К 20-летнему юбилею своего дома Янис Чамалиди побрился налысо, запустил линию готических украшений и открыл третий монобренд. Директор отдела моды и искусства Ксения Гощицкая встретилась с дизайнером в его мастерской, чтобы узнать обо всем по порядку.
Двадцать лет — дата нешуточная, немедленно хочется впасть в патетику проклятых вопросов или бухгалтерское подведение дебета и кредита. Но я спрошу вот что: тебе нравится реальность, в которой мы оказались?
Все эти годы я нахожусь в пути, наблюдаю за всем, что происходит в индустрии. Мне важно оставаться учеником. Фраза «будьте как дети и унаследуете царствие небесное» учит нас тому, что сознание ребенка настолько восприимчиво, что видит бесконечность, ради которой и стоит жить, не купируя свои крылья. Быть в развитии и трансформации — непростой выбор. Мы пока еще живем в линейном пространстве, но уже по законам виртуального. Меняются мода, банковская система, телевидение, Интернет. Это только вопрос времени, когда мы будем покупать не предмет, а его дизайн: получаешь чип, вставляешь его в плоттер за углом и распечатываешь себе хоть вечернее платье, хоть кроссовки. Раньше между дизайнером и ретейлом существовало огромное количество посредников: байеры, мерчендайзеры, стилисты, продавцы, а сейчас небольшой марке достаточно трех швей и инстаграма, чтобы нормально продаваться. К тому же было очень просто жить, когда мир был дуален: добро и зло, бог и дьявол, белое и черное. А в виртуальном пространстве все изменилось: добро и зло — суть одно и то же. Нет оценочности, все имеет место быть. Во все времена сначала меняется отношение к Богу. Теперь Всевышний — не карающая и ограничивающая сила, а единая энергия. И отсюда возвращение унисекса — мода становится бесполой, как изначально беспола человеческая душа. Я обожаю делать универсальные вещи!
Что за это время стало твоим самым мощным опытом, которым ты мог бы поделиться с племенем младым и незнакомым?
Я могу дать один совершенно бесценный совет: никогда не заводите никаких партнеров. Настала эра художников! Грамотно работая с интернет-пространством, можно развиваться без диких бюджетов. Мой успех заключается в том, что однажды я разошелся с инвесторами и с нуля начал собственное дело. Когда тебе диктуют, что продавать и как, всегда назреет конфликт. Да, у меня как у бренда часто возникают технические вопросы, как творческую реализацию совместить с бизнесом, но я их решаю по мере необходимости, а не под давлением — и это очень важно. Если бы мне завтра предложили возглавить самый крупный парижский дом моды, я бы не согласился. Я смотрю на то, с какой скоростью меняются креативные директора, и понимаю, что не хочу быть использованным. У человека XXI века должны быть чувство собственного достоинства и осознание своего таланта — как бы громко это ни звучало. Сколько должна стоить душа художника, чтобы он оставил свое дело? Кто вспомнит, что за замятинским названием No. 21 стоит Алессандро Дель Аква? А за мужской линией Dior — Крис ван Аш? Мы живем в гениальное время — информация абсолютно доступна и распространяется моментально. Адекватные люди делают выбор в пользу себя.
Как в таком случае художнику встроиться в индустрию, превратившуюся в какие-то жернова масс-маркета?
Осознанием и дифференциацией своих кодов. В рамках программы комитета легкой промышленности «Петербург — столица моды» в сентябре мы ездили на парижскую промышленную выставку Who's next. И не вписались в нее, хотя и взяли несколько заказов. Оказалось, что русские марки неконкурентоспособны вообще. В истории про большие поставки крупные фирмы давят ценой, скоростью, качеством: немцы предлагают шить пуховики партиями по десять тысяч в месяц. Но поездка оказалась небесполезна: мы поняли, как нужно меняться и презентовать себя. Мы решили пойти по пути концентрации наших кодов, чтобы марка Ianis Chamalidy узнавалась сразу. У нас заказали самые сложные в исполнении и интересные по комбинаторике тканей вещи, и мы поняли, что снова становится востребован дизайн. И я стал анализировать: что есть мой код? Меня всегда увлекал образ женщины-нимфы, эдакой боттичеллиевской весны, как у Гете: «Вечная женственность манит нас к ней», но этот романтизм я захотел соединить с готикой, реальностью, бытом — оживить образ. Сейчас мне нужна большая радикальность, поэтому у меня появилась линия готических украшений, обувщик, который делает ботинки в гранж-эстетике на суперудобной колодке. Теперь мы даем все возможности для шизанутой стилизации.
Как эта радикальность отразится, допустим, на твоей линии свадебных платьев? Как сейчас выглядит крутая невеста? Ты вообще не устал от всех этих километров тюля?
Самое интересное то, что невеста теперь может быть любой. У женщины появился выбор. Общество больше не способно поставить ей рамки. Ты можешь выбрать кружева и рюши, строгий смокинг или сорочку из шелка на бретелях, ответив на вопрос: какой я себя ощущаю? Мне интересно работать с личностями, а другие ко мне и не приходят. От этого невозможно устать.
Сегмент люкса увлекся коллаборациями со стрит-марками, мы учим, что такое дроп и где хайп, быть похожим на гопника — теперь признак иронии и остромодности. Но у героев твоих коллекций совсем другие референсы: это и Средневековье, и минимализм, и деконструкция. А сам ты во что одеваешься?
Дизайнер, который производит вещи сегмента премиум, обязан носить вещи премиум, чтобы все про них понимать: как ведут себя ткани, что такое качество, какие бывают нюансы. У меня полгардероба японских пиджаков вроде Comme des Garcons или Yohji Yamamoto — и многие из них по политике страны сшиты из местной ткани, почти всегда — синтетики. И когда я в таком черном пиджаке приезжаю, допустим, в Ниццу, он адски блестит на солнце, потому что не предназначен для такого климата. Все эти тонкости я учитываю. Более того, перед запуском коллекции я собираю чемодан семплов, и вместе с моей музой Аллой Шебановой мы едем в Рим или Флоренцию, все это носим и смотрим на реакцию итальянцев, которые реально реагируют на стиль.
Естественно, меня заинтересовал феномен Vetements и Balenciaga. Мы с Аллой отправились в парижский бутик и перемерили все вещи, и женские, и мужские. Мне это важно, я всегда смотрю, какая посадка, как сделаны вытачки, крой, — однажды я провел в токийском бутике пять часов, исследуя все интересные мне бренды. И я спросил Аллу, как она себя чувствует в этих объемных луках. И она ответила: «Сломленной! Я не женщина, а холодильник или стиральная машина». Эта мода не способна существовать на женском теле с талией, грудью и хорошими бедрами. Она для тощих плоских подростков, которые из себя ничего не представляют, но хотят хайпануть. Она для тех, кто хочет не быть, а казаться.
Я вывел такую формулу: есть марки, которые существуют в контексте «здесь и сейчас», а есть те, которые закладывают стиль. Их можно сравнить с одноразовым сексом и полноценными отношениями. Женщина, которая выбирает стиль, выбирает отношения — в первую очередь, между своим телом и одеждой. Это долгий осознанный союз. В Yves Saint Laurent Beauty меня научили, что лучшие клиенты — постоянные. А модники — сложные персонажи, ветреные. Японцы говорят: «Сила — в продолжении», поэтому я выбрал для себя направление дзен-дизайна. Я создаю ансамбли методом наслаивания базовых вещей без лишних деталей, за которыми всегда видно человека.
Комментарии (0)