Консультант по имиджу называет себя разнорабочим гламура. Когда-то он открыл первый в городе люксовый монобренд, а сегодня руководит журналом Dresscode. Никита тяготеет к большому стилю — и тот отвечает ему взаимностью.
Самый страшный враг подлинной культуры, наряду со всеобщей грамотностью, — это демократизация. Как только вещи становятся общедоступными, они утрачивают свою изначальную ценность. При советской власти главной задачей было нивелирование индивидуальности, и одним из главных инструментов стала универсализация по внешним признакам, ведь гардероб — инструмент самопозиционирования. Нет гардероба — нет личности. Нынешняя ситуация — последствие того периода. Формально мы живем в бесклассовом обществе, в котором традиция одеваться совершенно утрачена. Люди, явно разделяющиеся по признаку материального достатка, но не выявленные ни социально, ни внутренне, ни внешне, выбирают самый безобидный и безопасный путь: одежду, позволяющую слиться с толпой, например джинсы и свитер. Если человек не может определиться, кто он, то безопаснее выглядеть как все. Выбирая только удобство, он не хочет брать на себя труд подбирать образ соответственно ситуации, и с утра до вечера ничего не хочет в себе менять. Ходить в одном и том же на работу, в театр, в поликлинику, в магазин, на дачу, а иногда в загс и на похороны означает не уважать, в первую очередь, себя, а во вторую — окружающих. Все это результат вытравленного и более невостребованного самоуважения.
Особенно катастрофически все вышеперечисленное выглядит на фоне Петербурга. Это настолько драматический конфликт, что я не могу ходить по улицам, мне становится плохо. По фантастически гармоничному и сбалансированному городу отточенного стиля ходят орды, одетые как албанские беженцы. Такое ощущение, что его захватили иноземцы. Население поменялось, традиция размылась. Мы перестаем быть культурной столицей — количество культурных институтов не заменяет отсутствующего качества и интенсивности жизни в них. Высокомерие бывшей империи не подкрепляется ничем, кроме архитектурного наследия царизма. Корректность, интеллигентность и интеллектуальность местного облика выродились в унылую и неопрятную серость и невыразительность. Увы, этот процесс идет не первый год. Чтобы в этом не погрязнуть, необходимо сопротивляться и внутренне, и внешне, что я и пытаюсь делать. Для меня форма неразрывно связана с содержанием. Свой стиль я бы назвал эклектичноэлегантным. Я не хочу позорить своим внешним видом город, в котором я родился, живу, в котором жили мои предки и поколения людей, которыми мы все по праву гордимся. А потом действует культурный контекст, предпочтения, сформированные образованием и воспитанием, включая опыт насмотренности. Я соотношу все с примерами, ставшими для меня образцами. Моя профессия консультанта по имиджу, которой я вполне владею, позволяет мне успешно решать довольно сложные задачи, иногда балансируя на стыке стилей и трендов. Жизнь достаточно рано свела меня с известными и профессионально состоявшимися людьми: артистами, художниками, литераторами, режиссерами, титулованными европейскими персонами и членами королевских семей. Разнообразный круг людей формировал мои представления о том, что хорошо, а что плохо: это и актриса Елена Гоголева, и режиссер Борис Львов-Анохин, дирижер Евгений Мравинский, хореограф Морис Бежар, танцор Хорхе Донн, художник Тимур Новиков, академики Дмитрий Лихачев и Борис Пиотровский, члены семьи Романовых, семья фон Бисмарк, принц Ангальт-Цербст и многие другие. У каждого из них я чему-то научился.
Одним из столпов петербургского стиля я считаю модельера Татьяну Котегову. Все, что она делает, — плоть от плоти и кровь от крови Петербурга. Эталон стиля с потрясающим чувством формы, линии, фактуры. Она лепит платья как скульптор — и получаются шедевры. Каждый раз, когда я бываю за границей, специалисты начинают выворачивать на мне вещи, которые она специально для меня шьет, спрашивают, как такое сделано и неужели это русское. Совершенно в другой манере транслирует тот же городской дух художник Татьяна Парфенова, в работах которой абсолютное изящество и изысканность живописных решений в сочетании с интеллектуальностью концепций превращают каждое произведение в уникальное.
Время денди прошло. Все изменилось: исторический и культурный контекст, понятие смыслов жизни, представление о роскоши и ее доступность. Долгие годы все предельно демократизировалось. Но мне кажется, что начинается возвращение «новой элегантности» — как ответ стрит-фэшн, фаст-фэшн, нормкору, от которых все устали. Эта новая элегантность не подразумевает случайной небрежности, неопрятности, поспешности, невыразительности и предполагает продуманное понимание того, что ты транслируешь своим костюмом, что декларируешь городу и миру. Мы живем в мире, где у подавляющего большинства структура личности рыхлая, а то и вовсе отсутствует. Сознание людей отформатировано СМИ, а не образованием, воспитанием или традициями. Оно предельно унифицировано. Я читаю одежду на человеке, как написанную им автобиографию. Иногда ставлю диагноз. Иногда не только глаза — зеркало души, но и костюм. Так хочется, чтобы Чехов оказался прав и все в человеке было бы прекрасно. Но увы.
Текст: Ксения Гощицкая, Наталья Наговицына
Фото: Елена Насибуллина
Визаж: Елена Копыркина
Комментарии (0)