Александр и Ольга Филимоновы – звезды музейного дизайна, у них на счету десятки проектов. Сейчас они заканчивают работу над интерьерами Фабрики-кухни, первого филиала Третьяковской галереи за пределами Москвы. Творческий дуэт известен не только своими проектами, но и бескомпромиссной профессиональной позицией. О поисках идеала в реальности с творцами поговорил Илья Сульдин.
Как вы представляете идеальный интерьер?
Оля: Мне кажется, не может быть идеального интерьера, потому что интерьер – это всегда работа с людьми и работа с контекстом. В силу того, что везде разный контекст, разные люди и разные задачи, интерьер подстраивается под эти задачи и людей. Он не делается, как вещь «в себе».
Но все, чем вы занимаетесь, это – интерьер. Вы же не занимаетесь проектированием зданий целиком. Здесь важна именно идея создания пространства, а не объекта…
Оля: Смотри, ты сейчас говоришь с нами как с художниками, но я тебя огорчу: ни фига мы не художники. То же пространство Фабрики-кухни обусловлено все «от и до»: то, что сейчас получается, мы оборудуем и приспосабливаем для жилья коллектива Третьяковки, это все обусловлено архитектурой с самого начала. Сейчас архитекторы привели Фабрику к ее первоначальному виду: этот стиль, настроение, то, что там внутри находится. И мы не выдумываем что-то свое, просто доделываем то, что уже заложено. Стараемся это сделать максимально корректно. Мы не самовыражаемся. Только в каких-то узлах, решениях, деталях. Есть цельная картинка, и она у всех в голове, у всех архитекторов, которые занимались этим проектом.
Я бы во все это поверил, если бы не видел в соцсетях фотографии туалета. Не думаю, что в 1932 году там были такие туалеты... Все равно же вы ухитряетесь втискивать какие-то вещи, которые узнаваемы, хорошо сочетаемы с духом эпохи. Но при этом это вещи из нормального музея XXI века.
Оля: Естественно, потому что мы работаем с современностью, трактуем эти решения. Должны учитывать контекст современности, стараться его воплощать, но учитывая прошлые эпохи. Конструктивизм до сих пор в архитектуре «происходит» и в дизайне. Авангард до сих пор питает современный минимализм. И сейчас даже непонятно, есть ли какой-то стиль в архитектуре – скорее это просто глобальная современная архитектура, но она вся растет оттуда. Естественно, у нас есть насмотренность, много проектов, и мы думаем не так, как бы сделали тогда, из тех же материалов. Мы это делаем из современных материалов, с современными решениями.
Саша: Все, что касается туалета, для нас – смешная история. Решение с туалетами появилось, когда закупили плитку для одного туалета – белую, а для другого – черную. Купили керамогранит, порезали на маленький модуль. И нам пришлось подбирать под эту плитку все остальное: стройматериалы и решения - все «под плитку», чтобы она адекватно смотрелась.
Это помогает или мешает?
Оля: Настоящий художник сказал бы, что мешает.
(Обращаясь к Оле) Но ты же любишь поругаться с заказчиком на эту тему?
Оля: Нас же этому учили в институте! Малахов Сергей Алексеевич с Женей Репиной. Главные наши преподаватели. У меня с тех времен осталась одна мысль – нужно учитывать, как люди живут, контекст. Архитектура делается в контексте. Это же касается дизайна: мы должны выслушать людей.
Контекст как вами воспринимается, угадывается? Вы же работаете не с чистого листа, есть какой-то ресерч предварительный?
Саша: На интуитивном каком-то подходе, чувстве. Не то, что мы проводим исследование…
Оля: Но когда ты куда-то приходишь, ты наблюдаешь....
Саша: Попадание в пространство уже подсказывает тебе какие-то ответы. Про те же туалеты если говорить, то параметры этих коробочек – узкие, низкие пространства. Нам хотелось, чтобы были бетонные потолки, мелкий модуль плитки и теплые деревянные двери, вырастающие, как будто появляющиеся из стен раковины. Пластика такая, как будто мы внутри скульптуры бетонной. Это такая интуитивная история, которую мы не рефлексируем внутри себя.
