ПАРТИЙЦЫ И ХУЛИГАНЫ
Норма против индивидуальности: вопрос «быть или не быть» в конце 1970-х стоял как «фарцевать или продвигаться по партийной линии». В результате и тунеядцы, и дети партийных бонз одевались в заграничное, но мажоры были советскими преппи, а фарцовщики — хиппи, рокерами и брейкдансерами.
идеолог
Денис Симачев
ресторатор, модельер
Образ советского фарцовщика, хулигана, бузотера при всей неоднозначности всегда вызывал симпатию, потому что он честный. Нет позерства. Ты такой, какой есть. Фарцовщики жили на максимальной загрузке мозгов: чтобы выжить в агрессивной среде и не попасться, было необходимо применять актерские, экономические таланты. Ты начинаешь чувствовать жизнь на сто процентов. Это история про меня. Я все делаю по-честному, опираясь на собственный опыт. Я прошел через все, что касается московского хулиганья, и знаю среду не по книжкам, не по кино. Все началось со школы. Я жил на улице Павла Корчагина на ВДНХ. Наш район назывался Мазутка. В начале улицы располагалась школа No 764, хулиганская, а в конце — спецшкола No 6, американская. Соответственно, в начале улицы жили воры в законе разных мастей, по официальной статистике — около тридцати человек. На дальнем конце улицы жили партработники, стояли дома ЦК. Я ходил в 6-ю школу, но наш дом относился скорее к 764-й, все друзья у меня были оттуда. Рядом находилась гостиница «Космос», которая считалась горячей точкой, потому что в ней селили иностранцев. После школы все ходили бомбить-утюжить. В 6-й школе английский язык преподавался с первого класса. И все утюжили, даже не нуждаясь ни в долларах, ни в вещах, просто это считалось крутым. Старшие школьники из хулиганской школы крышевали, а младшие из американской — фарцевали. Совсем малыши, второй-третий класс, кто не мог утюжить, выменивать и отнимать, работали по импортным жестяным банкам. Представьте себе такую картину: идут два немца, пьют баночное пиво, которое они привезли с собой, ведь им сказали, что в СССР ничего нет, а за ними идет толпа угрюмых малышей и ждет, когда они выкинут банку. Самое расстройство — если ее сомнут. И все ждали, только бы не смяли! Такая была романтика. Симбиоз мажорства и хулиганства происходил на моих глазах, и я в нем участвовал. Был набор, что можно впарить иностранцу. Большинство предметов приобреталось в Военторге: пряжки, значки, форма. Ценились музыкальные пластинки. Например, за пластинку Пола Маккартни «Обратно в СССР», изданную «Мелодией» только для внутреннего рынка, иностранцы были готовы отдать все что угодно, а у нас она стоила копейки. Самым желанным товаром были джинсы, жвачка, бейсболки, Levi's 501 с двумя строчками. Первая инструкция по джинсам: определить, настоящие или ношеные. Очень ценились полиэтиленовые пакеты с надписью, это считалось круче, чем сегодня it-bag для девочки. Однажды был смешной случай. Мы познакомились с молодыми иностранцами, разговорились, поехали в гостиницу, они угощали напитками, мы подружились. В процессе мой друг весь вечер пытался что-то выменять. Он слил им все, что у него было, и получил за это долларов тридцать. А у меня был только офицерский парадный ремень с медной бляхой. Уже в конце вечера я случайно его засветил, и они обалдели. В итоге мне за него перепали кожаная куртка и джинсы — целое состояние. Тогда все жили по воровским понятиям, которые прививались с детства. Полстраны сидело, полстраны ждало. И для детских умов в этом была романтика: слова, которые нельзя говорить впустую, понятие чести. Если идет район на район, ты должен быть там. Все было просто и понятно, потому что жить по понятиям просто: нет подстав, нет беспредела. Все по неписаному, но закону. Этому во дворе учили быстро. Ты понимал, что многое зависит от силы — физической, финансовой. Все держалось на страхе. Учили сразу понимать, что ты, с кем, как говорить, на каком уровне. Были культовые местные хулиганы, кто-то садился, кто-то появлялся. Они и были примером, а через некоторое время все сошло на нет: воровская романтика проходит, когда все становятся взрослыми. Но и сейчас мне очень просто решать вопросы. Что касается моды, то круто по-пижонски одевались актеры. Идеальным был герой Юрия Богатырева в фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих» — пример мужественности, хулиганского почерка, такой мужской крутизны. В жизни всегда круто выглядел Владимир Высоцкий, с оттенком стеба над происходящим, Александр Кайдановский, даже Никита Михалков в 1980-х был настоящими бруталом. Тогда у него был характер — самая важная вещь в моде. Для меня всегда была важна подача, а не сама вещь: нестандартное сочетание спортивных брюк и пиджака, пиджак, надетый на олимпийку, спортивный костюм и высокие ботинки на шнурках. Выглядеть не по моде, а так, будто просто подфартило, перепала вещь. Это то, что я всегда использую, — несочетаемые комбинации. А как итог, это продаваемо. Сначала хулиганский стиль вызывал улыбку, никто не понимал, как в этом ходить. Между тем еще двадцать лет назад все так ходили по улицам. Теперь же это стало ностальгией. Люди вспоминают, как они начинали свою жизнь. Вообще, самые гениальные дизайнеры, конечно, бомжи. Как они сочетают вещи! Я ходил за ними по пятам и все зарисовывал. Их сама жизнь одевает. Во мне есть немножко от бомжа, в том смысле, что я не заморачиваюсь, подходят брюки или нет. Главное — тепло. А лучше — две пары и еще две куртки, у одной нет рукавов, а у второй есть — бесконечное множество комбинаций.
