Художник-экспериментатор Андрей Бартенев на сессии Lakhta View рассказал, за что он любит Петербург и почему этому городу срочно нужно современное искусство.
Мне пришлось стать художником, чтобы сохранить ощущение свободы, вседозволенности и раскрепощенности. Не хотелось врать самому себе и притворяться, а все остальное диктовало очень мощные компромиссы. Единственное слово, которое меня характеризует — это художник, ни в коем случае не фэшн-дизайнер. Все, больше ничего не надо.
Я символ постоянной трансформации, за что и пострадал в свое время. Я появился в Москве в 89-ом году, а когда мое имя закрепилось победами на международных арт-форумах, сластолюбивые критики бросились на молодое тело. У меня ничего не было, только широко открытые на мир глаза, а в них плевали и кричали: «Что это за художник? Он и лапти плетет, и корзины с цветами собирает, и варенье, и пирожки, и клей, и клейстер, и скульптура, и перформанс. Он вообще все что угодно горазд сделать! Не поймем, как его называть». Страдали все, кто обладал таким расширенным сознанием и эмоциональным бэкграундом. Пока к концу 90-х вдруг не всплыл термин «мультимедийность». А я уже лет десять как был мульмедийным!
Я отношусь к азартным человеческим особям, а азартному человеку легко увлечься, он может всему найти место в своем внутреннем мире. И это большая проблема — ты настолько увлекаешься, что можешь все: придумать дизайн новых диванов, стулья перекрасить. И выработать волю, которая будет держать — очень большой труд. Это всеядство играет и хорошую роль, потому что я нахожусь в постоянном адреналине исследователя. Но и приносит проблемы, ведь окружающий мир не готов к такой бегущей мишени. Он не может сфокусироваться и понять — кто такой Бартенев? Что он сделал?
Любовь является одним из гениальнейших методов, который придуман небом и богом для человечества, потому что через любовь все очень просто понять. Когда мать любит ребенка — все поймет, правда? Вот и я в своем творчестве стараюсь понять все через любовь.
Я понял силу искусства, когда несколько лет назад делал инсталляцию для торгового центра «Кунцево Плаза». Кунцево — не самый интеллектуальный район Москвы, это не петербургский Невский проспект. Поэтому когда мамаши с восьмьюдесятью детьми увидели моего четырехметрового кота и полезли: «Оооой, какой кооотик!», я сказал охране: «Берегите до прихода прессы, а потом в разнос пойдем». Журналисты ушли, золотые столбики с красными лентами убрали, и дети повисли на шее у кота. А когда все разъехались, я смотрю — все белое тело зверя покрыто черными следами башмаков! Но по наглым глазам и улыбке котика я понял, что детские следы — это медали. Котик счастлив, что дети его обнимали. Тогда пробежала искра и я подумал: «Боже, какой я счастливый человек, что могу этим заниматься».
Моя интуиция — единственная, кому я доверяю. Она ведет меня, говорит: «Делай это». Почему, я не знаю. Но уже привык, что когда слушаюсь и иду за ней, все случается.
Я вырос на сказках Носова про Незнайку и его друзей. Эти произведения испещрены иронией, самоиронией — я с детства понял, что должен придерживаться этой стратегии. И может, всю свою жизнь пытаюсь переиграть всех персонажей Носова — мужских, женских, и даже лунные камни.
Люблю гулять по Петербургу, обедать в кафе «Ботаника». Люблю Невский проспект, Казанский собор и маленькие магазинчики со всякой дрянью. Мне нравится город еще и потому, что здесь жили Тимур Новиков, Владик Мамышев-Монро, Сергей Бугаев-Африка, Слава Полунин, Миша Шемякин, которых я очень люблю. Петербург многое им дал, укрепил их силы, позволил стать собой.
В Петербурге огромное количество блестящих институций строго блюдут классицизм. Но как молодые люди будут жить в мемориале, если для них не сформируется язык, который они понимают? Нужен переводчик — современное искусство. А если его не будет, то молодежь в историческом центре подумает: «Когда уже это все развалится? Я хочу здесь граффити большое, желтое, с зеленым цветком и пулеметом!». Зачем нам конфликт? В Петербурге нужны оазисы, где молодежь будет чувствовать, что она не лишняя на этом празднике культуры. А когда этого не существует — болотцем попахивает.
Почему население этого города бережет историческое прошлое, но не формирует будущего? Лахта Центр символизирует революционные изменения, динамику среды, которая соответствует духу времени. И молодые люди в первую очередь должны поддержать здание. Но это возможно, если Лахта не превратится в новую петербургскую напыщенность, а начнет транслировать новый визуальный язык и бытовую философию. Тогда молодежь откликнется, так как здесь для нее делается очень мало.
Комментарии (0)