Бизнесмен Антон Георгиев и его жена-дизайнер Александра выкупили фабрику «Крестецкая строчка» в Новгородской области и стали идеологами возрождения знаменитого народного промысла.
Вы говорили в прошлом интервью нашему журналу, что планируете открыть свою фабрику для туристов. Удалось подготовить ее к высокому турсезону?
Антон: Да, музей и фирменный магазин мы открыли в середине июня, но у нас было, на что посмотреть, и до этого. В советские времена на фабрику был бешеный поток посетителей — по московской трассе постоянно ездили в обе стороны туравтобусы с остановкой на «Крестецкой строчке». Будем восстанавливать историческую справедливость.
А бренд, как вы считаете, уже восстановили?
Александра: Считаю, что его слава никуда и не уходила. Крестецкая строчка была невероятно популярна в СССР, встречалась в каждом доме и едва ли не в каждом втором фильме: в «Девчатах» — скатерть, в картине «Москва слезам не верит» — салфетка на телевизор. Бренд был и есть, надо просто грамотно его продвигать.
На мировом уровне?
Антон: Как раз тут мы сменили стратегию. Поучаствовали в нескольких международных выставках, в том числе в парижской Maison & Objet, и поняли, что наша российская вышивка иностранцев, за исключением ностальгирующих эмигрантов, в принципе не интересует. Потому что народные промыслы — это локальное достояние, и каждый ценит свое.
А как же сицилийские мотивы у Dolce & Gabbana? Их вроде бы все хотят.
Антон: Я думаю, если Dolce & Gabbana сделают под настроение разовую коллекцию с жостовскими розанами или с вологодским кружевом, у них это тоже раскупят. А мы хотим развивать стабильный национальный бренд, доступный для покупателя, в том числе в регионах. Потому что если мы будем работать только с бутиками, то не сможем загрузить производство полноценной работой.
Однако недавно у марки Vilshenko вышла коллекция с вашей крестецкой строчкой. Планируете продолжать коллаборации с модельерами?
Антон: Да, мы ведем переговоры. Но это только одно из направлений работы, далеко не основное, а имиджевое. Александра у нас и сама дизайнер, тонко чувствует стиль и, мне кажется, создает хорошие коллекции с крестецкой строчкой. А вообще четкой модели развития, которая была бы выстроена на пятилетку, у нас нет. Мы не будем упираться и терпеть убытки, чтобы приплыть в конкретную точку, — иногда стоит довериться течению.
Не боитесь, что, пока вы неспешно ищете путь к массовому покупателю, рынок наполнится фейками?
Антон: Во-первых, у нас есть патент на производство и географическое наименование. Крестецкая строчка может иметь провенанс только фабрики в поселке Крестцы Новгородской области, как шампанское может быть только из региона Шампань, а пармская ветчина из провинции Парма. Остальное пусть называется «северным гипюром» или «валдайской вязью» — нам без разницы. Во-вторых, таких мастеров, которые вручную повторят узоры крестецкой строчки, на свете единицы. А грубую машинную имитацию сразу видно. Мы сами думали над тем, как можно автоматизировать хоть какой-то процесс, чтобы понизить стоимость изделий. Отправляли образцы производителям оборудования для швейного производства, но никакие их варианты нас даже близко не устроили. И к вопросу о подделках и настоящем: некоторые покупатели опасаются — вдруг при стирке разойдутся нитки? Но я вам точно скажу: ткань совершенно неубиваемая. Потому-то эти скатерти и передавались из поколения в поколение. Вышивка настолько плотная, что ее можно отбеливать, крахмалить, кипятить на здоровье. Знаете, очень важно, чтобы крестецкая строчка не вызывала ощущения, будто ее связала крючком бабуля, а вы мастерицу своей покупкой облагодетельствовали. Поэтому мы много сил вкладываем не только в сам товар, но и в брендинг — на каждой упаковке, например, стоит подпись вышивальщицы, а надписи оформляют художники-каллиграфы. Даже Эвелина Хромченко отметила нашу продукцию как идеальный подарок партнеру, особенно иностранному — скатерть в красивом простроченном конверте. И везти его на встречу точно удобнее, чем самовар.
У вас появляются новые идеи товаров «Крестецкой строчки»?
Александра: Постоянно появляются. Сейчас я думаю о расширении палитры и о коллекции женской одежды. Традиционная крестецкая строчка — это вышивка белым по белому. А многие просят что-нибудь контрастное. В некоторых интерьерах кипенно-белый будет слишком ярким пятном, поэтому мы рискнули бы отойти от канона и сделать вещи в спокойных цветах: голубом, сером, терракотовом. Или использовать мягкий вареный лен, который не нужно гладить. Но для этого нужно найти производителя, и желательно поближе, чем в Италии. Сейчас мы заказываем ткань на Оршанском комбинате в Белоруссии, это одно из самых крупных льняных производств в мире.
