Найк Борзов: «У меня все плохое всегда из головы вылетает».

Сейчас вы активно продвигаете свою акустическую программу, с которой и выступите в ближайшую субботу на площадке Beatnik.

 Вас ждет скорее акустический рейв, чем просто концерт, я придумал стилю музыки, которую вы услышите, определение «этно-техно». Название непонятное, но зато когда все приходят на выступление, значение его становится понятно. Обычно когда люди собираются на акустику, то ждут «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» и прочую нуднотеку. А здесь другая история, отчего у публики меняется отношение к акустической музыке в принципе. Мы выводим ее на новый уровень. Сюда еще подходит термин unplugged– без подключения к электричеству. Хотя у нас два гитариста играют с использованием современных высокотехнологичных приборов. Так первобытность, шаманизм соединяется с современностью. Можно сказать, мы замыкаем в цикл прошлое и будущее. И если бы рок-н-ролл придумали в Средневековье, то наверно он бы звучал так, как моя новая акустическая пластинка, которая выйдет в ноябре-декабре.

Стиль техно сейчас популярен в массах. Как думаете, почему?

Техно - это нечто первобытное, примитивное, построенное чисто на бите и перкуссии. В нем мало, что происходит. Это такое постоянное движение, которое втягивает в себя, и ты начинаешь менять свои притязания и двигаться в такт. Именно так и происходит у меня на концертах.

Вы говорили, что не используете электронику в этой программе.

Мы ее избегаем всяческими способами,  используем инструменты классические акустические – рояль, варган. Вру, есть синтезатор и орган, который все же остается более акустическим, воздушным инструментом, несмотря на то, что его засунули в маленькую коробочку. Где-то год назад я познакомился с ударным инструментом кахон – его звучание меняется от более низкого по середине к более высокому по краю коробки. Когда я его услышал впервые, то сразу подумал, что он похож на аналоговую драм-машинку из ряда первых органов Хаммонда. Вот с этого кахона все и началось: я позвал перкуссионистку, которая играла на этом инструменте, я ей начал придумывать разные биты, стал выступать с двумя акустическими гитарами, сам играю на перкуссии, вокруг меня вы увидите много всякого барахла. Видя реакцию людей, и на основании собственных ощущений, мне захотелось все это записать. В декабре прошлого года мы сняли заброшенный дом культуры 1950-х годов, который не реставрировался, там лепнина осталась. На стенах были картины накаченных мужчин и женщин, танцующих с платками, полуголых детей с дедушками, все довольные и счастливые. И вот в этом помещении мы сели с музыкантами и записали больше двадцати песен из старых альбомов и две новые: одну под названием «Ева» я написал в конце 1980-х, вторую - «Молекула» - в середине нулевых. Всем знакомые песни мы сделали в таком виде, которых не услышишь в электрических альбомах.

Старые песни на новый лад – актуальная тема.

Мне всегда казалось, что для того, чтобы быть в теме, нужно не быть в теме абсолютно. Я всегда нахожусь в андеграунде современной ситуации и тем самым опережаю время. Как только заканчивается мода, вместе с ней умирает все, что с ней было связано. Вот окончательно пройдет волна хипстеров, умрут все «Помпеи», On-the-Go, «Тесла бои», лет через десять о них никто и не вспомнит. Кроме тех, кто слушают прямую бочку и ничего нового не воспринимают. Форматные модные истории я уже слышал много раз, делал много раз. Я лет двадцать назад играл с прямыми бочками - затягивающую музыку, ничего в себе не несущую, работающую в качестве саундтрека для вечеринки. У меня была группа «Бобры-мутанты» – проект свободного потока сознания, нойзовый авангардный психодел мы закончили прямой бочкой, самобытным трансом. И как только через полтора года распространилась прямая бочка, мне она осточертела, и захотелось вернуться к чему-то более человечному.

