Милиционер, дежуривший у решетки Мраморного дворца, вздрогнул. Мимо него шел, шкандыбая на левую ногу, человек в кожаной тужурке с красным бантом на груди, в галифе и хромовых сапогах.
Под кожаной фуражкой блестело пенсне, а на левом бедре болтался маузер в деревянной кобуре. За ним шел в дупель пьяный матрос, перепоясанный пулеметными лентами, в бушлате, залепленном чем-то красным, с пулеметом "максим" на плече. Проходя мимо милиционера, матрос со словами: "Держи, братишка" сунул ему в руки грязный сверток. Развернув его, постовой увидел половину ржавой селедки и горбушку черного хлеба. Бумага была вся в жирных разводах, но он сумел прочесть заголовок: "Вся власть Советам!". "Съемки идут, - подумал милиционер и крикнул: - вы кто?". Человек в пенсне обернулся и, глядя прямо в глаза охраннику, строго сказал: "Я народный комиссар Урицкий. А вы, как я вижу, говно". Через несколько минут странную парочку уже видели на Марсовом поле.
К нам в редакцию обратилось пять человек – очевидцев этого происшествия, а пенсионерка Л. Мартынюк, гулявшая вечером с собачкой. Из Русского музея к нам поступила также недоеденная селедка, завернутая в прокламацию. Все предметы были нами сфотографированы и отправлены в центральную криминалистическую лабораторию ФСБ. Радиоуглеродный анализ подтвердил возраст этих предметов. Все они датируются 1917-1918 годами. Дактилоскопическая экспертиза идентифицировала отпечатки на картошке. Они принадлежат легендарному Антонову-Овсеенко. Селедка керченского засола датируется также 1915-1916 годами, но первый раз была употреблена в пищу около 1918-го.

P.S. Пройдя Троицкий мост, первый председатель ЧК и матрос, по одним сведениям, свернули в особняк Кшесинской, по другим – зашли в мечеть. Но обувь у входа не снимали, поэтому следы их могли затеряться где-то на Петроградской. Будьте бдительны, ноябрь на дворе.