Вдохновение
современник
Наири Симонян
барабанщик группы Pompeya и диджей
Бомбер — собственность модели, джемпер DIOR HOMME
идеолог
Федор Крылов
продюсер, диджей
На Федоре: костюм Tom Ford, водолазка Ralph Lauren, портфель Bottega Veneta, очки и обувь — собственность модели
Официальный стиль всегда считался секси. Подтверждением тому служит масса архетипов, от соблазнительных секретарш в белых блузках до серьезных начальников в костюмах-тройках. В Советском Союзе это доказывала героиня фильма «Служебный роман», стараниями той же секретарши Верочки обретающая женственность в футляре партийного костюма. Ну а тем, кто хотел глотка свободы, а не унылых серых и коричневых пиджаков, предоставляли другого героя — Волшебника из фильма «Обыкновенное чудо» в исполнении Олега Янковского: новую творческую единицу, вроде бы даже оппозиционно настроенную к власти и очень похожую на картинки из западных журналов. Преппи-стиль, партийный он или новый российский, — это строго, солидно, мажорно, во все времена шикарно, а в новом сезоне просто писк. Но лично я считаю, что это ужасно скучно и слишком отдает аккуратизмом, то есть полной потерей индивидуальности. Но именно такой клерковский стиль и помогает заключать контракты.
современник
Оля Степанченко
стилист
эксперт
Мэган Виртанен
Историк моды, пассионарный лектор, реконструктор и коллекционер винтажной одежды специализируется на моде XX века. В двух главах проекта «Русские пришли» она поделилась своими знаниями и фотоархивом.
В 1970-е годы стало понятно, что общество, стремившееся построить будущее, потерпело поражение. Идеологические лозунги были для большинства пустым звуком, официальная культура не могла справиться со стремлением граждан ограничиться интересами частной жизни. Пока с партийных трибун безуспешно бичевали «преклонение перед чуждыми ценностями», людей интересовали индивидуализм и потребление, а теневая экономика процветала. Владимир Высоцкий и западные рок-группы стали эталонами стиля, а женщины стремились подражать юной Алле Пугачевой. Ключевыми словами эпохи стали «дефицит» и «фирма» — с ударением на последний слог. Такие вещи не столько были маркером материального благополучия, сколько демонстрировали причастность владельца к неким особым сферам. Слово «купить» сменилось словом «достать», особенно если речь шла о престижных дубленках или меховых шапках. «Фирмой» назывались любые вещи «мейд ин Ю-эс-эй» или из Западной Европы, иностранная бирка воспринималась как гарантия модности и качества. Джинсы — культовый предмет одежды, синоним западной свободы. Их носили артисты, писатели, музыканты и модники. Потертые штаны цвета индиго, простроченные желтыми нитками, с заветным лейблом Wrangler, Levi's, Lee или Montana, стоили на черном рынке от 100 до 180 рублей при средней зарплате по стране 140 рублей. Модники украшали джинсы дополнительными заклепками, которые также приобретались у фарцовщиков. На другом конце шкалы находились «ненастоящие» джинсы (их называли техасами) — польские и индийские, они совершенно не котировались. В начале 1980-х выпускались и советские джинсы: в «Березках» продавались джинсы VPT — Vneshposyltorg, а Верейская швейная фабрика шила джинсообразные штаны, украшенные лейблом с мордой медведя и надписью латиницей Vereya. Советские хиппи, появившиеся в 1970-е, вызывали особое негодование властей, как своим образом жизни, так и манерой одеваться, идущей вразрез с советским идеалом «опрятной и скромной одежды». Мода на народные мотивы неожиданно тоже оказалась контркультурной: любители старины и народного костюма уже не вписывались в становящиеся все более узкими рамки нормы. Павловопосадские платки из общедоступного товара превратились в дефицит. Японцы наладили производство грубых подделок под Павловский Посад, многие из них были по моде того времени с люрексом, — и даже эти подделки оказались очень востребованы. Престижными были и прибалтийские вещи. Прибалтика воспринималась как уголок Запада, и многие модники ездили за одеждой именно туда. Особенно популярен был эстонский трикотаж. Эстонские модные журналы, такие как «Силуэт», тоже пользовались большим спросом. В условиях дефицита модных вещей процветали все виды рукоделия, женщины шили, вязали, вышивали и плели, чтобы как-то разнообразить свой гардероб. Олимпийские игры 1980 года породили вал одежды, украшенной символикой Олимпиады, футболки, тренировочные штаны и шапки«петушки» на некоторое время стали модными.
Комментарии (5)