Как выбрать лучшего пластического хирурга Петербурга: к кому идти за новым носом, грудью и подтяжкой лица

Маммопластика: увеличение груди имплантатами — самая ходовая операция. Но подходить к выбору врача и клиники нужно максимально сознательно

Скажу честно: добиться сиюминутного эффекта в случае с маммопластикой может почти каждый хирург. В этом прелесть операции — пациентка довольна результатом уже после выхода из наркоза, по-прежнему счастлива и через год после вмешательства. А вот что будет дальше? Ведь сохранность груди зависит не только от самой пациентки, но и от виртуозной хирургической техники — от соблюдения каких-то, на первый взгляд, незначительных мелочей. Когда ты набираешься опыта, то все больше думаешь о результате своей работы в отдаленном периоде — через 3, 5 и 10 лет. Ведь вся суть в том, чтобы обеспечить не просто красивый результат, а долгосрочный красивый результат.

Я оперирую с 1993 года, и за это время сменили друг друга несколько поколений имплантатов молочных желез. Производители достигли очень высокого качества продукции, которое позволило уйти от проблем двадцатилетней давности. Доверие хирургов к имплантатам выросло — и позволило настолько популяризировать эту операцию.

Становясь экспертом, хирург получает поток из более «сложных» случаев. Если 10 лет назад только 15% кейсов в моей работе можно было назвать нестандартными, то сейчас — уже 50%. Это либо пациентки из других клиник и регионов, идущие за повторной операцией, либо женщины, врожденные особенности которых требуют от врача нетривиальных решений. По-настоящему горжусь не числом выполненных вмешательств, а разработанными технологиями. Например, по минимизации послеоперационных рубцов. Изменение формы груди в некоторых случаях требует масштабной работы с тканями — например, при гигантомастии. Вроде бы женщина избавляется от проблемы, но остается множество напоминаний об операции в виде рубцов. Мы с коллегами создали набор приемов, позволяющих этого избежать.

В пластической хирургии я работаю 37 лет. Все хирурги моего поколения, да и молодые врачи знают имя ленинградского профессора Александра Лимберга — его труды имеют большое значение для отечественной и зарубежной пластической хирургии, а его имя присвоено кафедре челюстно-лицевой хирургии в Медицинском университете имени Мечникова. Школа Лимберга не подразумевала введения инородных материалов в организм, поэтому и я долгое время скептически относился к увеличению груди с имплантатами. Однако время показало — оно может быть безопасным и абсолютно обоснованным. Первую операцию по увеличению груди я выполнил в 1999 году, сколько таких вмешательств было с тех пор — сосчитать сложно.

При выборе «своего хирурга» обращайте внимание на место, где он оперирует. Это должна быть хорошо оснащенная клиника: с анестезиологической и реанимационной службой, обеспечивающей безопасность, полноценным комплексом дезинфекционных мероприятий, собственным хирургическим стационаром, где можно пройти восстановление. И есть несколько моментов, которые должны вас насторожить. Например, недостаточно скрупулезный подход врача к обследованию перед операцией. Только после прохождения расширенного перечня диагностических исследований пациента можно допустить к хирургическому вмешательству. Стоит обратить внимание на штат хирургов и анестезиологов. Если он постоянно меняется — это не очень хороший показатель. В хирургии важна командная, слаженная работа. Настоящий хирург болен без операционной — у меня при отсутствии работы портится настроение.

В условиях пандемии все операции были приостановлены, но я поддерживаю связь с моими пациентами онлайн и жду, когда, наконец, можно будет снова заняться любимым делом. Те, кто задумался об операции во времена нашей с вами самоизоляции, задают мне все волнующие вопросы в рамках видеоконсультации: сейчас у нас как раз есть время спланировать будущее хирургическое вмешательство и вдумчиво проговорить все детали.

Ринопластика: чтобы не превратиться после ринопластики в «уникальный медицинский случай», важно доверить свой нос в надежные руки.

Многие врачи в начале своего пути знают лишь теорию: обделены и практикой, и потоком пациентов. У меня было по-другому — после трех лет постоянных ассистенций я сделал свою первую ринопластику, это было около 20 лет назад. Теперь из 500 проведенных операций за год более половины приходится на этот тип вмешательств.

