Единственный авангардный стилист страны чувствует себя на этой вершине одиноко и не понимает, почему русские журналы не снимают качественные эдиториалы. Может, им это просто не нужно?
Как устроена работа стилиста? Очень просто: это тяжелый труд, в том числе физический, — попробуй потаскай на себе эту гору пакетов «я маленькая лошадка». Лучший в стране — Данила Поляков. Его мода вообще не интересует, у него просто внутреннее чувство, талант. По правде говоря, других стилистов, чьих работ я жду, нет. Я мало с кем общаюсь, просто, если честно, нет времени на тусовки. Мне нравится команда стилиста Михаила Барышникова, визажиста Саввы и фотографа Николая Бирюкова — они хорошо сработались. Катя Мухина хорошо одевает женщин, которые хотят нравиться мужчинам, удобный формат — снимать тотал-луки. Такой позитивный классный стиль тоже имеет право на существование, не всем же нужен мрачняк и арт. Есть стилист Аня Зюрова, бывшая модель, живет в Нью-Йорке. И до сих пор на русского человека это действует как гипноз: «Заграничная!». Ее плюс еще и в том, что она очень хорошо умеет общаться и дружит с нужными людьми. Она как раз из тусовки девушек богатых-обеспеченных, и им всем друг с другом комфортно. Ведь требуются адский труд и капиталовложения, чтобы попасть туда. Есть какие-то девочки и мальчики, которые классно наряжают себя, а других не могут. Они прямо на такой моде всегда — я восхищаюсь! А смотрю их съемки — и ничего. Я понимаю, что в своих растянутых черных майках я выгляжу как готический лох, но прежде всего это всегда удобная рабочая одежда с большим количеством карманов. Я никогда не продумываю свои луки. Не про это мои мозги думают. Для серьезной работы стилистом в России самым сложным препятствием оказывается отсутствие агентств, которые защищают права, помогают зарабатывать и берут на себя производство и логистику. Зачастую людям творческих профессий сложно себя продавать и заниматься собственным менеджментом. И когда ты заключаешь с заказчиком договор, всем от этого проще. Недавно ко мне обратились с просьбой стилизовать показ детской одежды. И девушка-аферистка, кстати из Петербурга, представившаяся Настей Воскресенской, просто всех кинула: и меня, и модельное агентство, и представителей бренда. Поэтому контракт — вещь необходимая: когда есть реквизиты, юридическое лицо, проще найти концы. Я с удовольствием бы платила, скажем, двадцать процентов от гонораров. В идеале было бы хорошо иметь агента, который полностью занимался бы моими делами, но, с другой стороны, подобная работа над собой очень организует. В Европе и Америке агенты — самые влиятельные люди, у нас эту историю нужно развивать.
Стилистов в нашей стране мало, а у многих еще и плохая репутация. Бывает так, что берут вещи на съемки и не отдают обратно. Мне кажется, в какой-то момент некоторых перекрывает, они воображают, что они повелители всех этих тряпок. Со мной что-то не так, у меня стабильно присутствует легкая идиосинкразия к остротрендовым вещам (хотя, каюсь, я просто млею от туфлей-кроссовок из зимней коллекции Dior), а ведь многие искренне любят и хотят любыми способами заполучить все это барахло, дружат с пиарщиками, за расположение и подарки пихают вещи во все съемки. Нужно, конечно, сильно этого хотеть. Для меня лучшая форма благодарности за работу — когда я из формальных отношений перехожу в более теплые. Например, если представитель шоу-рума ждет меня после своего рабочего дня, когда я через пробки продираюсь за платьем на съемку.