Обычно в сознании масс музыканты ассоциируются всего с несколькими хитами, которые все и всегда хотят слышать на их выступлениях. Люди как бы застревают в осваивании новой музыки, как например, наши родители до сих пор в основном слушают группу BoneyM, потому что она им понятна. Вас не задевает, что многие воспринимают вас условно только по трем известным песням, например «Лошадка», «Три слова»…?

Вот ты только две назвала. А третья? «Верхом на звезде», «Одна она», «День как день», «Последняя песня»… Хитов у меня уйма, поэтому я их играю на свадьбах и на днях рождениях, отчего тоже получаю дикое удовольствие. Музыка звучит странно для форматов и современных ушей: и слова странные, и мысли. Мне пофиг, как это воспринимается. Я считаю всех остальных странными - ту большую часть людей, которые зависают на BoneyM. Для меня это антигуманно по отношению к самому себе - не получать новую информацию и довольствоваться тем, что ты имеешь. Хотя, наверно, это хорошо. Представь, если бы в клубы вместе с тобой ходили бы родители. В клуб было бы не войти. И что в этом интересного? Поколения на танцполе не сменяются, в музыкальной культуре нет движения, тогда и музыка не развивается. Застревание происходит у тех, у кого в жизни ничего не происходит. Поэтому люди возвращаются к воспоминаниям юности, когда они был беззаботны, веселы, свежи и в окружении толпы нового народа. Тогда они весь день посвящали себе, у них не было обязанностей, необходимостей, зависимостей. Еще и система активно работает на это ностальгирование, погружает в кредиты, в необходимость что-то приобретать, у тебя дети растут, их надо одевать, в школу водить, машины покупать. Стремление к … Забыл это слово – у меня все плохое всегда из головы вылетает.

Потребление?

Да, точно. Мне оно не присуще, так же, как и ностальгия, поэтому я забываю эти слова. Все это культивируется: повсеместно проходят «Дискотеки 80-х», раздувается культ на радиостанциях, на телевидении, все хотят вернуться в Совок. Аккуратно или жестко народу говорят, что сейчас плохо, а тогда было хорошо.  Люди начинают в это верить и с этим жить, вариться в этих мыслях. Именно поэтому всем кажется – хорошо там, где нас нет. Потому что по телику постоянно показывают «лухари вилаж», на эту «лухари» все ведутся, молодые люди воспринимают такую систему ценностей, как реальную жизнь. А с реальностью эта картинка не имеет ничего общего. Стоит осознать единственную вещь – хорошо там, где ты есть. И если плохо там, где ты есть, то проблема только в тебе. Никто не виноват, никто не должен создавать тебе праздник. Если ты приходишь и начинаешь всем портить настроение, то пошел ты нафиг. Причина всех проблем на планете – это человеческий фактор. Планета живет своей жизнью, плиты смещаются раз в несколько миллиардов лет. А мы ежесекундно паримся из-за того, что человек делает с самим собой, со своей жизнью, с коротеньким отрезком в контексте космоса - совершенно незаметным отрезком, не играющим никакой роли. Нет никакой цели в этом, это все вообще неважно. Единственная наша цель и задача – это раскрытие собственного потенциала: духовное развитие, стремление вырваться из этого бесконечного цикла смертей и перерождений. И тогда произойдет слияние со свободным энергетическим потоком этой бесконечной массы, бога космоса.

Мощно. Тогда если наша жизнь не имеет никакой роли в глобальном контексте, тогда зачем что-то делать в принципе?

