В лайнапе грядущего мероприятия ты единственный представитель петербургской сцены – все-таки ты здесь десять лет прожил.
Но родился и вырос в Челябинске, и лейбл мой Plant 74 – это код родного города и отсыл к его многочисленным заводам.
История электронной музыки во многом отсылает к индустриальной теме. В российской, например, другой город заводов – Ижевск подарил нам целую легенду об электронной волне 1980-90-х годов. Значит, мрачный вид за окном все-таки создает эскапизм для творческих людей, в котором хочется созидать и таким образом приукрашать окружающую действительность.
Да, была Ижевская электронная волна. А Челябинской не было. Так что занятия музыкой – это мой индивидуальный выбор, а не массовые настроения целого города. Вообще, я начинал с хип-хопа. У нас была группа «Зона ветров» с Джамалом из «Триагрутрики». Я делал музыку, Тёма читал. Потом я стал заниматься больше электронной музыкой и диджейством. Звучание моих диджей-сетов уходит корнями в хип-хоп и американский хаус. У них общие корни, о чем до сих пор люди в России не очень-то знают. Я начал играть в 1999 году, а писать – с 1996-го. Я застал то время, когда люди хаус особо не слушали. Кругом прогрессив был и транс. А музыка, которая на груве основана – то, что сейчас играют и понимают – сравнительно не так давно в России стала востребованной.
Ты получал музыкальное образование?
Музыкальной школы не было, избавил Бог. Я знаю много людей с дипломами, которые теперь не пишут музыку. Часть из них уходят в оркестры и не создает собственный материал. А другая часть вообще перестает заниматься музыкой, потому что «музыкалка» все желание отбивает. Я не много знаю продюсеров с классическим образованием. Вот у меня оно уличное.
Все-таки Челябинск – это провинция. А во времена нашей юности хорошие записи в периферийном городе было крайне сложно достать.
Мой друг Женя Лукаш, самый известный диджей Челябинска, который Антона Кубикова и Сергея Санчеса знает еще с начала 1990-х, дружил с Костей Шевелевым, который тогда был владельцем петербургского магазина Baza Record Shop. И вот в 1999-2000-м Женя возил пластинки из «Базы». А до этого конечно тяжело было, приходилось по ночам дежурить у радио в ожидании программы Сухова «Гараж».
Наше поколение воспитывалось родителями на основе четких советских установок: нужно получить понятное высшее образование, чтобы потом устроиться на понятную работу – стать инженером, например. А музыка в России – это сплошная авантюра. Как твои родные восприняли твое увлечение музыкой?
Для тех, кто растет в музыкальной семье, любовь к музыке принимают и воспринимают. А у меня классическая советская семья: папа – инженер, мама – экономист. Мой папа всю жизнь на одном предприятии проработал – воплощение советских идеалов. Мама хотела, чтобы я стал юристом, это была модная профессия в 1990-х. Родные бизнесом никогда не занимались, всю жизнь трудились на кого-то, поэтому я пережил тяжелый процесс постоянного движения против течения. Конечно, долгое время родители считали, что я чем-то несерьезным занимаюсь. Говорили: «Хватит уже, ну когда ты уже на работу устроишься?» При этом у меня были возможности попробовать себя в более привилегированных профессиях, но я каждый раз понимал, что мне не интересно. А если так, значит я не смогу этим заниматься. Музыка – единственное, что меня волнует. У меня не было нормальной работы ни разу в жизни.
Как ты перебрался в Петербург?
Переезд – дело случая. Я даже до того момента ни разу не был здесь. А в Челябинске морально уныло находиться. В прошлом году мы с другом поехали из Москвы до Челябинска на машине – просто интересно было страну посмотреть. И вот ты едешь через всю Россию, везде более-менее нормально, проезжаешь Татарстан – там дороги хорошие, а потом заезжаешь в Челябинскую область – мрак и тлен. Такой Мордор из «Властелина колец», зона отчуждения, вонища от заводов, дороги разбитые, все серое. Люди из Челябинска могут огорчиться от моих слов – но как есть, так есть.
Петербургское базирование как-то помогло тебе пробиться на Запад?
Я благодарен Петербургу за особые навыки выживания. Да, в Питере более творческая среда, я получил глоток свежего воздуха. Когда я только занялся музыкой, как продюсер и диджей, меня изначально интересовали западные лейблы. С первого дня моя цель была выпускаться там. В России попросту ничего не было, здесь нет культуры: нет, например, хаус-лейбла, который существует уже 10 лет и до сих пор его релизы серьезно котируются. Надеюсь, «ГОСТ Звук» когда-нибудь таким станет. А в Питер я приехал уже с опытом и багажом. Играл уже девять лет к тому моменту и еще во время жизни в Челябинске вышло 3 моих виниловых пластинки.
Пробиться на серьезные западные лейблы пытаются сотни наших продюсеров, но далеко не у всех получается. Например, я постоянно слышу, что им неловко рассылать свои демо из-за частого отсутствия фидбэка.
До сих пор боятся рассылать? Это раньше интернет был через розетку, когда требовался час, чтобы скачать один mp3 файл. Не было «Вконтакте», Soundcloud, «Фейсбука». Раньше на некоторых пластинках писали, что-то вроде «Мы принимаем демо по такому-то почтовому адресу». И вот в то время я начинал, никого не знал. Это сейчас я могу помочь молодым – вот на днях ребята с моего лейбла Plant 74 просили отправить лейблу их демо, потому что им не отвечают. А упорство и труд все перетрут, ты же знаешь.
Расскажи про свои лейблы.
