Знакомство с представителями самарской архитектурной династии началось с путешествия: лето бывший ученый секретарь Самарской региональной организации Союза Архитекторов России Галина Яковлева проводит со своими детьми – Петром и Катериной – и внуками за Волгой. Поэтому об особенностях самарского градостроения, выборе пути и сложностях, которые терпеливо поджидают молодых архитекторов за стенами Академии Строительства и Архитектуры, мы говорили, любуясь легендарными волжскими закатами.
Петр Яковлев стал первым из династии архитекторов, с которым познакомилась команда «Собака.ru». Потому что именно он управлял катером, на котором мы отправились в летнюю резиденцию Яковлевых – прекрасный дом на холме, построенный по проекту его сестры Катерины. Впрочем, по ее словам, творчество было коллективным, и Петр принимал в нем довольно активное участие. Маленькое путешествие прошло в тишине, потому что трудно говорить против волжского ветра и работающего мотора. Разговор начался чуть позже: когда стилисты начали подготовку к съемке.
Петр: Архитектура – это очень объемная и разноплановая сфера, в которой много направлений и ответвлений. После получения диплома у архитектора бесконечное количество сфер, в которых он может себя проявить: можно проектировать общественные или жилые здания, можно стать градостроителем, заняться урбанистикой – уплотнением городов. А можно попробовать себя в роли интерьерного или графического дизайнера, скульптора или в любой другой профессии, в которой требуется пространственное мышление. А по-другому и быть не может! Наша Академия выпускает порядка 100-150 специалистов в области архитектуры, градостроительства и дизайна в год: не у всех есть возможность найти себя в сфере, которую принято называть архитектурой, то есть проектировании зданий и жилых районов. С другой стороны, после окончания института, у специалиста обычно процентов двадцать той базы знаний, умений и насмотренности, которую ему еще предстоит накопить за годы работы. Мне кажется, состоявшимся архитектором человека можно называть годам к 30-40: в моем понимании это сфера деятельности, в которой можно и нужно плавно учиться до конца жизни. Потому что мы живем в мире, который постоянно меняется, а архитектор сильно зависит от экономики, технологий и строительных материалов. Мы не просто картинки рисуем.
Мой карьерный путь был очень извилистым. Большую часть – лет пятнадцать – своей профессиональной жизни я провел в проектном институте, где занимался общественными социальными объектами: поликлиниками, больницами, школами и детскими садами. Потом ушел в Министерство строительства, но стать чиновником у меня не получилось: нужен особый склад характера, чтобы работать в областном правительстве. У меня его нет, поэтому я проработал год и перешел в автономную некоммерческую организацию, которая занимается комплексным пространственным развитием Самарской области. Сегодня я занимаюсь комплексным развитием территорий – это большая федеральная программа, которая помогает властям и застройщикам реконструировать ветхую ткань города и планировать комплексную реновацию территорий с учетом социальной нагрузки, обеспечивая всю необходимую инфраструктуру: школы, детсады, поликлиники, площадки, озеленение, необходимое количество парковок и так далее. То есть занимаюсь мастер-планированием и исследую градостроительный потенциал территории. Наша задача – сделать так, чтобы город был комфортным для людей, а экономика проекта – сбалансированной.
Будет ли в Самаре город-сад через четыре года? Вряд ли, потому что города-сады проектировались в СССР в начале ХХ века как новые города с особой планировочной структурой, а Самара – город исторически сложившийся. При этом город живой, как организм, и он растет и развивается, главное, грамотно организовать это развитие.
Одно из самых важных качеств для архитектора – умение следовать принципу «взялся за дело – сделай его хорошо». Но это, наверное, к любой профессии относится. А вот на второе место я бы поставил постоянное саморазвитие: если архитектор перестанет следить за мировыми трендами, у него не получится быть актуальным. Правда, если он будет просто копировать эти тренды, тоже ничего хорошего не получится – всегда интересен творческий процесс и подход.
Мы продолжили развивать тему творческого подхода с Катериной Яковлевой, воспользовавшись небольшим перерывом в съемочном процессе. Выпускница Самарской Академии строительства и архитектуры сегодня работает дизайнером интерьера общественных пространств – отелей и ресторанов – в Индонезии, а домами занимается только для своих. В общем-то именно с дома наш разговор и начался.
