«Ленфильм». Дом богов и героев

«Когда-то здесь жили боги и герои!» — голливудский продюсер обводит рукой заброшенные павильоны студии «Чинечитта»: варварский царь любуется руинами Рима. Знаменитый эпизод из «Презрения» (1963) Годара. Черт, да это же о «Ленфильме»!

Уже давно я почти не бываю там: незачем. Но когда бывал ежедневно, еще застал его. Его — это оператора Евгения Шапиро, снявшего «Антон Иванович сердится» (1941) Александра Ивановского, «Золушку» (1947) Надежды Кошеверовой, «Двенадцатую ночь» (1955) и «Собаку на сене» (1977) Яна Фрида, «Соломенную шляпку» (1974) Леонида Квинихидзе — самые легкомысленные и праздничные шедевры «Ленфильма». В 1990-х, будучи давно не у дел, он каждый божий день приходил на студию, обходил павильоны и цеха, отдыхал в будке сторожа и возвращался домой. Гений места умер в сентябре 1999 года, через несколько дней после своего девяностодвухлетия. Наверное, я задним числом придумал, что видел его. Может быть, когда его не стало, на «Ленфильм» и опустилась ночь? Или это случилось в 2002-м, когда директор студии Виктор Сергеев, один из красивейших людей, которых я встречал, аристократично-презрительно хлопнул дверью, отказавшись участвовать — ему предложили это открытым текстом в Москве — в уничтожении «Ленфильма»? Старейшей студии страны, существующей с 1918 года, на которой он работал всегда и без которой жить не смог.

С тех пор в новостях со студии ни слова о кино. Лишь птичий щебет — «ОАО», «ГУП», «кластер», «приватизация», «бренд», — который давно уже не обманывает, а вызывает бесконечную усталость. Все понимают: для варваров «Ленфильм» просто гектары. Четыре гектара на вес золота — на Каменноостровском, двадцать три гектара — в Сосновой Поляне, на улице Тамбасова, где располагались автобаза студии, два съемочных павильона и цех обработки пленки. Сколько бы вышло портянок для ребят: сколько влезет сюда «элитной недвижимости».

Те, кто клянется сохранить «Ленфильм», называет его символом города, это они выносят ему смертный приговор. Один за другим — так методично, что впадаешь в ересь конспирологии, — уничтожают краеугольные камни Ленинграда. Под ударом Летний сад, «Аврора», Институт растениеводства, Военно-медицинская академия. Снесен Кировский стадион. Выпотрошены Военно-морской музей и Исторический архив. Ритуальные слова о том, что вот наконец-то принята очередная концепция развития «Ленфильма», воспринимаются в этом ряду. Надежда, что еще не все пропало, теплится скорее не потому, что призванный на студию Федор Бондарчук сам режиссер, у которого не поднимется рука на «Ленфильм», но потому, что он — сын советского титана. Наши мертвые нас не оставят в беде?