Имя успешного дизайнера в последние полгода можно было услышать в
каждом разговоре, будь он о моде, о светской жизни, о бизнесе или о
человеческих отношениях. Скандал с возможным разделом модного дома Alena
Akhmadullina оброс множеством домыслов и получил различные трактовки.
Почему так вышло, рассказывает его главная героиня.
О конфликте с инвестором
С Оксаной Лаврентьевой мы планировали развить мой бренд в модную империю наподобие Armani или Versace. Собирались параллельно с первой, основной линией Alena Akhmadullina запустить массовую и открыть сеть бутиков менее дорогой семейной одежды. Для этого нам нужны были флагманские магазины, представляющие мир марки, – для начала в Москве, а затем и во всех модных столицах мира: Милане, Лондоне, Париже, Нью-Йорке. Московский бутик уже открыт – четыреста пятьдесят квадратных метров на Никольской улице.
В процессе работы у нас не сложилось четкого разделения территорий: отдельно – бизнес, коммерция, финансы, отдельно – дизайн, имидж, коллекция. От их пересечения все стало ломаться. Ощущение полета пропадает, едва возникает чувство дискомфорта. Чтобы творить легко и быстро, нужен драйв. Мне же казалось, что я каждый день разгружаю вагоны. Я почти не занималась дизайн-бюро, постоянно присутствовала на каких-то переговорах, совещаниях, спорах, которые занимали девяносто процентов моего времени. Я перестала получать удовольствие от работы, а без него она движется с трудом.
Когда происходит ссора, всегда виноваты оба участника. У каждого есть своя позиция и аргументы, в которых он абсолютно убежден. Как признать себя неправым? Мне понятно желание партнера внести что-то от себя в концепцию бренда. Оксана пришла с инвестициями и имеет право считать, что ее не поняли. У меня свои эмоции: мне кажется, что ограничивали мою свободу художника, претендовали на линию моего модного дома. Больше всего жаль потраченного времени, ведь концепция, структура, команда создавались не один день.
Для себя я поняла: необходимо заниматься тем, что для меня важнее всего. Я увлеклась идей строительства целой империи «Алена Ахмадуллина» и начала видеть будущий бизнес как игрушечный город: представляла, где какие домики будут стоять, где собор, где школа. А нужно было концентрироваться на том, как скроен рукав, какая будет подкладка, какая окантовка. Для меня сложившаяся ситуация – проверка на уверенность в том, чему посвятила свою жизнь, указание свыше: «Поиграли, а теперь пошли на место, заниматься делом». Инвестор принял решение об уходе. Я заняла в конфликте нейтральную позицию, отстранилась и стала ждать, что будет. Жизнь не бывает ровной, она состоит из взлетов и падений. Моменты, когда бывает больно, естественны. Я не стану обзванивать весь город, звать на бесконечные ужины, дарить всем дорогущие подарки, обещать рекламные кампании – я руководствуюсь советом известного психолога, который сказал мне: «Алена, когда налетают пчелы, не нужно махать руками».
О состоянии модного дома
Сейчас мы занимаемся своей обычной профессиональной деятельностью: «креативим» и производим сезонные коллекции, продаем их оптом мультибрендовым бутикам, занимаемся собственной розницей – скоро прибавим несколько небольших точек к бутику на Никольской улице. А ресторатор Степан Михалков откроет в нем одноименное с маркой кафе. Для монобренда площадь четыреста пятьдесят метров слишком велика, содержать такой бутик чересчур дорого. Если он нужен не для имиджа, а чтобы приносить деньги, для него вполне достаточно ста метров.
Для поддержания и развития первой линии необходимы всего три предприятия: фабрика, где производится продукция, компания розничной торговли и дизайн-бюро, которое отвечает за проекты и функционирует как ателье. Оно будет работать не только над брендом – мы думаем брать заказы на принты, так как достигли в этом невероятного уровня. Когда от почти конгломерата переходишь к трем компаниям из тридцати человек, все кажется простым и легким: переставишь три фигуры, и будет шах и мат.
Первой линии не нужны вложения, я являюсь ее единственным собственником и, наверное, вряд ли буду с кем-то партнерствовать. Замахиваться на показы в Париже, гигантские объемы и мировую рекламную кампанию мы пока не собираемся. А вот вторую линию без вложений запустить, к сожалению, не получится. Однако я уверена: новый инвестор появится, когда я почувствую себя готовой к такому проекту. Оксана Лаврентьева продолжит развивать собственную линию, но уже без имени Алены Ахмадуллиной: название, концепция и дизайнер будут совершенно другими.
О слухах
Говорят, что я больше не владею своим модным домом, что мой магазин мне не принадлежит, что будет суд… Люди часто говорят о том, чего нет на самом деле: слухам не нужно повода, они рождаются из ничего и живут своей жизнью. Начинать судиться со мной повода нет, партнерское соглашение ясно определяет права и обязанности сторон. Михаил Друян рассказывает, что я бежала из страны, ищу деньги, купила дом за пять миллионов… Все эти разговоры – иллюзия шумихи, дело тусовки из пары десятков человек.