Мы продолжили развивать тему творческого подхода с Катериной Яковлевой, воспользовавшись небольшим перерывом в съемочном процессе. Выпускница Самарской Академии строительства и архитектуры сегодня работает дизайнером интерьера общественных пространств – отелей и ресторанов – в Индонезии, а домами занимается только для своих. В общем-то именно с дома наш разговор и начался.
Катерина: Мне кажется, архитектура не заканчивается на внешнем виде дома – это определенная форма и ее восприятие. Например, когда я проектировала этот дом, мне хотелось почувствовать это место, сохранить деревья и ландшафт. То есть место, в котором мы решили построить дом, сформировало его форму. Поэтому архитектура – это ощущение среды. Когда природа дает тебе мотив, заряжает вдохновением, и каждое решение продиктовано логикой. Например, если есть красивый вид, нужны большие окна. А чтобы спроектировать окна, нужно расположить дом на участке определенным образом и учесть, где солнце встает и где оно заходит. И вот так начинается разматываться этот клубок.
В случае с моим образованием тоже можно сказать о логике: я понимаю, почему, например, дети, которые выросли в семьях актеров, идут по стопам родителей. Потому что, когда ты растешь в творческой атмосфере, уже не представляешь себе жизнь в другой обстановке. Когда тебя с детства возят по каким-то историческим местам и рассказывают про архитектуру, наверное, это есть воспитание. Мне было двенадцать, когда мы приехали в Трою на машине, чтобы посмотреть на древние развалины. Был ли у меня выбор? Скорее да, но у меня, честно говоря, не было желания выбирать. Папа говорил, что архитектура – это очень универсальное образование. Ты можешь выучиться и быть архитектором, строителем, дизайнером интерьера или, например, архитектурным журналистом.
После окончания академии я сначала работала в Департаменте строительства, но это не имело никакого отношения к творчеству. А мне хотелось создавать красоту, поэтому решила стать дизайнером интерьера и попробовать свои силы за пределами страны. Хочется отметить, что желания уехать «из» у меня никогда не было: мной двигало желание отправиться в место, где меня никто не знает в профессиональной среде. Можно считать это прощупыванием своего пути. Довольна ли я выбранным путем? Хотелось бы больше проектов и больше времени на эти проекты. Но сейчас мой рабочий график довольно плотный: после окончания текущего проекта меня уже ждет следующий – две виллы и ресторан на Бали.
Диалоги об архитектуре мы продолжили за столом, за которым собралась вся семья. К сожалению, глава семьи Илья Яковлев рано ушел из жизни и не смог принять участие в нашей беседе, но мы не могли не почтить его память.
Галина: Если мы говорим о нашей династии, ее основоположником стал мой муж – Илья Николаевич Яковлев. Это был уникальный человек и масштабная личность. Он был не только великолепным архитектором: Илья обладал потрясающей эрудицией, блестящим слогом и читал наизусть Шекспира, Пушкина и Маяковского. Мы познакомились с ним в институте. Он увидел меня и попросил декана отдать меня ему в так называемое «рабство»: так называлась помощь третьекурсников дипломникам с чертежами и технической работой. Чтобы они – третьекурсники – видели, как готовится диплом. Но я после этого «рабства» уехала с родителями в Ленинград, поэтому любовь завязалась, когда он стал руководителем моей группы на работе.
Петр: Больше всего мне запомнилось, что я никогда не видел, чтобы отец просто сидел на диване – он был трудоголиком, который всегда уходил на работу рано, а приходил поздно. Даже по воскресеньям. Мне повезло: успел посотрудничать с ним по научной части! Я помогал ему с графической частью его докторской диссертации. Потом ездили всей семьей в Санкт-Петербург на его защиту. Отец успел прожить много жизней: преподавателя, архитектора, ученого и бизнесмена. Кем он только не был! Кстати, у него получилось быть чиновником. Но у него, вообще, много чего получилось. И попасть на стык двух эпох тоже. В какой-то момент ему, как и многим в те годы, пришлось перестраиваться под правила нового государства. Возможно, это и стало причиной его раннего ухода. И еще стрессы, связанные с работой чиновника, и абсолютная погруженность в процессы – он же не отдыхал практически.