Почти всегда я делаю ринопластику закрытым методом — никто из моих пациентов не хотел бы иметь разрез под носом, если его можно избежать. А самый новый и действительно революционный тренд — технология сохраняющей ринопластики (preservation rhinoplasty), которую популяризировал в Европе французский хирург Ив Сабан. Она предполагает совершенно иную работу со спинкой и кончиком, а также максимальное сохранение всех структур носа. Частично используя эту новую технику, мы добиваемся максимально быстрого прохождения реабилитации после операции.

Осложнения в хирургии действительно случаются, и тогда встает самый важный вопрос: а как доктор ведет себя в этом случае? Готов ли он помочь пациенту? За какие деньги? Если пациент мне доверяет и идет на операцию, я должен выполнить свою работу максимально качественно. Если же возникает осложнение и требуется коррекция, я провожу ее бесплатно — пациент оплачивает лишь наркоз. Такой подход мы с коллегами из института считаем максимально честным

Ринопластика — это искусство и высшая математика. Ведь безупречно сделать нос— это как красиво решить сложное уравнение: достижение графической гармонии при изменении формы носа меняет человека полностью. Так что и спустя 20 лет ринопластика остается для меня неисчерпаемым полем для исследования, позволяет сопрягать в работе и хирургию, и изобразительное искусство, и психологию. Но конечно же, в операционной нельзя увлечься эстетикой и позабыть о медицинской составляющей — цена каждого миллиметра в нашей работе максимально высока.

Моя новая цель — разработать алгоритмы для работы с пациентами-мужчинами. Так получилось, что если мы говорим об эстетической хирургии, в голове автоматически возникает образ милой женщины. И 70% алгоритмов на сегодняшний день касаются женских особенностей организма. Мужчин же многие хирурги вообще не любят оперировать: они хуже переносят кровопотерю, больше мучаются на этапе реабилитации. Но если мужчина без ущерба для здоровья и достоинства обретает желаемый внешний вид — его жизнь меняется в корне.

Больше половины моих пациентов — уже прооперированные люди: приходят корректировать неудачно исправленное. Ринопластикой сейчас не занимается только ленивый, ежегодно выдаются сотни лицензий по пластической хирургии— и каждый доктор пытается воплотить свою инженерную мысль в жизнь. Яне считаю, что неудачная пластическая операция обязательно вредит здоровью. Пациент чаще всего обращается за эстетической составляющей, которая может решить его внутреннюю проблему. А мы, хирурги, формируем не только новые очертания носа — чуть лучше, чем были— а новое самоощущение. Если этого не происходит — значит, операция не состоялась

Фейслифтинг: после подтяжки лица вы не получите пародийный вид — в том случае, если доверили лицо профессионалу

Первую подтяжку лица я выполнил более 20 лет назад, она заняла почти 9 часов. Что изменилось за это время? Теперь на такую операцию мне потребуется 3,5 часа.

Работа хирурга не заканчивается выходом из операционной — важно наблюдать за лицами после, анализировать последствия и изменять методики. Чтобы выработать наиболее подходящие техники и для себя, и для своих пациентов. Идеальная операция для меня — это когда минимальное вмешательство дает максимально возможный результат.

Поверьте, вам не обязательно изучать медицинские статьи и технологии. Вместо попытки вникнуть в тонкости работы хирурга, лучше четко осознать, как именно вы будете выглядеть после операции. Какие синяки и отеки проявятся на лице? Через сколько времени они сойдут на нет — через неделю или месяц? Когда вы увидите окончательный результат фейслифта? Да, реабилитацию никто не отменял, и она займет некоторое, пусть и недолгое время — и лучше привыкнуть к этой мысли заранее, чем напрасно нервничать потом.