Что касается моих личных отношений – Земфира говорила так: «Слушайте мою музыку, это главное. Да не копайтесь в моей личной жизни, зачем она вам?» Каких только драм не придумывали о моем расставании с первым партнером и другом Аркадием Волком. Тем временем мы спокойно разошлись, обо всем договорившись, недавно даже тепло беседовали: Аркадий сказал, что все время защищает меня от нападок. Я не роковая женщина, как многие считают.
Бывает, я очень сильно давлю на людей, и иногда они не выдерживают. Но я стараюсь учиться доверять, говорю себе, например: «Все, я выбрала архитектора бутика, теперь не нужно вмешиваться». Если в него поверить, он все сделает правильно. Я же обычно начинаю волноваться: «А как будет то, а как будет это?» И у людей возникает мысль, что я им не доверяю.
Шум вокруг меня убрал из моей жизни все лишнее. Со мной остались только те, кто верит в меня, за что я им очень благодарна. Нормально, что есть те, кто отступил: невозможно быть хорошей для всех, это фальшиво. Я до сих пор не понимаю, как получилось, что после художественной школы и института я тихо-спокойно делала коллекции, жила на сто рублей в неделю, экономила, пахала, а сейчас окружена скандалами. Конечно, в какой-то мере этому способствовала моя активная светская жизнь, но в нее я погрузилась по необходимости.
О светской жизни
Когда мы разработали бизнес-план запуска второй линии, пиар-менеджеры посоветовали больше «светиться». Москва заставляет окружать себя знаками статуса: одежда, автомобиль, дом, отдых, искусство. Часто люди, следуя общим правилам игры, вынуждены вступать в отношения, только чтобы обозначить свое место в обществе. Хотя по-настоящему приятно человеку может быть дома с горничной: с ней возникает «химия» и духовное понимание, со светскими персонажами – нет. В Петербурге я с утра до ночи работала: Аркадий еще спит, седьмой сон видит, а я в восемь утра уже на фабрике. В Москве же нужно все время появляться на мероприятиях. Думаете, это просто? Просидеть сорок минут на укладке, потом подбирать платье, вставать на каблуки, фотографироваться, вести беседы… Общаться с друзьями за ужином – просто, а на раутах с малознакомыми людьми – для этого нужно усилие. Если кому-то кажется, что прошагать по ковровой дорожке сто метров на каблуках да еще стоять и фотографироваться – это интересная работа, он заблуждается.
О конфликте с инвестором
С Оксаной Лаврентьевой мы планировали развить мой бренд в модную империю наподобие Armani или Versace. Собирались параллельно с первой, основной линией Alena Akhmadullina запустить массовую и открыть сеть бутиков менее дорогой семейной одежды. Для этого нам нужны были флагманские магазины, представляющие мир марки, – для начала в Москве, а затем и во всех модных столицах мира: Милане, Лондоне, Париже, Нью-Йорке. Московский бутик уже открыт – четыреста пятьдесят квадратных метров на Никольской улице.
В процессе работы у нас не сложилось четкого разделения территорий: отдельно – бизнес, коммерция, финансы, отдельно – дизайн, имидж, коллекция. От их пересечения все стало ломаться. Ощущение полета пропадает, едва возникает чувство дискомфорта. Чтобы творить легко и быстро, нужен драйв. Мне же казалось, что я каждый день разгружаю вагоны. Я почти не занималась дизайн-бюро, постоянно присутствовала на каких-то переговорах, совещаниях, спорах, которые занимали девяносто процентов моего времени. Я перестала получать удовольствие от работы, а без него она движется с трудом.
Когда происходит ссора, всегда виноваты оба участника. У каждого есть своя позиция и аргументы, в которых он абсолютно убежден. Как признать себя неправым? Мне понятно желание партнера внести что-то от себя в концепцию бренда. Оксана пришла с инвестициями и имеет право считать, что ее не поняли. У меня свои эмоции: мне кажется, что ограничивали мою свободу художника, претендовали на линию моего модного дома. Больше всего жаль потраченного времени, ведь концепция, структура, команда создавались не один день.
Для себя я поняла: необходимо заниматься тем, что для меня важнее всего. Я увлеклась идей строительства целой империи «Алена Ахмадуллина» и начала видеть будущий бизнес как игрушечный город: представляла, где какие домики будут стоять, где собор, где школа. А нужно было концентрироваться на том, как скроен рукав, какая будет подкладка, какая окантовка. Для меня сложившаяся ситуация – проверка на уверенность в том, чему посвятила свою жизнь, указание свыше: «Поиграли, а теперь пошли на место, заниматься делом». Инвестор принял решение об уходе. Я заняла в конфликте нейтральную позицию, отстранилась и стала ждать, что будет. Жизнь не бывает ровной, она состоит из взлетов и падений. Моменты, когда бывает больно, естественны. Я не стану обзванивать весь город, звать на бесконечные ужины, дарить всем дорогущие подарки, обещать рекламные кампании – я руководствуюсь советом известного психолога, который сказал мне: «Алена, когда налетают пчелы, не нужно махать руками».