Я рад, что отец научил меня мыслить нестандартно и смотреть на мир глазами романтика, как будто ты влюблен в него. Вообще, архитектор видит городскую среду не так, как обычный человек, который идет по городу и видит грязные бордюры, ямы на дорогах и разбитые фасады. Архитектор видит идеализированную картинку в режиме дополненной реальности и немного смещенную во времени. Поэтому, гуляя по старому центру, к примеру, я не вижу всех этих обветшалых зданий: мой «искусственный интеллект» показывает мне картинку, которая могла бы быть, если приложить определенные усилия. Вижу, как это могло бы смотреться.
Катерина: Папа занимался градостроительством, поэтому сама архитектура его в меньшей степени интересовала. Гуляя по бесконечным улочкам Джакарты, порой ловлю себя на мысли, что он был бы, наверное, очень удивлен, познакомившись с азиатским типом расселения и этой паутиной из домов.
Петр: Кстати, хотел отметить, что формально начало нашей династии положил наш с Катей дед Николай – отец отца и донской казак. Он всю жизнь мечтал стать архитектором, но у него, к сожалению, ничего не вышло: их в 1926 году раскулачили и сослали в Сибирь, а членов репрессированных семей не принимали в институты. Так и пришлось папе, который, по его словам, мечтал стать журналистом, идти в архитекторы. Дед, который считал, что профессия журналиста не вписывается в концепцию семьи, настоял. Так что он и стал предтечей.
Катерина: А еще дед Николай рисовал – у мамы в городской квартире много его картин. И его мечта стать архитектором тоже, можно сказать, сбылась: своими руками построил дачу.
Галина: Раз уж мы заговорили о предтечах, давайте вспоминать всех бабушек и дедушек! Потому что они заслуживают упоминания! Жанна Станиславовна Яковлева – бабушка по отцовской линии – рассчитывала двигатели космических ракет и знала всех космонавтов. Про нее можно отдельную статью писать. Мой отец в молодом возрасте уехал поднимать целину: вывел свой колхоз в лидеры региона, получил звание заслуженного работника сельского хозяйства и заработал три ордена Трудового Красного Знамени. Конечно, они не были архитекторами, но приняли самое непосредственное участие в воспитании моих детей. Сегодня, когда у меня уже внуки растут, я поняла: главное в воспитании ребенка – поместить его в нужную среду. Это помогает развиваться. Поэтому мы, конечно, повлияли на выбор своих детей: у нас всегда было много гостей, и все постоянно говорили об архитектуре. Спорили, ругали, восхищались. А дети варились в этом соку. А у меня архитекторов в семье не было: просто я с детства любила очень рисовать и услышала, что открылся архитектурный факультет в строительном институте, где у меня дядя работал преподавателем. И вот, когда я к нему в гости приезжала, он меня с этим факультетом познакомил. В те годы я жила за сотню километров от Самары, поэтому, когда училась в девятом классе, начала подготовку: на каникулах училась рисовать, чертить и ходила на подготовительные курсы. Работать приходилось много: с 8 утра до 11 вечера. Но учиться было интересно. В Куйбышеве была уникальная школа: на Всесоюзном конкурсе дипломов мы уступали только МАРХИ! Институт организовывал для студентов практики во всех городах Советского Союза, моим наставником был Алексей Викторович Моргун, который в течение 25 лет был главным архитектором Самары, а в школе археологической раскопки мы работали под руководством профессора Белецкого – сподвижника Николая Гумилёва.
Катерина: У нас и сейчас потрясающий архитектурный факультет, на котором преподают потрясающие профессионалы с замечательным вкусом. И самарскую архитектурную школу можно назвать уникальной. Про это мало кто говорит, но это на самом деле так. Причем я говорю не столько про Россию, речь о мировом масштабе.
Галина: Но сегодня система образования сильно изменилась: мэтра, который создавал буквально эту школу, выжили из института. Я говорю про Александра Григорьевича Головина – человека, который обладает колоссальным опытом и мог бы делиться им с молодым поколением.
