Песнь па и пламени

Почему объектом вашей поддержки была выбрана культурная сфера?

Дмитрий Астафьев: Русское классическое и современное искусство недостаточно разрекламировано и не избаловано финансовой поддержкой. Именно поэтому мы не рассматривали спорт и индустрию развлечений. Массовый сегмент и так востребован: народ охотно увлекается тем, что не требует особых интеллектуальных усилий, но разве это ему нужно? Выделяемых государством средств хватает не всем, поэтому мы решили предложить помощь тем, кто активно развивается и для кого это окажется существенным.

Михайловский театр отвечает этим критериям?

Дмитрий Астафьев: Его нынешнему генеральному директору Владимиру Кехману в 2007 году досталось учреждение с выдающимися традициями, но в состоянии сильного упадка. В итоге благодаря грамотному менеджменту и новым профессионалам — Начо Дуато, Михаилу Татарникову, Василию Бархатову и, конечно, Михаилу Мессереру, главному балетмейстеру театра с 2009 года, — Михайловский совершил огромный рывок в развитии, став площадкой для знаковых общественных событий с участием руководства страны, а также для светских мероприятий. Наблюдая за изменениями, мы захотели поддержать творческий коллектив и делаем это уже четыре года. Начали с того, что выделили средства на приобретение инструментов для балета Начо Дуато «Многогранность. Формы тишины и пустоты», где использована полифония Баха. Для достижения правильного звучания необходимы специальные инструменты, например клавесин. Помимо него у оркестра театра появились виолончель и переносной электроорган. Для сотрудников театра мы выделили квартиры в наших жилых комплексах на общую сумму 15 миллионов рублей. Будущие жители «Медного всадника», «Ленинградских вечеров», «Ленинградской перспективы» обретут соседство с именитыми артистами, например с первой солисткой балета Михайловского театра Оксаной Бондаревой. После этого мы разделили поддержку на два направления: фиксированная ежемесячная сумма на содержание театра и спонсорство постановок. Начали с балета «Пламя Парижа».

Расскажите предысторию возрождения этого произведения на сцене.

Дмитрий Астафьев: Известно, что это любимый балет Иосифа Сталина. Генералиссимус был на нем восемнадцать раз. Премьера балета Бориса Асафьева «Пламя Парижа» состоялась в Ленинградском театре оперы и балета имени С. М. Кирова (ныне Мариинский) в 1932 году. Это было время, когда страна еще не знала сталинских лагерей, но у нашего народа, вышедшего из жуткой мировой войны и освободившегося от многовекового царского гнета, был духовный подъем. Такое, знаете, состояние первых дней Парижской коммуны, до наступления реакции и до гильотин. Чистая идея, соединившаяся с высоким искусством. Четыре года назад, будучи в Париже, я попал на гастроли Большого театра в «Гранд-опера», на постановку «Пламя Парижа» в редакции Алексея Ратманского. Я испытал неоднозначные эмоции, увидев происходящее на сцене. Дело в том, что традиционная версия балета заканчивается радостно и счастливо, а в новой редакции, по сути, все умирают. Чем бы ни было это продиктовано, на мой взгляд, столь вольная трактовка классического произведения недопустима. Это все равно что поменять финал «Евгения Онегина». Спустя некоторое время мы встретились с Владимиром Абрамовичем Кехманом и решили ставить балет. Мы перебрали много вариантов, пока я не предложил «Пламя Парижа». Оказалось, что Михаил Мессерер уже давно хотел его поставить. Для него это тоже знаковый балет: его мама и дядя танцевали в московской постановке «Пламени Парижа» в 1933 году. Мы проделали большую работу, изучая архивные видеозаписи, анализируя творчество Бориса Асафьева, но главным нашим источником стала память самого Мессерера. Над костюмами работал главный художник театра Вячеслав Окунев. Под его руководством почти полсотни человек вручную рисовали и строили сложные декорации. Мы восстанавливали «Пламя Парижа» максимально приближенным к оригиналу, лишь на 25 минут сократив классическую версию.

Усилия оправдались?

Дмитрий Астафьев: Балет «Пламя Парижа» получил пять звезд от английских балетных критиков, самых строгих в мире. Для возрожденного балета — неплохое начало.

Текст: Борис Конаков