Антон: Он гораздо приятнее на ощупь, чем лен наших компаний, из которого получатся разве что мешки для картошки. Но даже оршанский, отлично подходящий для домашнего текстиля, немного грубоват для одежды. Будем искать варианты.
Значит, изменить цвета крестецкой строчки и материал вы, в принципе, не против. А как насчет самих узоров?
Александра: Нет, что вы. Основные элементы вышивки остаются неизменными. Они как алфавит, из букв которого можно сложить любой орнамент, любую картину.
Антон: Наша главная задача — чтобы крестецкая строчка, которая узнаваема уже 150 лет, такой и осталась. Мы отказываем даже крупным заказчикам, если им захотелось на белую салфетку нашить золотыми нитками логотип своей компании. Красота, разумеется, но это не к нам. Крестецкая строчка — в хорошем смысле консервативные, аристократичные вещи. Не хочется подстраиваться под людей, которые любят золотые вензеля.
Кстати о вензелях. Вы поддерживаете внутрицеховые контакты с торжокскими золотошвеями или с другими производителями народного промысла?
Антон: Мы входим с ними в одну ассоциацию, но никак не пересекаемся по ассортименту и целевой аудитории. Как раз в Торжке очень активные ребята, и одни из немногих они работают в прибыль. Думаю, что большая часть заказов поступает к ним от РПЦ — эта отрасль даже в кризис никак не страдает.
Александра: Но это больше сувенирная продукция, мне кажется. А моя мечта, чтобы «Крестецкая строчка» стала народным брендом и чтобы скатерти с таким узором были в каждом доме и передавались по наследству.
А вам в семье что-то из текстиля перешло от старших родственников?
Александра: Мама Антона Татьяна Андреевна передала мне по наследству блузку из крепдешина с крестецкой строчкой, которая ей, в свою очередь, досталась от бабушки Антона. Теперь эта вещь хранится в музее фабрики. Сейчас там как раз идет опись экспонатов, с которой нам очень помогает бывший сотрудник Новгородского музея-заповедника, эксперт по крестецкой строчке Светлана Ивановна Кузнецова. Она просто кладезь знаний: может с точностью до пяти лет определить, когда и каким автором была сшита каждая вещь. Благодаря ей у нас появились планы на создание книги о нашем промысле.
У Светланы Ивановны профессиональная память научного работника, а как вышивальщицы сохранили все знания после закрытия фабрики?
Антон: Некоторые оставались там до последнего дня, несмотря на минимум заказов и мизерную зарплату. А раньше каждая третья женщина в Крестецком районе была занята на производстве — когда-то на фабрике в три смены работали шестьсот человек.
Наверное, они не верили, что в один прекрасный день все вернется?
Антон: Долго не верили. Там ведь сменилось пять инвесторов — поиграли и бросили. Для нас возрождение фабрики тоже стало большим испытанием.
Вас тепло приняли?
Александра: Настороженно, как ежики.
Антон: Новгородцы со времен Ивана Грозного вредные. Мы и сейчас для них варяги со своим уставом. Но через пару мятежей мир все-таки установили. Когда я впервые собрал коллектив, то сказал, что некурящим будет прибавка к зарплате. Это не каприз: в вышивку заметно въедается запах никотина от рук, которые держали сигарету. Одна сотрудница устроила бунт с угрозой увольнения, и я предложил купить ей пластырь. Через неделю привез его из Петербурга. Она была растрогана, что владелец фабрики из-за тридевяти земель доставил ей такой аленький цветочек. Поэтому решила в знак признательности его протестировать — и легко бросила курить. Теперь у нас вообще полная благодать.
 |
МЕСТО СЪЕМКИ Дача Кочкина в Сестрорецке Сестрорецк, ул. Максима Горького, 8 Дачу напротив железнодорожной станции Курорт называют по фамилии одного из ее арендаторов: коллежский секретарь Николай Кочкин занимал казенную дачу с 1906 по 1917 год с «ежегодным платежом оброка» в 175 рублей. |
Благодарим Валерию Беленицкую; кафе «Миндаль; сеть цветочных магазинов «Цветочный Город»; загородный клуб «Скандинавия» и спа за помощь в организации съемки
текст: Алла Шарандина
фото: Эмми Америка
стиль: Эльмира Тулебаева
визаж: Алена Кондратьева
Комментарии (0)