Сейчас веду четыре vinyl only лейбла. На Tripmastaz релизы выходят по номерам 01, 02, 03, 04. Только что вышел 03 – его Виллалобос играл постоянно в 2016 году. А трек Wake Me Up When Its Over с 04 постоянно играют по всему миру, постоянно пишут мне по этому поводу. Затем Purple & Orange – мой лейбл для дипового дабового хауса. Dance Mafia – дань моей давней любви к чикагскому гетто хаус лейблу Dance Mania, по его мотивам выпускаю свои бутлег эдиты. И на Plant 74 собираю на виниле лучшие треки, которые в цифровом каталоге лейбла выходили в разные годы. Вообще, Plant 74 не планировался основным, я сделал его только для того, чтобы выпустить альбом The Humanoid Device 1998 года моих друзей E'Liflinx* and Kapa.
Ты сейчас много времени проводишь в Америке.
Да, и у этого есть свои результаты: недавно вышел наш совместный с Юлей Говор ЕР, в котором я фигурирую как TMZ – это мой псевдоним для техно ипостаси. Мы записали его в прошлом году в Нью-Йорке, и вышел он на Pan-Pot'a – Second State. И скоро на бельгийском лейбле Invade выходит моя пластинка BCN4 с ремиксом от французского ветерана Фрэнка Роджера. Да, последний год я живу в Америке по 4 месяца. У меня там коллеги, друзья. Приезжаю в Лос-Анджелес, и мы засаживаемся в студию, записываем музыку. Со временем так сложилось – стиль жизни таким стал. Сейчас я думаю о Берлине, на лето по крайней мере. А многие западные знакомые удивляются, почему я до сих пор окончательно не выбрался из России.
Еще несколько лет назад можно было уверенно сказать, что за границей имя Tripmastaz знают больше, чем в отечественной индустрии.
Ну да, так и было. Раньше мне удивленно писали: «О, а ты русский? Я твои пластинки уже 5 лет покупаю и не знал». Сейчас я достаточно часто езжу по России, поэтому и здесь узнали. И я бы аккуратно обращался со словом «индустрия», все мои заработки последних лет – заграничные. Мои русские гонорары по местным меркам нормальные, но на них можно еле выживать разе что. Есть клубы, есть промо-группы, есть рейвы – да, все это стало более профессиональным, чем 5 или 10 лет назад, но в широком смысле индустрией это не назвать. Сейчас все больше появляется лейблов, но все же это меценатская тема. А ситуация в регионах – это просто ужас. Промоутеры делают разовые события в каком-нибудь ресторане, попадают на деньги, к ним приходят 40 человек, и 30 из них в мокасинах. И драка в разгар ночи. Самое крутое место было «Вася+1» в Нижнем Новгороде. В нем совершенно не было советского налета, даже в дизайне. И я сразу понял, что оно долго не просуществует – в России все классные начинания не приживаются. Его сожгли. Это был старый особняк, и видимо кому-то он понадобился.
А в столицах какие площадки тебе по душе?
В Москве мне хочется поиграть в «Газгольдере» на террасе – там комфортно по размеру и вместимости. Еще понравилось в Fantomas Chateau & Rooftop, я там выступаю на выходных после Boiler Room. А в Питере клуб номер один – это Stackenschneider. С большой любовью отношусь к парням, которые его делают, и к тому, сколько лет заведение просуществовало без больших привозов, сменило локацию, что немногие клубы переживают. И в нем до сих пор биток.
Соглашусь, ведь Stackenschneider приучил аудиторию любить локальную сцену.
Вот у нас любят слово «приучили». У нас все хотят воспитывать – это с советских времен осталось. А такого не должно быть, все должно естественно сложиться. Вот у ребят из Stackenschneider так произошло: они живут этим клубом, сами его строят, красят, переделывают каждую неделю. Или например возьми фестиваль Sunwaves в Румынии – там нет рекламной атаки, это тупо тенты, под которые набивается 50 тысяч человек. Такое не подделаешь, не нагонишь народ, не приучишь. Это не «Казантип» с огромными вложенными бюджетами.
Ты крепко осел в западном музыкальном комьюнити. А как там реагируют на отмены мероприятий Arma 17? Понятно, что там тоже рейвы прикрывают…
Там по-другому прикрывают. Некоторым европейцам сложно объяснить, что такое взятка или конфликтное непонимание на уровне правительства с формулировкой «Вы не будете делать мероприятие, потому что просто не будете». Это Совок. Как такое объяснить людям, которые родились и выросли в свободных странах? Максимум они могут подумать, что организаторы какие-то бумаги не согласовали, нарушили закон, и поэтому отменили событие. А то, что это возможно одному человеку не нравится – такое не объяснишь. Конечно, объяснить можно, но не факт, что иностранец поймет.
Выступление на Boiler Room – это всегда определенный толчок для карьеры артистов. Предвкушаешь фидбэк на твое выступление?
Иронично сложилось, что когда я переехал в Москву, пришел момент признания – я выступаю именно на Boiler Room в Петербурге. Конечно, для меня это большая честь, и я рад поучаствовать в этом проекте. Специально по этому поводу в коллаборации с московской командой White Crow делаю коллекцию свитшотов. Но я не спец по пиару и фотографиям с нужными людьми, поэтому не знаю, как мне в дальнейшем поможет это выступление. Я обычно не готовлю сеты, но недавно играл в Ministry of Sound под утро, пошли треки кислотные – и вот за долгое время я практически знаю, какой сет покажу на грядущем событии. У меня набрался час неизданного материала – моего нового много, плюс коллаборации.
Текст: Наталья Наговицына
Фото: Ira Prohorova
Комментарии (0)