Влад Мороз, лауреат премии «ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2024 в номинации «Мода», — отец-основатель русского аутдора и альпинист-рекордсмен из Книги рекордов Гиннесса. В начале 1980-х делал пуховики из перин и парашютных обрезков, а сейчас его технологичные куртки Red Fox не снимают Федор Конюхов (когда пересекает Атлантику на лодке) и Валдис Пельш (когда прогуливается по Антарктиде). Ленинградский альпинист со швейной машинкой эволюционировал в производителя главных русских пуховиков, флисок и чуней, а в перерыве между восхождениями изобрел идеальную петербургскую парку Kodiak (хоть в лютый мороз, хоть в ледяной дождь).
Как студент ЛЭТИ основал русский аутдор?
В ЛЭТИ все и началось: я записался в секцию альпинизма. В альпинизме такая градация: новичок — значкист — разрядник. Тогда я был значкист, оказавшийся на сборах в компании второразрядников. У них было хорошее снаряжение, а у меня вообще ничего не было. Выдали брезентовую куртку, деревянные ледорубы с металлическими вставками и абалаковский рюкзак. Это такой большой ком, главный атрибут карикатурного туриста. Лучший на то время.
Деревянные ледорубы? Звучит как приключенческий роман начала ХХ века.
Да, трудно, неудобно. Спальники тонюсенькие, ватные: ночью холодно спать. А второразрядники — у кого-то фирменная куртка, у кого-то даже импортный пуховый спальник. Зависть.
Двигатель прогресса?
Да, хотелось так же, вернее лучше. Эмоции обуревали. Тогда я и решил, что снаряжение надо взять и сделать. Я еще в школе орудовал за швейной машинкой: ушивал, перешивал. Меня дразнили — все одноклассники с мужскими инструментами, а я с тряпочками возился. И еще дразнили: купи-продай. Журналы, плакаты, жевательную резинку менял, продавал — был, по детским меркам, очень предприимчивым. И вот 1980 год, я достал технический материал — нейлон для каких-то фильтров, покрасил его дома анилиновым красителем — в кастрюле прокипятил. Сшил. Поставил брезент на спинку, чтобы не потело, пряжки отпорол от багажных ремней, переставил на изделие — рюкзак готов. Дальше больше: стал шить пуховики.
Где вы раздобыли пух?
У нас была дача в Вырице, по соседству жили цыгане. Я решил, что у цыган должен быть пух. Они говорят: «Да, у нас пуховые перины». Купил перину, перебрал. Я уже всем интересовался, смотрел каталоги туристической экипировки, ко мне попадали даже американские — Wilderness Experience. The North Face потом появились, в середине 1980-х. Снова достал технический нейлон, но теперь уже с целью сшить пуховик. А нейлон без покрытия. Материал должен быть с покрытием, чтобы не промокать. Можно было развести капельницы и трубки из поливинилхлорида, они превращались в жидкий клей, который нужно было намазать на материал.
Капельницы — вообще недооцененный артефакт (в любом агрегатном состоянии!). Кто-то благодаря им выздоравливал и жил дальше. Кто-то рыбок делал — советский госпитальный сайнс-арт. А вы, значит, пуховики смазывали.
Я до этого учился в школе с химическим уклоном. Для капельниц существовал вредный растворитель — тетрагидрофуран. Но был и другой, циклогексанон. Однако взять его было негде, только если, конечно, ваша сестра не преподаватель химии. И она мне принесла баночку, я растворил, покрыл, сшил. При этом в СССР технология нейлона с покрытием была: из такой ткани шили парашюты. Но парашют нельзя было купить. А вот обрезки этого материала можно. Их покупали для Ленинградского альпинистского клуба и раздавали участникам. Из обрезков ничего не скроить приличного. Максимум — жилетки. Жилетки получались с косым швом на спине: так сшивали, чтобы из двух трапеций сделать прямоугольник, а потом из него вырезать выкройку. Смотрелось ужасно! А у меня все получалось как надо. Были конструкторские секреты, но это не для ленивых. И время от времени кто-то просил: «А можешь мне сшить?» — «Могу».
Как жилетки из обрезков парашютов превратились в качественные пуховики?
Не сразу. Началась эпоха домашнего пошива: кроил, мерочки снимал с клиента, подбирал материал, обговаривал фасончик («сделаем реглан, здесь вот такие карманы»). Жена помогала мне набивать это все. Вся квартира была в пуху! Мы его взбивали на ручной кремовзбивалке. Пух наматывался на стержни, а грязь и примеси оседали. Потом это начало больше походить на бизнес. В 1989-м мы шили форму для нашего альпинистского клуба — 20 курток. И тогда же мы придумали этикетки Red Fox c хитрым красным животным, лисой — агентом социализма.