Петр: И тут встает вопрос, кто продолжит эту школу, и готовы ли современные практикующие архитекторы стать учителями и делиться опытом. С одной стороны, конечно, да: я сам проработал шесть лет на кафедре архитектуры ассистентом преподавателя, пока меня не сократили. С другой, один из моих друзей все время говорит, что готов пойти преподавать, если бы ему создали какие-то приемлемые условия. Потому что время специалиста стоит денег и бесплатно работать никто сегодня не станет. Радует, что сегодня на кафедре еще остались звезды: есть ученики Головина Самогоров и Пастушенко, которые готовят молодых архитекторов.
А когда у команды «Собака.ru» закончились вопросы, семья архитекторов начала задавать вопросы друг другу, и наш постепенно угасающий разговор получил второе дыхание и разгорелся с новой силой!
Петр: У меня, мама, вопрос не конкретно к тебе, просто хочу спросить у тебя, как у представительницы старой школы градостроительной: какие ошибки планирования мешают развиваться Тольятти как городу?
Галина: Этот город изначально проектировался как автомобильный: широкие дороги и так далее. Но мне кажется, ему сильно не хватает индивидуального строительства и каких-то интересных объектов, поэтому он кажется мне унылым. Было бы здорово, если бы там появились какие-то точки притяжения.
Катерина: А мне хочется спросить про атмосферу поколения: мне кажется, в ваше время свободы было меньше, а творчества больше. Настолько больше, что у вас получилось совершить буквально прорыв в архитектурной школе. Почему так получилось?
Галина: У нас в институте царил какой-то вообще особый дух творчества, который создал ректор Виталий Карякин. Это при нем практически узаконили так называемый «сплошняк», когда студенты заселялись буквально на несколько дней в институт и никто их не выгонял. Ну, то есть сначала, конечно, пытались выгонять. И даже милицию вызывали. Но служители порядка приходят, а там не хулиганы, а студенты, которые сидят и чертят. Так что со временем все свыклись с «неделями сплошного проектирования». И для каждого из нас было важно не просто защититься, а показать себя, чтобы твою работу в методическом фонде оставили. Мы часто собирались вместе за пределами института, потому что в те времена было сложно с информацией любого рода, и мы ей делились друг с другом. И не только профессиональными книгами и журналами, но и музыкой: слушали Deep Purple, Led Zeppelin и рок-оперу «Иисус Христос – суперзвезда». В нашем кругу на самом деле царила творческая атмосфера. Кстати, про атмосферу! Этот вопрос к тебе, дочь: мне интересно, какая атмосфера у тебя на работе? Легко ли тебе работать за границей? Где легче: здесь или там?
Катерина: Наверное, не то чтобы легче, но интереснее. И да, пожалуй, немного проще, особенно в тех вопросах, которые касаются организации работы строителей. Но больше всего мне нравится тот факт, что язык архитектуры – он универсален и понятен в любой точке мира. Ты можешь поехать в Индонезию, в Новую Зеландию или вообще куда угодно, показать чертеж и тебя поймут без перевода. И, если ты владеешь этим языком, можешь общаться с заказчиками в любой точке планеты. С этой точки зрения архитектору сегодня работать намного проще.
Галина: А мне кажется, что вот молодому архитектору было проще работать в наше время. Потому что, получив диплом, он попадал в институт — стабильную структуру, где за ними «присматривали» руководители, давали ему четкие задания, а потом проверяли их. Это помогало молодежи учиться и нарабатывать опыт на больших интересных проектах. А сейчас выпускники получают диплом и свободу: иди куда хочешь. Их как в море бросают: или поплывешь или не поплывешь. Поэтому, как мать, у которой душа всегда больше болит за сына, не могу не спросить: тяжело тебе было, сыночек?
Петр: Все зависит от отношения к жизни и познается в сравнении. Если и тяжело, то только в каких-то переживаниях за будущее. Но и там все вполне себе перспективно. Прорвемся! Если пытаться дать долгосрочный прогноз на развитие архитектуры области и Самары в частности, нельзя не отметить, что к сегодняшнему дню вся градостроительная политика постепенно стагнировала. И, если сравнивать с архитектурной школой Нижнего Новгорода, Москвы и Екатеринбурга, мы почему-то стали очень заметно отставать. Какую-то причину этого отставания выделить сложно. И скорее всего нужно говорить о целом комплексе причин. Но есть все основания полагать, что эта ситуация в скором времени изменится. Надежда на это есть. И это здорово!
Фото: Михаил Денисов
Комментарии (0)