Мне нравится, что открывается все больше шоу-румов, где можно спокойно брать вещи. В магазинах ты сначала стоишь на коленях, чтобы тебе вещь дали, а потом трясешься над ней. Это бред. Бывало, подсунут вещь с дефектом, а потом заставляют выкупать — это просто свинство. И чаще всего продавцы оборзевшие: власть маленького человека, над которым издеваются клиенты, а он потом вымещает свою досаду. Когда рынок был монополизирован, приходилось это терпеть и бесконечно разбираться с управляющими. Когда я рассказываю такое иностранным друзьям, они не понимают, как это возможно. Там тебе из пресс-офиса за счет марки присылают все, что ты выберешь, — только пропиарьте! Сейчас многие крупные марки обзавелись представительствами, и хочется верить, что скоро стилисты вообще забудут про адский трэш магазинов. Все немного смещается к нормальному процессу: вместо гарантийных писем по электронной почте с редактором и представителем марки ведется переписка, луки согласовываются. Все в курсе. И ситуация, когда стилист берет по гарантийке журнала вещи, носит их, использует в своих личных целях, портит, а иногда и вовсе не возвращает, становится практически невозможна. Во всей этой позитивной истории для меня есть лишь один минус, порой очень подрезающий крылья в работе. У многих марок существует слишком жесткая регламентация: вещи выдают тотал-луками, и миксовать их с другими брендами не рекомендуется. Лично меня работа курьера со вкусом не сказать, чтобы сильно прельщала, я люблю работать с предметами, фактурами, цветами, объемами, миксовать и выстраивать новые пропорции и акценты в образах. Повторять за кем-то, даже за гением, скучно. Возникает вопрос: в чем моя работа? Помочь надеть и снять платье? Понятно, что мы работаем не в волшебной сказке, а в коммерческой индустрии. Понятно, что надо и хочется снимать Prada, Chanel. В связи с такими условиями мне стало интереснее делать продукт на телевидении и в кино — в команде с режиссером Анной Меликян и дизайнером Аней Чистовой я работаю над фильмом «Про любовь», уже пятый сезон работаю на проекте «Большая опера». Раньше к этим сферам относились несерьезно. Сегодня ситуация изменилась: все крупные бренды поняли, что такие маркетинговые ходы в теле или кинопродукции могут работать, выстреливать, привлекать правильную, интеллектуальную, платежеспособную аудиторию.
Другой большой вопрос — личный рост. Во всем мире Vogue — это потолок. Мне когда-то предлагали там работу: смешную зарплату, график с утра до бесконечности и перспективу первые два года снимать вещи под обтравку. И я знаю, что там так и происходит: три года ты на побегушках, потом четыре снимаешь предметку, потом становишься ассистентом, тихо-плавно доплываешь до фэшн-директора, и тебя при этом прессуют: «Давай проще!». Это, кстати, реальный пример. Мне по-прежнему, черт побери, важнее самовыразиться. Если бы Vogue заказал мне съемку, я была бы счастлива — что кривить душой? Но снимать предметы под обтравку — я уже выросла из этих штанишек. Это работа для тех, чье эго жаждет статуса, а мне неважно, на обычном стуле сидеть или на дизайнерском. Вообще, весь русский глянец, мягко говоря, пресный! Неинтересно даже листать и деревьев жалко. Только журнал Interview старается, и иногда у них получается. Но при всем уважении к этой крутейшей женщине, Алена Долецкая — не визуал. Харизматик, прекрасный рассказчик, роскошная женщина, но не визуал. А любимый Numero почти не снимает с русскими. Наши журналы вообще никак не хотят развивать и поддерживать местных. Никому это не нужно. Меня фоторедакторы иногда спрашивают: «Какие в Москве есть фотографы?». А мне кажется, это я должна задавать им подобные вопросы. Сейчас для всех везде, все, всегда и под штамповку снимает Данил Головкин. Чтобы создавать моду, надо рисковать. А все боятся, хотят работать на том же месте с тем же качеством. Я уверена, что если Головкин рискнет, то он хороший фотограф. Но ему просто лень уже, наверное.
Русские дизайнеры — отдельная песня. Я искренне не понимаю, почему люди, не являясь хирургами-кардиологами, спасающими людей от смерти, или космонавтами, позволяют себе определенное поведение. Тщеславие — один из самых страшных грехов. Будем реалистами, дизайнер — это не только заоблачные мечты, но и сервисное обслуживание. А от наших иногда такое ощущение, что пересмотрели в детстве сериал «Моя вторая мама»: вот я королева, вокруг свита, и с ней я делаю что захочу. Может, они думают, завиток на короне курчавее оттого, что их в журналах печатают? Это комплексы или недостаток воспитания. Вика Газинская или Александр Арутюнов никогда не поздороваются. Но есть и суперпрофессиональная команда Ульяны Сергеенко, и суперадекватный Дима Логинов — мой близкий друг и лучший танцевальный партнер. А вообще, я не запариваюсь: нравится вещь — возьму, неважно, Chloe это или H&M, главное-то все равно подача.
Комментарии (0)