Мэттью Херберт: «Главное для меня – это революция в музыке».

Ты был в России много раз. Какой визит помнишь лучше всего?

Определенно, первый. Это было в 1998 году, во время экономического кризиса. Для западного человека Россия тогда выглядела именно такой, какой ты ее себе стереотипно представлял. Меньше рекламы на улицах, меньше признаков капитализма. И это было круто, потому что тогда все дело было в людях, а не в инфраструктуре. Тогда мое выступление было реально похоже на культурный обмен. Иногда ты просто приезжаешь куда-то, едешь в отель, потом в клуб, играешь там и уезжаешь – всё! Никакого диалога нет. А тогда я почувствовал что узнал что-то, что завел друзей, что полюбил что-то в России. И мне кажется, что я оставил после себя музыку.

В субботу в «Битнике» ты выступаешь как диджей. Будешь играть с пластинок?

Сегодня далеко не все вещи издаются на виниле, так что я комбинирую винил и Serato. Я не живу в Лондоне, рядом со мной нет магазина с пластинками, так что у меня не так много возможностей в них рыться.

Между музыкой выпускаемой под именами Herbert и MatthewHerbert есть существенная разница. На диджей-сеты такой принцип распространяется?

Я делаю музыку для биг-бенда, я делаю техно, я делаю экспериментальную музыку, все это одновременно я играть не могу. В качестве диджея я больше ставлюразный хаус, поэтому мои диджей-сеты следует скорее относить к имени Herbert.

Говорим Herbert – подразумеваем хаус?

Ну, еще я играю техно, но не быстрое и не жесткое. Ну и всякое случается, на самом деле, диджей-сеты – вещь непредсказуемая.

Твой новый альбом TheShakes под именем Herbert представлен как «первый за 9 лет», как будто ты не выпускал ничего с 2006 года.

The Shakes – это комбинация сонграйтинга и хаус-музыки, и эта запись должна была быть хаусом, но ближе к середине все разваливается, а потом в конце снова срастается. Я просто хочу помнить свою историю, помнить откуда я вышел в плане музыки.

На самом деле ты никуда не пропадал, ты записывал музыку в том числе и под именем Matthew Herbert. Как ты опишешь этот раздел своего творчества?

Даже не знаю. Я ощущаю себя пауком – иногда я плету свои сети дома в углу, а иногда в саду. Я думал, что я никогда больше не выпущу запись под именем Herbert. Также, я думал, что больше не буду выпускаться как Wishmountain, но три года назад все-таки это сделал. Все это не так важно, я придумываю такие вещи на ходу. Главное для меня – это революция, происходящая в музыке и позволяющая теперь делать музыку из пары ботинок, из дерева, из овцы или из Бельгии. До недавних пор музыка была импрессионизмом – мы работали кистью. Но кисти лишь описывают что-то, они не являются реальностью, это просто инструменты. Сейчас же мы можем использовать настоящие записи происходящих событий, записи людей, записи мест. И я чувствую, что это моя работа – превращать все эти звуки в музыку. Звук взрывающейся бомбы, звук свиньи, все что угодно. Вот что я должен делать . А хаус и танцевальная музыка созданы для того, чтобы отвлекать. Это классно, это приятно, но вот эта субботняя вечеринка – она не изменит мир. Просто будет хорошо. Так что я делаю хаус, а потом возвращаюсь к производству музыки из странных вещей.

Есть шанс что ты сделаешь трек из нашей беседы?

Хахаха. Нет. 

Но неужели тебе никогда не хотелось записать что-то из своих многочисленных интервью и использовать это?

Я записал все без исключения интервью, которые раздавал после Bodily Functions, но так ни разу ни одно из них и не послушал. Поэтому больше я этим не занимался. Впрочем, я хотел выпустить винил, где на одной стороне были бы вопросы журналистов, а на другой стороне ответы, чтобы диджеи могли сводить свои собственные интервью. 

Можешь объяснить, в чем смысл этих странных статичных видеоклипов, которыми сопровождался выход нового альбома - Battle, Middle, Strong?

Это просто моменты. Они не описывают музыку, но они находятся в родстве с ней. Мне не нравятся современные видеоклипы, они не сообщают ничего о музыке. А эти мои клипы – это как
поездка на автобусе, когда слушаешь музыку в наушниках, смотришь в окно и видишь как, например, девушка ест мороженое – и это вдруг так подходит к той музыке, что ты слышишь. То есть, эти видео про то, как идет жизнь, когда слушаешь музыку. Это клипы про настоящее время, это про сейчас. Это про меру времени. 

Ты очень плодотворен. У тебя вообще бывает writers block, муки творчества?

Каждый день. Это вопрос дисциплины. Это моя работа – я должен родить хотя бы одну идею в день, поэтому я должен постоянно тренировать свой мозг, как люди тренируют свои мышцы. Это как кататься на велосипеде. Вдохновение не посещает тебя по заказу, поэтому приходится придумывать новые стратегии на случай если вдохновения нет.

Ты же слышал, что на днях открыли землеподобную планету Kepler-452b?

Забавно, предыдущий интервьюер тоже спросил об этом. Я смотрю для вас в России это важная новость.

Тебя она не вдохновляет?

С одной стороны да, а с другой – я ее очень сильно ненавижу. Подразумевается, что технологии нас спасут. Что мы найдем другую планету и сможем жить там. А на самом деле нам нужно прекратить раздалбывать ту, которая у нас есть. Нам всем хватит места и на Земле, если мы перестанем столько потреблять.

Что же в новостях тебя интересует?

Сейчас я слежу за кризисом левых в Британии. Они проиграли выборы, и теперь у нас откровенно правое правительство, а это всегда плохие новости. Многие люди левых убеждений не стали голосовать за лейбористов, в партии сейчас раскол. Это важный момент для страны, потому что дух важнее корпораций и бизнеса. В Греции есть «Сириза», в Испании есть «Подемос», становится все больше партий, выступающих против навязываемого аскетизма – нам нужна такая же в Британии. Мы слишком долго думали только о деньгах.

Насколько такие политические взгляды отражены в твоей музыке?

Они разлиты во всей моей музыке. В каждом тексте. В каждом альбоме. С ног до головы.

По твоему мнению, что самое важное ты сделал в своей жизни?

Очевидный для любого родителя ответ – вырастил любимого ребенка. Если же говорить с творческой точки зрения, то самое важное, что я делал – я рисковал. Я записывал музыку, зная что многие будут ее ненавидеть. На концертах я исполнял музыку, под которую никто не захочет танцевать. Я говорил в интервью вещи, с которыми многие не согласятся. Я отказывался продавать свою музыку для рекламы. Сегодня музыка стала безопасной. Предсказуемой. Она не отражает наш мир, в котором происходит столько потрясений. Если от этого абстрагироваться, не выходить из зоны комфорта, то мир будет становиться только хуже. Поэтому мы обязаны рисковать.