Богословы

Представитель клана Михалковых–Кончаловских провел юность в Британии, и англосаксонская культура оказала большое влияние на его представление о Боге. Создатель «Антикиллеров» и «Побега» считает успех признаком любви Всевышнего и спорит со своим дядей Никитой Михалковым о пользе введения в школах уроков православия.

Вы родились в атеистическое время. Как до вас дошло знание о Боге?

Мне кажется, что атеистических времен никогда не было. То, что Бога нет, а религия – это опиум для народа, было в СССР официальной идеологической позицией. Но такой же позицией было и то, что все люди равны, а реального равенства не существовало. Вот и атеизма не было в чистом виде. В душе советский народ атеистом не был никогда, он был верующим. Просто кто-то оставался в лоне православия, а для кого-то веру в Бога заменила вера в Сталина, в Ленина, после его смерти, – чувство сакральное. На мой взгляд, современные западные народы, в особенности исповедующие протестантизм, гораздо более атеистичны, нежели советский народ. Что до знания о Боге, оно пришло ко мне в семье. Я был крещен сразу при рождении, в 1966 году, и этого не скрывали.

Я читал, что ваша бабушка – Наталья Кончаловская – была очень религиозна.

Да, хотя я не назвал бы ее истовой христианкой. Наша семья вообще никогда не была более атеистичной или менее религиозной. Как все было, так и осталось. Конечно, мой дед – поэт Сергей Михалков, будучи депутатом Верховного Совета, не выставлял свою веру напоказ. Тем не менее он всегда верил в Бога и в храм ходил. Когда партийные товарищи спрашивали деда про бабушку, которая веры совсем не скрывала, он отговаривался: «Ну что вы хотите? Она же родилась в 1903 году, пожилой человек».

В семье велись религиозные споры?

Скорее они ведутся сейчас, чем в то время. После кончины советской власти представители семьи познакомились с альтернативами православной религии. Мой отец, Андрей Кончаловский, уехал в Америку – страну по духу, по ценностям протестантскую. Я воспитывался в Англии, и мне тоже близок протестантизм. Никита Михалков по-прежнему искренний сторонник православия. Он, кпримеру, призывает ввести в школах преподавание основ православной религии, а я категорически с этим не согласен. Представьте, если бы в американских школах начали, скажем, преподавать основы протестантизма. Как бы на это отреагировали католики, православные, иудеи, живущие там? Мне кажется, что в современном мире государственные образовательные учреждения должны быть над религией. Я думаю, введение уроков православия в школе послужит только разъединению общества, которое у нас и так с трудом цементируется.

Вы можете назвать себя верующим человеком?

Я верующий человек, но не воцерковленный. Сейчас пост, а я ем мясо, хотя не пью алкоголь. Я умеренно религиозен. Не могу сказать, что соблюдаю все церковные традиции. Мне импонирует тезис, позволяющий обращаться к Господу напрямую, исключая посредников-священнослужителей.

Это из протестантизма?

Да. Как и то, что мой Бог не упрекает за успех, в том числе материальный. Это, конечно, влияние западной культуры. В православной этике нет ничего подобного. У нас издревле существовала крайняя нелюбовь к людям успешным, им завидовали, навязывали комплекс вины. «Сорок сороков» русских церквей в основном были построены купцами, которые чувствовали себя грешниками из-за своего богатства и таким образом искупали грех. Наша православная любовь к неудачникам, к «бедненьким» – это полная противоположность англосаксонской протестантской этике.

Но получается, если более успешные люди угодны Богу, то мене е успешные – отвержены?

Нет, нет. Я отдаю себе отчет, что существует множество людей, которым не так повезло, как мне. Я никогда не голодал. А есть люди, в том числе дети, которые голодали, и отнюдь не по своей вине. Можно ли говорить о том, что Бог любит их меньше, чем богатых детей? Конечно нет, хотя отдельные ответвления протестантизма доходили до такой логики.

Чувствуете ли вы руку Бога в своей судьбе?

Да. Хотя у меня были чрезвычайно тяжелые моральные переживания, тем не менее первая половина моей жизни была очень счастливой. И за это я благодарен Богу. Дважды Он спас меня, когда я был на волосок от смерти. Один раз я сломал шею, в другой меня засосало под лед. Наверное, эти спасения не просто так.

Вы просите у Бога помощи?

Постоянно. Могу попросить чего угодно – контракт подписать удачно, например. Но нужно помнить, что Бог не дает конкретные вещи, Бог дает силы добиваться этих вещей.

Если бы вам как режиссеру нужно было создать образ Бога в кино, как бы вы это сделали?

Мне кажется, что Бог в кино, как и в любом другом виде искусства, проявляется не в конкретном образе. Бог – это энергия, заряжающая произведение, которое нас действительно трогает. Это очень заметно, когда рукой автора водит его профессионализм, а когда – Господь. Я уверен, что именно Бог водил рукой Габриэля Гарсиа Маркеса, когда он писал роман «Сто лет одиночества».