В пластической хирургии гнаться за остромодными тенденциями не имеет смысла. Неважно, какой технологией владеет хирург — консервативной или ультрасовременной, — важно, чтобы она была отточена до мелочей! Я предпочитаю сочетание методик. Для верхних двух третей лица отлично подходит эндоскопическая подтяжка, во время которой на коже делаются небольшие разрезы. Нижнюю часть можно прооперировать открыто, с удалением избытка кожи. Но и в том, и в другом случае обязательно выполняется пластика мышц и фасций. Ведь подтяжка исключительно за кожу — это действительно прошлый век или кадр из фильма «Бразилия».

Всегда считал пластическую хирургию сплавом двух специальностей — хирургии и психологии. Не понимая мотивов своего пациента, ты не сможешь сделать так, чтобы понравилось и тебе, и ему. Из-за пандемии COVID-19 хирургическую часть у нас временно отобрали, но, к счастью, осталось человеческое общение в рамках онлайн-консультаций. 

Мой путь в пластическую хирургию начался с микрохирургии кисти — будучи ординатором Военно-медицинской академии, под микроскопом сшивал тоненькие сосуды на лапках крыс. Если можешь сделать это так, чтобы зверьки остались живы — значит, имеешь право оперировать человека. Микрохирургия — это любовь и терпение.Подтяжка лица — это тоже микрохирургия: все строится на деликатном и точном обращении с тканями.На лице нельзя совершать грубых движений, все должно быть выверено до миллиметра.

Технологию SMAS-лифтинга мы привезли в 1993 году из США. Тогда еще не все американские хирурги делали такую подтяжку, а российские коллеги вовсе к ней никогда не прикасались. SMAS — это не про натяжение кожи, хотя ее избытки мы тоже убираем, а про укрепление каркаса лица. В первый год мы прооперировали десять человек — с одной из первых пациенток я встретился пару месяцев назад.Она довольна сохранившимся результатом и только спросила, как поддержать его косметологическими процедурами.

Двадцать лет назад петербуржцы были осторожны в своих желаниях: «Давайте мне только немного шею подтянем и все». Сейчас стали смелее: «Доктор,мне тотальное омоложение — от лба до ключицы». Я не противлюсь: сейчас мы делаем эти операции в разы быстрее, а значит, и пациенты куда легче переносят масштабные вмешательства.

В медицине все приобретается опытом.Но, как показывает практика, опытом можно и нужно делиться! Если молодой хирург способен воспринимать знания, а главное — воспроизводить их технически, ничто не помешает ему стать успешным. Я всегда делюсь с молодыми коллегами накопленными наблюдениями по SMAS-лифтингу.

Я убежден: врач, специализирующийся на подтяжках лица, должен пройти классическую школу челюстно-лицевой хирургии. Чтобы избежать опасного осложнения в виде асимметрии мимики, необходимо досконально знать строение лицевого нерва — и это только один из примеров. У лица сложная анатомия. Зато это зона, прощающая множество ошибок. Лицо очень хорошо кровоснабжается, а все, что хорошо кровоснабжается, — быстро и почти всегда обратимо заживает. Вначале хирургического пути я сталкивался с ожогами, взрывными и огнестрельными ранениями. Но травмы после хирургического восстановления стирались порой практически бесследно. Даже в сложных случаях лицо приобретало вид близкий к тому, как было «до трагедии».

Одно из главных заблуждений о подтяжке лица — это очень больно. На самом деле — нет: послеоперационный период почти всех лицевых вмешательств безболезненный. Из-за временного снижения кожной чувствительности вы будете чувствовать онемение, а не боль. Уже на следующий день многие пациенты приступают к дистанционной работе — если она не связана с презентабельностью и физической активностью.Но те, кто обрадовался легкому послеоперационному периоду, должны понимать — в течение пары недель имеет место повышенная утомляемость.Нужно беречь себя.

Гармония наступает к третьему месяцу после подтяжки лица — до этого момента все же будут видны следы операции, вне зависимости от использующейся методики.  Люди приходят, вдохновившись фото пациентов «до» и «после» — они не видят синяков, не осознают возможного дискомфорта на этапе реабилитации. Я всегда показываю то, как они будут выглядеть в разные периоды времени — через одну, две недели после операции, через месяц. И уже осознав эту информацию, можно принять решение — готов ли ты к вмешательству или проще пойти к косметологу и получить кое-какой эффект?