«Что делать?» Андрея Могучего

На обновленной сцене Большого драматического театра премьера нового спектакля его худрука Андрея Могучего: постановки по мотивам идеологического романа Николая Чернышевского. Режиссер поделился с нами мыслями о книге, философии Гегеля и женской силе

Петербург как «генератор смыслов»

Приезжая в Москву, всегда чувствуешь себя как бы на фоне Кремля, контекст близости власти не может не влиять на контекст искусства, создаваемого в этом городе. Иное дело петербургские контексты, где архитектурный или иной какой академизм или консерватизм по определению провоцирует художественную оппозиционность. Конечно, «чистота жанра» уже размылась и Москва успешно перекупила часть функций, ей не свойственных.
Петербург генетически был «генератором смыслов», производителем нового. Задуманный его создателем как город «умышленный», город новой формации, он призван был вырабатывать новые смыслы для страны. В эпоху Товстоногова ленинградский БДТ в этом контексте стал мощнейшим явлением. Позже такими явлениями были Ленинградский рок-клуб, Сергей Курехин и «Поп-механика», Ленинградское телевидение 1980-х.
Петербург — миф, театральная декорация. Ни про какой другой город мира Андрей Белый не написал бы свой знаменитый роман как про город мозговой игры. А Чернышевский только в Петербурге мог поставить сакральный для России вопрос «Что делать?».

Первый постмодернистский роман

Этот вопрос, вынесенный в название, уже декорация. А сам роман с легкостью меняет жанры, прикидываясь сначала детективом, потом любовным романом, потом фарсом, потом философским трактатом, и вырастает в манифест, в крамольный призыв к свободе и справедливости. До 1905 года «Что делать?» был запрещен, хотя в среде интеллигенции его изучили вдоль и поперек. Кто-то просто успел переписать текст, в итоге в России не было ни одного гимназиста, который бы не прочел эту книгу. По сути, для меня «Что делать?» первый постмодернистский роман, как это ни парадоксально звучит для книги, написанной в XIX веке. Но главное в нем не новизна или авангардность. «Что делать?» — роман, несущий колоссальный заряд подлинности, честности, живой энергии свободы. Многое в нем сегодня выглядит утопическим, наивным, многие иллюзии рассеялись или были жестко дискредитированы на практике. Тем не менее главное осталось. Надежда на духовное перерождение человека, энергия свободы из него не исчезла.

Репертуарная стратегия

Именно вопрос «что делать?» спровоцировал выбор этого литературного произведения для первого премьерного спектакля. Спектакля, во многом определяющего репертуарную стратегию нового БДТ на несколько лет вперед. Именно сегодня, когда мир стоит на пороге тотального «переливания крови», так актуально звучит этот вопрос. «Какой сумбур у тебя в голове, сколько лишних страданий делает каждому человеку дикая путаница твоих понятий», — обращается Чернышевский к читателю. «Но если великая искренность и великая вера в счастливое будущее человечества питали и автора, и героев его романа, давали энергию для свершений, то не могу сказать этого о себе. Слишком много показал нам век XX, слишком много крови и разочарований. Сомнение и туман в голове моей, дорогой зритель», — могу добавить я от себя. Время покажет, что дальше.

Гегель и Чернышевский

Прочтите две цитаты: «Только то, что полезно для человека вообще, признается за истинное добро; всякое уклонение понятий известного народа или сословия от этой нормы составляет ошибку, галлюцинацию, которая может наделать много вреда другим людям, но больше всех наделает вреда тому народу, тому сословию, которое подверглось ей, заняв по своей или чужой вине такое положение среди других народов, среди других сословий, что стало казаться выгодным ему то, что вредно для человека вообще. „Погибоша аки Обре“ — эти слова повторяет история над каждым народом, над каждым сословием, впавшим в гибельную для таких людей галлюцинацию о противоположности своих выгод с общечеловеческим интересом» (Н. Г. Чернышевский. «Антропологический принцип в философии»).

«Человек забывает себя ради другого, но благодаря другому вновь находит себя, однако уже не прежнего, а нового, безмерно обогащенного. Потеря своего сознания в другом — только видимость бескорыстия и отсутствия эгоизма, на самом деле благодаря этой потере человек впервые снова находит себя и приобретает начало самостоятельности; самозабвение, когда любящий живет не для себя и заботится не о себе, находит корни своего существования в другом и все же в этом другом всецело наслаждается самим собою, — это и составляет бесконечность любви...» (Г. В. Ф. Гегель. «Лекции по эстетике»).

Женственность

Чернышевский сделал главным героем книги женщину, а историю ее освобождения от различных социальных и психологических «тюрем» — основным сюжетом романа. Сила главной героини — в энергии женского начала, она совершенствуется, движется по пути свободы, как женщина в своем подлинном космическом предназначении: она вбирает в себя, преображает и производит на свет. И не спрашивает: «Что делать?».