О состоянии модного дома
Сейчас мы занимаемся своей обычной профессиональной деятельностью: «креативим» и производим сезонные коллекции, продаем их оптом мультибрендовым бутикам, занимаемся собственной розницей – скоро прибавим несколько небольших точек к бутику на Никольской улице. А ресторатор Степан Михалков откроет в нем одноименное с маркой кафе. Для монобренда площадь четыреста пятьдесят метров слишком велика, содержать такой бутик чересчур дорого. Если он нужен не для имиджа, а чтобы приносить деньги, для него вполне достаточно ста метров.
Для поддержания и развития первой линии необходимы всего три предприятия: фабрика, где производится продукция, компания розничной торговли и дизайн-бюро, которое отвечает за проекты и функционирует как ателье. Оно будет работать не только над брендом – мы думаем брать заказы на принты, так как достигли в этом невероятного уровня. Когда от почти конгломерата переходишь к трем компаниям из тридцати человек, все кажется простым и легким: переставишь три фигуры, и будет шах и мат.
Первой линии не нужны вложения, я являюсь ее единственным собственником и, наверное, вряд ли буду с кем-то партнерствовать. Замахиваться на показы в Париже, гигантские объемы и мировую рекламную кампанию мы пока не собираемся. А вот вторую линию без вложений запустить, к сожалению, не получится. Однако я уверена: новый инвестор появится, когда я почувствую себя готовой к такому проекту. Оксана Лаврентьева продолжит развивать собственную линию, но уже без имени Алены Ахмадуллиной: название, концепция и дизайнер будут совершенно другими.
О слухах
Говорят, что я больше не владею своим модным домом, что мой магазин мне не принадлежит, что будет суд… Люди часто говорят о том, чего нет на самом деле: слухам не нужно повода, они рождаются из ничего и живут своей жизнью. Начинать судиться со мной повода нет, партнерское соглашение ясно определяет права и обязанности сторон. Михаил Друян рассказывает, что я бежала из страны, ищу деньги, купила дом за пять миллионов… Все эти разговоры – иллюзия шумихи, дело тусовки из пары десятков человек.
Что касается моих личных отношений – Земфира говорила так: «Слушайте мою музыку, это главное. Да не копайтесь в моей личной жизни, зачем она вам?» Каких только драм не придумывали о моем расставании с первым партнером и другом Аркадием Волком. Тем временем мы спокойно разошлись, обо всем договорившись, недавно даже тепло беседовали: Аркадий сказал, что все время защищает меня от нападок. Я не роковая женщина, как многие считают.
Бывает, я очень сильно давлю на людей, и иногда они не выдерживают. Но я стараюсь учиться доверять, говорю себе, например: «Все, я выбрала архитектора бутика, теперь не нужно вмешиваться». Если в него поверить, он все сделает правильно. Я же обычно начинаю волноваться: «А как будет то, а как будет это?» И у людей возникает мысль, что я им не доверяю.
Шум вокруг меня убрал из моей жизни все лишнее. Со мной остались только те, кто верит в меня, за что я им очень благодарна. Нормально, что есть те, кто отступил: невозможно быть хорошей для всех, это фальшиво. Я до сих пор не понимаю, как получилось, что после художественной школы и института я тихо-спокойно делала коллекции, жила на сто рублей в неделю, экономила, пахала, а сейчас окружена скандалами. Конечно, в какой-то мере этому способствовала моя активная светская жизнь, но в нее я погрузилась по необходимости.
О светской жизни
Когда мы разработали бизнес-план запуска второй линии, пиар-менеджеры посоветовали больше «светиться». Москва заставляет окружать себя знаками статуса: одежда, автомобиль, дом, отдых, искусство. Часто люди, следуя общим правилам игры, вынуждены вступать в отношения, только чтобы обозначить свое место в обществе. Хотя по-настоящему приятно человеку может быть дома с горничной: с ней возникает «химия» и духовное понимание, со светскими персонажами – нет. В Петербурге я с утра до ночи работала: Аркадий еще спит, седьмой сон видит, а я в восемь утра уже на фабрике. В Москве же нужно все время появляться на мероприятиях. Думаете, это просто? Просидеть сорок минут на укладке, потом подбирать платье, вставать на каблуки, фотографироваться, вести беседы… Общаться с друзьями за ужином – просто, а на раутах с малознакомыми людьми – для этого нужно усилие. Если кому-то кажется, что прошагать по ковровой дорожке сто метров на каблуках да еще стоять и фотографироваться – это интересная работа, он заблуждается.
Комментарии (0)