Полина Толстун о традициях и диалоге поколений в БДТ

Вы знаете, БДТ — он как созвездие, а каждый актер, в особенности если говорить о старшем поколении, — это же целая планета. И все эти планеты вращаются вокруг солнышка. Я имею в виду наш дом на Фонтанке: без него в разлуке, конечно, очень тяжело. Душа театра там. Говорят, там по-прежнему можно встретить Товстоногова, он незримо присутствует и следит за всем. Со мной однажды такое было: я ясно почувствовала, что он рядом. Трудно жить и играть без знакомых коридоров, гримерок, без этих стен, насквозь пропитанных творческой энергией. Должно быть так: ты идешь мимо восьмой гримерки и чувствуешь запах знакомых духов. Это значит, Алиса Бруновна Фрейндлих уже пришла и гримируется. А вот кто-то весело декламирует Маяковского, это Олег Валерианович Басилашвили. Позволю себе сказать за всех: актеры БДТ очень ждут возвращения в родной дом. Да, БДТ — это дисциплина. Это одна из традиций театра, которой хочется соответствовать. Помню, в нашем здании проходили гастроли одного московского театра, не буду его называть, и я увидела, что актеры вышли на сцену прямо в уличной обуви. Я была потрясена, честно говоря, у нас это считается совершенно невозможным. Еще одна важная вещь — вежливость. Нельзя хамить, разговаривать свысока с другими сотрудниками театра. У нас очень уважительные отношения с работниками цехов: костюмерами, гримерами, монтировщиками, осветителями, звуковиками. Когда я, еще студенткой, начинала репетировать «Двенадцатую ночь», где играла Оливию, я ужасно боялась своей первой реплики. В роли Фесте, шута Оливии, была Алиса Бруновна, и мне нужно было сказать, указав на нее: «Уберите дурака». Не знаю, как мне в первый раз удалось это из себя выдавить. Алиса Бруновна не из тех, кто сразу допускает к себе, она умеет держать дистанцию. Но в конце репетиций она уже общалась со мной очень тепло, давала важные советы. Например, у меня была серьезная проблема — я слишком много жестикулировала на сцене, и Алиса Бруновна посоветовала мне порепетировать, сев на руки. А у Олега Валериановича, с которым мы встретились чуть позже, в работе над «Дядюшкиным сном», другой рецепт: он рекомендует держать в руке какой-нибудь маленький предмет. 

Первое время работы в БДТ я была страшно зажата и поэтому все время широко улыбалась, как дурочка. Однажды я оказалась в лифте с Андреем Юрьевичем Толубеевым, сейчас уже покойным, и заулыбалась совсем лучезарно. «Интересно, надолго ли хватит?» — вдруг проговорил он. Я не поняла и переспросила. «Надолго ли хватит этой улыбки?» — усмехнулся Толубеев. Валерий Михайлович Ивченко — удивительный человек. Он сосредоточен, молчалив, замкнут. Энергично спорящим или что-то выясняющим его можно увидеть только на репетиции. Мне казалось, он меня вообще не замечает. Но потом мы вдруг столкнулись в церкви (а я знала, что Валерий Михайлович — очень верующий человек), и он так тепло со мной поздоровался, что я прямо не могла скрыть своей радости. Про Светлану Николаевну Крючкову мне рассказывали всякое. Что у нее резкий характер, что ей лучше на глаза не попадаться и прочее в том же духе. И как же я была потрясена, когда после премьеры «Дядюшкиного сна» Светлана Николаевна вдруг зашла ко мне в гримерку и поздравила с новой ролью. Не всем слухам нужно верить. Сейчас я репетирую с Ниной Николаевной Усатовой в спектакле Федора Лаврова «Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее жестокосердной бабушке». Премьера у нас в июне, кстати, всех приглашаю. Так вот я судила об Усатовой по ее ролям, думала, она такая простая, а она оказалась интеллектуалкой, режиссером по образованию, человеком очень въедливым, аналитическим, волевым. Мне, конечно, безумно интересно с ней работать. Мы все ждем открытия нашей родной сцены, ждем новых спектаклей, уповаем на нашего худрука Андрея Анатольевича Могучего. Пусть БДТ развивается и в его летописи будет еще немало славных страниц.

Текст: Андрей Пронин
Фото: Полина Твердая