров. Каждая из работ, которые я выкладывал на behance.net в течение двух лет, получала награды от этого ресурса, и к ним всегда проявляют стабильно высокий интерес пользователи. Мне кажется, здесь дело в двух вещах. Первая — это то, откуда ты черпаешь вдохновение. У меня есть главное правило: вдохновляться всем в этом мире, кроме работ своих коллег. Изначально я увлекался готикой и сделал довольно много популярных вещей, которые стали копировать. В какой-то момент я полностью отрекся от этой темы и придумал собственный стиль каллиграфутуризм — по сути, это некие эксперименты на тему того, как может выглядеть каллиграфия в будущем. Я ввожу странные формы букв, символы разных алфавитов — азиатских, восточных, европейских, славянских, и новых знаков, мною придуманных. Заимствую из компьютерного дизайна глитч, работаю с формами и цветами. Это такой манящий деструктивизм, нечитаемые шрифты, которые цепляют своей неправильностью, — все странное можно сделать прекрасным. Так вот, все это — мое собственное инфополе, я не чувствую, что меня кто-то догоняет, и сам не бегу за кем-то впереди. Ведь равнение на лидера в случае с творчеством не работает. Вот представь, ты художник с амбициями, смотришь на работы Ретны (популярный каллиграф из Лос-Анджелеса. — Прим. ред.), которые стоят сто тысяч долларов, невольно начинаешь ценить себя меньше и рефлекторно копируешь. В результате ты производишь качественную реплику чужого сформированного стиля, а свой собственный стиль хоронишь. В граффити есть такой термин «байт» (англ. bite — «укус». — Прим. ред.), это означает, что ты «укусил», украл чей-то стиль, это меганеуважение ко всем. Уличная школа научила меня не «кусать». То, что я делаю сейчас, — вызов академической каллиграфии, но это мой вызов.

Окей, а вторая вещь на пути к успеху?

Все просто: грамотный постпродакшен. Современное искусство чем плохо — часто идея преобладает над подачей. Можно сделать нечто гениальное, но совершенно похабно это представить. Я лично делаю описание к моим работам, чаще сам их фотографирую для каталогов или обращаюсь к проверенным, действительно хорошим фотографам. История про то, что художник должен творить, а обо всем остальном позаботятся специально обученные люди, не про меня. Если на каком-то этапе что-то вышло плохо, я первый увижу и никому не покажу. В этом правильный подход — вовремя понять, что можно изменить и улучшить.

Текст: Кристина Шибаева
Фото: Данил Ярощук