Что было важнее для молодого альпиниста с авторской пуховзбивалкой: горы или бизнес?
Все изменилось в 1990-м. Наш клуб организовал экспедицию на Памир, на пик Ленина. Я туда опоздал на один день: спешно дошивал костюмы для сборной Грузии по альпинизму. И мы встретились со всеми участниками в базовом лагере, они уже акклиматизировались и двинулись выше, на 5300 м, а мы остались на 4200. И сошла лавина, всех, кто был на 5300, накрыло, трагически погибло 43 чело- века, из которых 21 был из нашего Ленинградского клуба. Спаслись только двое: один сам пришел босиком, второго нашли. Больше никого не нашли. Сейчас, спустя 35 лет, из ледника начинают вытаивать останки. Ребята ездят туда каждый год, что-то находят: записные книжки, фрагменты снаряжения. А мы с тех пор стали все меньше заниматься альпинизмом.
Ого! Вы остросюжетный.
Перестал им быть: плотнее занялся пуховиками. Мы тогда не рассказывали, что Red Fox — местное производство. Люди думали, что это какие-то фирменные куртки, и охотнее их покупали. И мы начали экспортировать вещи в Непал, продавали их в Катманду: место абсолютно культовое, туда приезжают все альпинисты, которые отправляются в Гималаи. И там Red Fox был очень востребован. Я в Катманду однажды встретил московского приятеля: «Приглядел тут пуховку какую-то норвежскую в лавке, Red Fox называется. Посоветуй, хорошая или нет». Я говорю: «Отличная, иди покупай». А эта куртка там появилась вчера, потому что я ее привез. Однажды в Петербурге домой приходят первые оптовики, вчерашние фарцовщики, которые покупали Red Fox и кому-то продавали. А дверь в другую комнату открыта, и там швейная машинка стоит. «Ты их сам, что ли, шьешь?» — «Да». Я уже настроился на проблему. А они: «Так можно заказать то, что нам надо?» И начали заказывать то, что им надо. Конец первой серии.
Монтажный стык, и вот уже Red Fox — технологичный, инновационный аутдор: флис Polartec, мембрана Gore-Tex, магазины в Америке. Как?
В 1992 году в Федерацию альпинизма приехали представители немецкого аутдор-бренда Vaude. Мы познакомились, и они спросили, чего нам не хватает. Я составил список мечты: материалы, фурнитура. Обещали помочь, сделать поставку. А я уехал в экспедицию в Пакистан, называлась она Baseclimb. Мои друзья Гленн Синглман и Ник Фетерис собирались установить мировой рекорд бейс-прыжка и выбрали для этого Большую Башню Транго (5 995 м), которая располагается в горной системе Каракорум. Я обеспечивал альпинистскую часть: помогал в восхождении. Им удалось это сделать, и рекорд вошел в Книгу Гиннесса. Все члены команды были официально признаны обладателями рекорда, только я сертификат где-то потерял. Возвращаюсь, а ко мне приехал тот самый немецкий контейнер: всё по списку. Это дало Red Fox огромное преимущество. Мы в 1993 году уже шили из Polartec.
В своей двушке?
Сначала был штат надомников. Отдавал девушкам ткань, пух, лекала. Они дома шили. Однажды приходит молодой человек, говорит: «Я швея». Его порекомендовал кто-то. Я даю ему этот набор, он приходит ко мне через неделю, а швы запредельно кривые: «Как ты умудрился это сделать?» Он говорит: «Дело в том, что я работаю проводником дальнего следования. У меня есть время и отдельное купе. Я там машинку поставил. Но там немножко качает». И когда приехал немецкий контейнер, мы решили от этой схемы уходить, сняли помещение под собственное производство. Довольно быстро стали ездить на аутдор-выставки: в Европу, Америку. Потому что в России рынок еще не был готов к нашим пуховикам.
Было дорого? Или немодно? Русский человек ведь долго не верил в пуховик: в любой непонятной ситуации доставал статусную шубу или хотя бы заскорузлую дубленку.
Так и было: наши вещи опережали время. Мало кто так одевался. Можно было всего лишь надеть пуховик и рюкзак и запросто словить реакцию: «Ты так вырядился, потому что в поход собрался?» Или: «Ты что, полярник? А где борода?» Кроме всего прочего, мы еще и импортировали, привозили аутдор-бренды, обучали, объясняли, например, почему Polartec такой дорогой (потому что технологичный, неубиваемый и служит 10 лет). Знакомили рынок с Gore-Tex — непревзойденной мембраной, на которую очень сложно было получить лицензию. В какой-то момент в России лицензия была только у нас. По итогам выставки в Америке нашли партнера, открыли магазины в Колорадо. Самый лучший был в Боулдере — мекке аутдора, спорта, альпинизма. Большой, красивый, на центральной улице, дверь в дверь с Patagonia. После выставки в Европе открыли бутик в Швейцарии, неподалеку от Санкт-Морица. В Непале существовал магазин. Открыли его на паях с местным шерпой в лучшем месте (рядом с The North Face) после экспедиции, вошедшей в альпинистский документальный блокбастер с Валдисом Пельшем «Ген высоты, или Как пройти на Эверест». Но наши магазины не пережили пандемию, пришлось закрыть.
