Чиновники и стилисты. Роберт Шлегель

Студия ISO на «Красном октябре» этажом выше телеканала «Дождь». На белых диванах фотографируются девушки модельной внешности, рядом бегают дети, одетые как на рождественской открытке. Входит молодой человек с огромным кофром. Это самый молодой депутат Государственной думы Роберт Шлегель.

Вы пришли в Думу в двадцать два. Стать депутатом в этом возрасте было шоком? 

Поначалу это туманное состояние — сложно было сориентироваться. Когда ты годы проработал в ЗакСе, активно трудился по линии партии в регионах, то более-менее все понимаешь. Когда ты приходишь из общественной организации — нет. При этом у меня не было культуры чиновника. Опыт работы руководителем— да. Но не государственным деятелем.

Был фактор крушения юношеского пыла о стену российского парламентаризма?

Да. Когда человек в эту систему не погружен, есть иллюзия, что все очень просто изменить. Это абсолютно не так. Любое решение требует больших усилий. Не сразу понимаешь, где точки принятия решений, выстраиваешь отношения. Я какое-то время осваивался, пытался эти вещи понять. Мои первые инициативы были попыткой разобраться в системе. Как бы у тебя есть в руках граната — надо попробовать, что с ней можно сделать. Можно сидеть мышью, не высовываться и нормально себя чувствовать. Для меня это неприемлемо. Да, может, я не лучшие варианты предлагал, но были проекты, по которым меня поддерживали все партии. Даже то, что отклоняли, все равно было полезным опытом.

Шлегель не похож на типичного депутата — в нем нет осознания собственной значимости и прочего превосходства. В свитере, джинсах и пиджаке, он сидит на заваленном нашими сумками диване и показывает фото в депутатском удостоверении. Рассказывает, что в день съемки пришел без галстука. В Думе нахмурились. В итоге ему сфотошопили чужой костюм — получилось так плохо, что пришлось менять снимок.

Учителя из Администрации президента или Думы были?

Политика — такая штука, где ты не можешь положиться ни на кого. Человек, который изо-бражает твоего самого лучшего друга, может оказаться злейшим врагом. Зная твои слабые стороны, он может этим воспользоваться. 

Политика формирует враждебную обстановку?

К сожалению, мы всегда находимся в конкурентной среде.Даже внутри партии. Даже среди молодых ребят, которые только избрались в Думу. Хотя эти же люди после жестоких баталий пойдут вместе пить пиво. Дума— это общежитие. Каждый из этих четырехсот пятидесяти людей что-то сделал для того, чтобы туда попасть. Он прошел конкурентную борьбу. Стал лучше, чем кто-то другой. Проблема чиновников в том, что они воспринимаются как монолит. Но внутри находятся совершенно разные люди. С разным прошлым, образованием, из разных регионов. Ты можешь сидеть рядом с человеком из Восточной Сибири. А с другой стороны будет сидеть донской казак или генерал-лейтенант КГБ. Это не просто — коммунисты, единороссы, жириновцы.

Среди депутатов есть скепсис по отношению к вашим идеямо внедрении информационных технологий?

Поделюсь наблюдением. Президент завел «Твиттер», начал ходить с айпадом. Постепенно с айпадами начинают ходить чиновники. Причем, такие, кого в любви к гаджетам совсем не заподозришь. Конечно, во многом, все эти люди оказались там, где они есть, потому что умеют хорошо адаптироваться к среде. Это стайл. Любая партия, фракция — это клан. Он может состоять из разных людей, но он устроен пирамидально. Если есть человек, который так себя ведет, то многие будут вести себя так. Мне кажется, это супер. После того как президент стал уделять внимание Интернету, мне стало гораздо легче объясняться с коллегами. Думаю, каждый четвертый в Думе пользуется социальными сетями. Кто-то сам, кто-то через помощников.

Шлегель не считает себя чиновником. «Чиновник — это госслужащий, а я — народный избранник». По его словам, он может позволить себе немного больше. В высказываниях в том числе. Тем не менее работу на государственной службе он для себя не исключает. А пока что ездит в метро, ходит без охраны и сам пишет в «Твиттер».

Наше общество не кажется вам медиаатрофированным? Чиновники редко уходят из-за скандалов, новости на всех каналах одинаковые.

Наш человек воспитан ложью —сначала в СССР, потом в 1990-е —с телевойнами, «голосуй сердцем» и так далее. Именно оттуда вышла Россия, которая не верит в телевизор, но верит блогам. Зачем смотреть, скажем, Екатерину Андрееву, если у меняесть Интернет? Федеральные телеканалы просто пока еще не поняли, что они проиграли. Завтра эти ребята очнутся вмире, в котором они — просто одни из сайтов, которые делают контент.

Почему чиновники кажутся такими каменно-державными? 

Такова наша культура власти: традиции, поведение — все унаследовано от Союза. Но «мигалочное» отделение себя от народа — это не мое поколение. Это поколение совка. С рыночной экономикой у них связаншок: «Как это так — раньше у меня была “Волга”, и простые смертные о ней и не мечтали, а сейчас такой же БМВ, как у меня, может позволить себе столько людей!» Отсюда госномера и мигалки. Но есть общий запрос на то, чтобы этого не было. Те, кому сегодня двадцать-тридцать лет, понимают, что власть — это тоже живые люди, что президент может пошутить. Но наши бабушки, матери могут этого не понять. Я считаю, что у власти должна быть определенная серьезность. Но система «я начальник— ты дурак» должна уйти. Бывает так: губернатор современный, а глава района — шестидесятилетний упертый мужик с партшколой.Что ему может объяснить тридцатилетний управленец? Именно поэтому обновляться должны все уровни власти.

Шлегель родился в Ашхабаде, а в Думу прошел от Краснодарского края. Он живет в постоянных перелетах. Случается, летает, как на работу — утренний рейс «туда», вечерний — «обратно». Когда закончится интервью, депутат возьмет свой кофр, кейс с ноутбуком и блокнотами и уедет на метро в сторону одного из столичных аэропортов. Уже вечером он будет в Краснодаре: встречаться с избирателями и готовиться квыборам.

У нас часто полагают, что молодой — обязательно дурак.

Да, старшее поколение будет еще долго сидеть в банях и там решать свои дела. Но чем дальше, тем сложнее им будет. Они поймут, что мир стал другим, аони стоят на месте. Парадигма принятия государственных решений меняется. Если мы этого не поймем, то в какой-то момент государство изменят другие люди, как это произошло в странах Африки. Власть обязана осознавать эти перемены.

Ваш личный негатив достигает точки кипения?

Есть масса мешающих факторов. Но у меня правило: я не занимаюсь тем, что мне не нравится. Это может быть рискованно, может высасывать из тебя все соки, но оно того стоит. Весь вопрос — зачем ты живешь. Мне интересна ситуация с нашей страной. Мне интересно сделать так, чтобы наше государство стало богатым и справедливым.

А Госдума и теория малых дел не соотносятся?

Помимо того, чем я занимаюсь непосредственно — информационными технологиями, борьбой с алкоголизацией населения, есть тысячи людей, которые просто обращаются в приемную. Даже не обязательно из моего региона. Именно эти обращения и есть фундамент работы в Думе — это конкретные люди, которым ты оказываешь конкретную помощь.

Первая часть материала: Василий Эсманов