Дизайнер, чей модный дом на Невском давно стал городской достопримечательностью, все больше времени уделяет своей первой профессии – живописца. Татьяна Парфенова рассказывает о новых проектах, о роли семьи в модном бизнесе и о своей любви к родине. Текст: Наталья Сиверина. Фото: Юлия Плахотникова
Сейчас ситуация в российской моде ближе к стагнации или вы видите развитие?
Я хорошо подумала и могу уверенно сказать, что идет развитие. Хотя время сейчас своеобразное, жестокое, особенно по отношению к молодым: их или не замечают, или начинают как-то бурно замечать, а потом вдруг бросают,
как надоевшую игрушку. Молодые, конечно, мечтают об этой профессии, но без инвестиций модную индустрию не поднимешь. Тем временем серьезный
бизнес, например компания «БТК групп», которая патронирует бренды FOSP, Onegin, Trud, сделал ставку на производство униформы. А ведь глядя на развитие FOSP, казалось, что они вот-вот пойдут еще дальше, поставят индустрию на ноги.
Насколько сегодняшнее положение дел отличается от очень оптимистичных прогнозов, которые делались когда-то?
На мой взгляд, в российской моде были исключительно мечты, а мечты, как известно, не прогнозы. Главные действующие лица этого, говоря вашими словами, «периода мечтаний» или «поколения не укрощенной моды» сейчас демонстрируют некоторую усталость.
Как вы полагаете, почему нет примеров построения брендов на этих именах? Потому что наступило время искусственно созданных маркетинговыми средствами марок?
Мне кажется, что эпоха маркетинговых марок проходит и господство пиара в моде, если так можно сказать, клонится к закату. Напротив, начинается время реального продукта, все хотят покупать хорошие вещи, к которым приложил руку творец. Что же касается многих ярких художников – представителей «поколения неукрощенной моды», то потеряно слишком много времени. Существование дизайнера в моде – это непрерывная цепь дел и событий, и если одно звено выпадает, в этом месте зияет дыра. Все нужно пережить, пропустить через себя, все сделать самолично. То есть это очень
сложно – заниматься, потом бросить и не заниматься, потом опять пытаться вернуться в это побоище. А кто все-таки смог вернуться, те начинали не с нового, острого, того, что востребовано, а возвращались к своему старому, забытому/
На ваш взгляд, в последнее время мода не вышла из моды? Интерес
к ней не пошел на спад?
Мода – она в природе человека, она естественна для него, для его бесконечно изменчивой натуры. И интерес к ней есть всегда, просто он принимает разные формы, впрочем, как и сама мода. Когда нужно, она социальна или, наоборот, обслуживает слои населения, которые для остальных являются символом мечты.
Почему вы все больше внимания уделяете живописи?
У меня появилось на это время. Я теперь не одна, и необходимость заниматься одновременно всем и сразу отпала. Делами компании руководит мой сын, и в целом наш бизнес теперь стал семейным. Невестка Светлана занимается работой с клиентами и магазином, племянница Ольга помогает работать над коллекциями. Мы перешли в совершенно иное качество. И я поняла, почему многие успешные западные компании, именно в области моды, семейные. Сестры Фенди, семья Миссони, да и у нас в стране можно найти множество примеров: Татьяне Котеговой помогает дочь, Ларисе Погорецкой – муж и дочь, успешно существуют супружеские марки Nina Donis, Bunakova Hokhloff Collection. Что касается свободного време-
ни, то дело даже не в нем, а в том, что у меня появилось свободное пространство в голове. А потом важно настроение. Ведь для меня всегда было очень сложно, просто невозможно сложно вести компанию, даже не понимаю, как я это делала. А теперь чувствую легкость, и множество проектов, которыми я одновременно занимаюсь, меня не тяготят. Сейчас у меня
выходит книжка с картинками и маленькими притчами в издательстве «Инапресс», я делаю фарфор совместно с Императорским фарфоровым заводом. Один сервиз уже готов, второй – в процессе, в плане еще несколько. Ну и живопись. Я очень успешно выставилась на «Арт-Манеже» в Москве, теперь вот будет выставка в Женеве, где покажу шестнадцать работ и пять платьев, сделанных из ткани с принтами по мотивам картин. Это галерея концептуального искусства, которая проводит первую в своей истории русскую выставку, что очень ответственно, хотя для меня более значим
«Арт-Манеж». Меня всегда больше заботит отношение друг к другу нас самих. Еще мы «одели» фильм Александра Зельдовича «Мишень», который попал в программу «Панорама» Берлинского кинофестиваля. Собираемся производить в Италии сумку «Белые ночи». Мы уже относительно давно делаем домашнюю коллекцию – подушки, ширмы, вышитые покрывала, – а теперь я планирую создавать интерьеры под ключ. Очень хочется сделать для кого-нибудь вышитую спальню.
А новая коллекция одежды?
Может быть, она будет называться «Энск и Гусь-Хрустальный». На этот раз она посвящена русской провинции. Я каждый год езжу на машине на Украину. Это две тысячи километров по России, через Москву, Тулу, Орел, Белгород, Курск, и я всегда чуть-чуть изменяю маршрут. В этом году ехала через Брянск, воочию увидела, что такое Брянский лес. Это невероятно: просто непроходимое темнозеленое море, и все холмы, холмы, заросшие лесами.
Какой ведущий образ коллекции?
Щемящая красота. Если говорить языком моды, это эклектичная по форме, сложноконструктивная коллекция: в основном платья и небольшое количество пальто. Платья сейчас на пике, потом, как мне кажется, пойдет резкий обвал – разумеется, для тех, кто производит одежду. Те, кто покупает, не почувствуют это так остро. Платья, кстати, довольно сложная история. Они мало меняются. Когда-то их пытались изменять с помощью воротников и разных бантов, но это несерьезно, все равно всем видно, что платье-то
одно и то же. А современная жизнь требует быстрых и радикальных перемен. При этом платье – самая сексуальная вещь в гардеробе женщины, оно четче всего определяет пол. И платье – это то, чего не носят мужчины, которые не посягают на такие исконно женские вещи, на мой взгляд, из-за их иррациональности. Так вот эта коллекция – свое образное посвящение платью.
Очень многие ваши коллекции иногда прямо, иногда опосредованно посвящены родной стране. И их совокупность вполне можно назвать настоящим гимном родине.
Я всегда была патриотом, в самом хорошем смысле этого слова. И я очень болезненно воспринимаю то, что происходит, хотя для меня родина и государство уже давно разъединились. Родина для меня неизменна. У власти могут быть одни люди, потом другие, а тот пейзаж, который я вижу за окном машины, он будет всегда, это и есть моя страна. А потом я приезжаю на свою вторую родину, я ведь счастливый человек, во мне две половины – самая что ни на есть настоящая Украина и самая настоящая Россия, – и поэтому во мне две любви. Хотя есть и много других любовей. К примеру,
когда я делала французскую коллекцию, была влюблена в наполеоновскую эпоху.
Как когда-то в России все были без ума от Франции?
Да. А когда работала над английской коллекцией, любила все британское. Русские вообще всеядны, им все нравятся. Осталось лишь понравиться самим себе.
Комментарии (0)