Тупо чтобы скучно не было. Как только становится скучно, ты ловишь себя на том, что всю жизнь слушаешь BoneyM, которых уже давно нет, все вокалисты поумирали в гостиницах Москвы от кокаина. Все, закончился BoneyM и «Отель Калифорния» тоже. Надо стремиться к свету, а не вгонять себя в депрессию и тьму, что делает с нами телевидение, правительство, церковь. Все они занимаются одним и тем же. «Работай, подчиняйся, не задавай вопросов, не думай, покупай. Все. А еще жри, сри, бухай, торчи». Все, что запрещается, это пропаганда, причем самая мощная. Это институт манипуляции. Однажды я попал домой к человеку, который смотрит всю рекламу: все, что у него стоит в душе – это вся линейка из рекламных роликов. Вся обстановка в квартире – по рекламным шаблонам. Какой-то ад на Земле. Сама реклама всегда вызывала во мне дискомфорт – они с какой планеты вообще? Из какого измерения? Картинки всегда напоминали иллюстрации из сектантских книжек, которые разносили по домам: яркие, красочные, там счастливые люди, улыбающиеся оленята, зайчики кушают яблочки, детишки резвятся на лугу… Вот и реклама такая же. Уже лет тридцать не смотрю телевизор, лет двадцать у меня его нет. Какое-то время он использовался, как табуретка, потом как подставка под синтезатор. Потом у нас появилась камера, мы выкидывали телевизоры из окна и снимали из разных точек. Причем на одну. У меня было три телевизора, я выкидывал их подряд, снимал сначала снизу, потом сверху и сбоку из соседней комнаты. Чтобы это происходило не просто так. Еще у меня была машина, и я думал, что когда она у меня умрет, я обязательно скину ее с горы и запечатлею это на камеру. Так мы и сделали.

Телевидение привыкли ругать за зомбирование. И все ринулись в интернет, который дает свободу выбора информации. При этом до сих пор в Сети не утихает флешмоб 1990-х, где все поголовно выставляют свои ретро-фотографии, а ведь он был запущен ресурсом Colta, чтобы раскрутить свой фестиваль «Остров 90-х».

Я видел эти фотографии у себя в ленте, но не повелся, даже не зная, что это промо какой-то компании. Для народа это очередная попытка самовыражения, потребность 15-ти секунд славы. Моих фото и так полно в сети, и тем более мне нет необходимости казаться еще больше и значимее в глазах других. А в целом, интернет – это площадка, где можно услышать что-то андеграундное, действительно интересное. Особо на сайтах не сижу, скорее слежу за личными страницами людей, которые создают что-то свое уникальное. Так я познакомился с самарским художником Сашей Бердиным-Лазурским, который рисовал мне обложки последних альбомов. Я просто объяснял на словах настроение пластинки, сюжетную линию. Если он уходил не туда, тогда высылал песни. Для альбома Outsider моего проекта KillerHonda он сразу прислал обложку с летающей балериной, не слышав песен. А в случае с «Везде и нигде» мне хотелось, чтобы Саша послушал весь альбом, всю историю от начала до конца. «Везде и нигде» состоит из двух частей: одна очень светлая, другая – очень мрачная. В нем много всего парадоксального.

На обложке изображена грудная клетка. К чему она там?

Не хочу ничего объяснять. Тут у кого как фантазия работает. Поэтому я не очень люблю снимать клипы, потому что в моих песнях много символизма, а визуальная реализация сюжета может его разрушить. Были клипы совсем из пальца высосанные: «Поток», «Тени и мерцания», я стараюсь таких больше не делать. Многие воспринимают мои песни по-разному, даже я в разные временные периоды в них нахожу другие смыслы. Это забавно.

И последний вопрос: чего можно ждать от ваших предстоящих шоу?

Я не устраиваю шоу, потому что они отвлекают. Обычно использую оформление сцены и визуальное сопровождение. Его делают авангардные виджеи – получается такой затягивающий в себя нойзовый сюрреализм. Работаю с видеорежиссером Андреем Айрапетовым, с художником-дизайнером Андреем Врадием, недавно сотрудничал с видеоартистом Владимиром Каковкиным. А вообще, медитация и психодел – вот все, что можно получить на моих концертах. Приходите почувствовать атмосферу, улететь куда-нибудь в космос подальше, погрузиться в себя поглубже. Поорать и потанцевать, конечно.

Текст: Наталья Наговицына

Фото: Алексей Костромин

Концерт Найка Борзова состоится 3 октября во дворе культуры и отдыха Beatnik, начало в 21.30.