Француз с русскими корнями задумал вернуть старейшему бренду «Ракета» родом из Петергофа былую славу. К процессу граф фон Полье привлек князя Ростислава Романова и модель Наталью Водянову.
На всех фотографиях за последнее время Жак фон Полье запечатлен в одной и той же одежде: черном пиджаке-френче и футболке с надписью «Я — ракета!». Поэтому опознать графа, когда он мчится вниз по старой заводской лестнице встречать гостей, не составляет труда. Во-первых, он действительно ракета. Во-вторых, тот самый френч.
А вот его обладатель — «френч» только наполовину. Впрочем, рассказывать о том, в каких пропорциях смешаны в нем русская и французская кровь, Жак не любит: «Будем разговаривать до послезавтра». Известно, что предки Полье прибыли сюда с наполеоновской армией. За сто лет сильно обрусели, но после революции сочли за благо вернуться на историческую родину. Ну а он в 1995-м по университетскому обмену совершил обратный бросок, чем немало поразил родственников.
С тех пор семья привыкла к авантюрам Жака — чего стоит одно авторалли на «Ниве» от Парижа до Шанхая вдвоем с другом. Теперь даже бабушка ничему не удивляется, ждет в гости с очередной порцией невероятных рассказов. Но с новой работой внука это получается не чаще двух раз в год.
Зато сам фон Полье удивляться не разучился. Хотя граф занимает должность председателя совета директоров и креативного директора марки «Ракета» уже полтора года, по заводу он перемещается, как ребенок по Диснейленду, нетерпеливыми перебежками. «Следующая дверь — моя любимая сумасшедшая машина!» — анонсирует он, перекрикивая металлические стуки и скрежеты, как в пинк-флойдовской Money.
«Сумасшедшая машина», цапая пинцетом микроскопические кольца и шестеренки, занимается узлом баланса, сердцем часового механизма. Петродворцовый завод — единственный в России и один из немногих в Европе, где самостоятельно делают все детали. Остальные четыре тысячи часовых брендов закупают готовые калибры у швейцарской фабрики ETA или у азиатских производителей. Такой путь, конечно, удешевляет производство, но Жак категоричен: «Суперкрасивые часы, сделанные в Гонконге, — это силиконовая девушка. Не мечта». Поэтому «Ракету» новый совет директоров решил сохранить со всеми традициями ручной сборки. Чтобы история не прерывалась. Чтобы было чем гордиться.
«Мне многие говорят, что я ту-ту, что я нерационален. — Полье очень обаятельно грассирует, как французы в советском кино. — Но надо спасать старейший завод страны, ему было очень плохо. К тому же в России нет никаких исторических брендов, а людям они нужны. Я думаю, прошло время, когда здесь были готовы убить за “Мерседес” и переспать за “Луи Вюиттон”, сейчас люди носят футболки Russia. Единственные конкурирующие с “Ракетой” бренды — черная икра и “Калашников”. Только как подарок на Новый год они не очень классные. Поэтому мы точно будем нужны».
В этом году «Ракета» запустила новую броскую коллекцию в соавторстве с Натальей Водяновой. Из заводских архивов, где с 1950-х хранятся чертежи всех моделей, была выбрана классическая основа 1974 года, а Водянова на свой вкус доработала дизайн. Исключительно из интереса и по московской дружбе с Жаком: бюджет завода не потянул бы ее официального трудоустройства. Снимать модель в рекламной кампании фон Полье тоже пока не собирается: «Она у нас дизайнер, а не… рекламист, правильно? Просить ее об этом было бы чуть-чуть слишком». Тем не менее портреты Водяновой украшают стены некоторых цехов наряду с выцветшим переходящим Красным знаменем. Но Жак уверяет: «Это неофициально. Для красоты!»
Граф с горящими глазами сует пальцы в очередную «сумасшедшую машину», заставляя «девушек» (так ласково тут зовут операторов станков независимо от их возраста) испуганно ойкать. «Смотри, это был рубин!» — тончайший полупрозрачный подшипник попадает в мои руки. Брак-сувенир. Кстати, браком на заводе считается любая деталь, упавшая на пол или на стол: пыль опаснее коррозии, когда речь идет о точности в полмикрона.
Эту точность Жак с энтузиазмом демонстрирует в аппарате, где с тысячекратным увеличением проверяют форму вилки анкерного хода. Для наглядности он безжалостно вырывает волос со своей головы и сравнивает с деталью. Заводские «девушки», глядя на эту сцену, тихо умиляются. Видно, что для них фон Полье — как большой плюшевый медведь. Может, что и поломает в пылу представления, но ему простительно.
«На самом деле у меня сначала было недоверие к работникам. Да и я не понял сразу, куда попал. Мне предложили заняться заводом, я подумал: часы и часы, ладно. Но все оказалось гораздо сложнее, чем я ожидал: пятьдесят пять рабочих в затяжной депрессии, которым надо платить зарплату, нерентабельное производство. Мы оснастили завод швейцарским оборудованием, поменяли концепцию, усложнили процесс — теперь, например, вместо пластика используем сапфировое стекло. Часы выглядят гораздо приличнее, но производим мы их меньше. Я вкладываю свои деньги, ищу инвесторов, болею за дело. Все время на заводе или в столице с креативной группой. Даже друзей в Петербурге завести некогда. Вечером схожу в кафе один, съем пирог и сплю. И мало сплю!»
В прошлые годы завод существовал за счет госзаказов от армии и ФСБ. Военные — люди некапризные. Но теперь часы «Ракета» могут надеть не только они. Аксессуары сохранили свою боевую лаконичность и строгость, однако выглядят при этом свежо.
Переодеваясь для съемки, фон Полье обнаруживает под пиджаком четверо часов «Ракета», надетые на оба запястья. «Я всегда так хожу, — объясняет он. — Мало ли нужно будет показать продукцию. Сегодня поеду в несколько магазинов, которые отказались брать нашу коллекцию, поговорю сам». По наблюдениям графа, охотно поддерживают старейший часовой бренд России самые дорогие часовые салоны: «Они умнее, наверное. Лучше чувствуют тренд». А тяжелее всего с маленькими мультибрендовыми лавками, которые фон Полье в запале называет «дуракскими».
Фото: Виталий Коликов. Стиль: Кирилл Ступченко. Визаж: Ольга Кузьмина.
На Жаке: Сорочка Сarell (Bosco), пиджак Boglioli (Bosco), брюки Tombolini (Bosco)
Комментарии (0)