У меня однажды был пуховик Red Fox из полярной серии: такой комбинации невесомости и тепла я больше никогда не встречала. И дизайн был максимально осмысленный. Кто у вас им заведует?
В какой-то момент у нас был американский дизайнер, он был заточен на экипировку и снаряжение. А потом он нас познакомил с немецкой девушкой c опытом в The North Face и Arc'teryx, и она у нас проработала много лет. Сейчас ушла в Jack Wolfskin. До сих пор вспоминает работу у нас как лучший опыт. Трудно найти хорошего дизайнера. Мы всех претендентов сначала просим нарисовать курочку. Если курочка хорошая, мы просим нарисовать лисичку. Курочка убегает, а лисичка за ней охотится.
Вам точно нужен Юрий Васнецов, чтобы пуховики проектировать?
Как ни странно, метод работает: хорошая курочка — классный дизайнер. Сейчас суперпрофессиональная команда —российская, и производство практически полностью сосредоточено здесь. Конечно, многое покупаем за границей: материалы, фурнитуру. А пух, например, местный: сибирский. Очень хороший, до сих пор экспортируется, поэтому цены на него мировые.
Расскажите про ваши хиты и бестселлеры. Что мне брать в Red Fox, если я точно не пойду на Эверест, но практикую ситуативный сурвивализм в осенне-зимнем Петербурге?
Вам нужна куртка Kodiak из нашей арктической серии. Они сделаны из Gore-Tex, так практически никто в мире не делает. В арктических парках мембрана не нужна, там нет дождя, но мы-то с вами в Петербурге. Kodiak — очень теплая и при этом дышащая и непромокаемая вещь. Еще у нас есть супертонкие пуховики. Альпинисты их прозвали «пуховый свитер». Он весит 300 грамм, там очень качественный пух. Пух тоже может быть разный — бывает, низкокачественный надубасят в пухарь, и он сразу такой дутик-тяжеловес. А мы используем дорогущий пух, очень тонкую ткань, которая весит около 25 грамм. Пуховик весь такой воздушный и теплый получается. У нас классное термобелье. А еще мы делаем отличные палатки, но в магазины не помещаются образцы. Мы сделали модели — маленькие палатки. А люди их покупают для кошек.
На сайте Red Fox я нашла прехорошенькие алые пуховые чуни. И вместо того чтобы этому фэшн-объекту с потенциалом мунбутов или тех самых тапочек The North Face приделать годную подошву и выпустить в города, вы предлагаете носить их «в условиях бивуака после тяжелого дня в зимних горах». Зачем?
Мы бы хотели переосмыслить себя как модный бренд. С интересом смотрю на бизнес-кульбит Canada Goose. Они делали тяжелые парки, не меняли продукт, но поменяли маркетинг. Ушли из аутдорных магазинов, зашли в модные универмаги: мол, мы хотим продаваться не в спортивном магазине, а в ЦУМе, но не на четвертом этаже, а на втором — рядом с Томом Фордом. И вот они туда попали. И висели там с дубовыми парками, а теперь у Canada Goose уже и бутик на Пятой авеню, и креативный директор — Хайдер Акерманн, и наконец руки дошли до ассортимента. Теперь у них и джемперы, и обувь, и многое другое. Мы тоже хотим, но Red Fox важно сохранить собственную уникальность. Эти чуни без подошвы ради минимизации веса, ведь в горах важен каждый грамм. Так что, да, может, и сделаем чуням подошву, но она будет самой легкой из всех возможных.
Текст: Юлия Машнич
Фото: Роман Краузов (Chelusti)
Стиль: Карина Крапива
Визаж и волосы: Мария Евсеева
«Собака.ru»
благодарит за поддержку партнеров премии
«ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2024:
Эксклюзивного партнера, производителя премиальных украшений с российскими бриллиантами — ювелирный дом MIUZ Diamonds
Газпромбанк — Официальный банк премии
Торговый дом «Рятико» с брендом ReFa — роскошным уходом для вашей кожи
«Моменты. Repino» — клубный малоэтажный жилой комплекс от девелопера «Абсолют Строй Сервис»
ASKO — мировой премиум-бренд по производству бытовой и профессиональной техники
Комментарии (0)