Оля: Мы приходим в какое-то пространство, и бывает так, что разговариваешь с людьми, они говорят, что они хотели бы... а у тебя уже готовая картинка в голове.
Саша: Мы делали выставку на ВДНХ «Смотри на меня в движении»: нам нужно было в холле сделать какой-то яркий объект. Мы приехали туда, вошли в помещение, и сразу стало понятно, что нужно делать: сделали трубу, стоящую под углом, в которую ты заходишь и смотришь последнее заключительное видео. Не видя этого ампирного сталинского холла, мы бы не могли этого придумать.
Но все-таки концепт важен. Художники сначала придумывают какой-то концепт и исходя из него начинают клепать. А здесь получается наоборот. А граница какова, вы ведь и чисто художественные проекты делаете?
Саша: Все началось с того, что мы выиграли конкурс в Голландии: у нас была 27-метровая башня «Капитан Голландия». Концепция была, что есть башня, построенная маленьким человеком из мусора всякого, а на ней, на высоте 20 метров, закреплена лодка. Голландия же низкая, в основном, ниже уровня моря. И если Голландию затопит, эта лодка всегда была бы над этим уровнем. Нам дали гран-при, мы ездили туда, встречались с инженерами. Выяснилось, что 27-метровую башню они построить не могут по бюджету, ветровым нагрузкам. В конце концов им удалось построить шестиметровый павильон, где был представлен наш макет полномасштабной модели.
Оля: Есть еще две башни, которые всех волнуют, – элеватор.
А что вы про него думаете?
Оля: У нас тоже был проект про элеватор. Но просто сейчас такое время: то, что должно умереть, – умрет.
Саша: Мы еще со Славой Вершининым давно, до всех фестивалей, которые Дима Храмов устраивал, ходили на этот элеватор. Больше 15 лет назад. И нам, наоборот, хотелось оставить его неприкосновенным. Сделать все эти 10 этажей мастерскими, минимум вкладывать, открыть художественные резиденции. А вот именно нижний уровень и верхний сделать какими-то люксовыми историями. Наверху, например, была бы гостиница и ресторан с видом.
Бетонный замок все и любят за это – с самого детства и юности за ним наблюдаешь, такой непостижимый загадочный объем. Его и нужно так оставить.
Оля: Мне пришла аналогия: никому же не приходит в голову в Афинах Акрополь переделывать во что-то современное, например, в хостел. Я сейчас воспринимаю эти штуки как античность – советскую античность. Поэтому все надо сохранять и бережно делать.
Какие проекты у вас самые любимые, где вы воплотились больше всего?
Оля: Как это ни смешно звучит, наш проект совместный, от которого мы получили больше всего удовольствия, – это подвальчик музея «Самара Космическая». Это была наша первая музейная работа. Мы пришли в музей и нам сказали: «Вот деньги, делайте!» И это был для нас какой-то рай в течение девяти месяцев, мы делали что хотели и как хотели. Мы сделали подвал своей мастерской. Ни с кем не надо было спорить, что-то согласовывать.
Это был грантовый проект, там были эксперты, которые приезжали на контроль. Никто никогда музею денег не давал, и этот грант был единственным шансом сделать что-то в музее. Эксперту все понравилось, и она нас позвала в свой проект в Москву на Винзавод.
Саша: Мы вылезли из подвальчика, и это был «Фестиваль науки» на Винзаводе, а внутри этого фестиваля была выставка «Жизнь. Версия науки». Мы превратили весь «Цех Белого» в наклонный черный лабиринт. Ты ходишь по нему, а стены становятся все выше и выше, и ты погружаешься в этот лабиринт. Грани лабиринта светились. Это была чистая идея, и она была чисто воплощена. С минимумом внесенных туда исправлений. Многие проекты предполагают компромисс, доходящий до полного исковеркивания. А тут мы бахнули этот лабиринт, и все были в восторге.
А что есть нереализованное, но то, что хочется сделать?
Саша: Историко-космический парк «Союз», в который вошла бы «Самара Космическая», Фабрика-кухня и «Звезда» с Музеем рока. Было бы интересно сделать пространство рядом с музеем «Самара Космическая»: там сейчас пустырь, он заполнился стоянками. Но это могло бы стать новым культурным пространством.
Фото: Михаил Денисов
Комментарии (0)