Как худрук musicAeterna Dance Анна Гусева заставила танцевать всех — и оркестр, и хор, а артистов танцевальной труппы научила пластическому воздействию на зрителя

В сентябре проекту MA Dance исполнится два года — теперь в постановках musicAeterna танцуют все, даже оркестр и хор. А как устроена сама труппа?

Между основными цехами musicAeterna действительно стало больше кросс-коммуникации. Творческие люди проводят свое свободное время весьма своеобразно: часто они продолжают делать то, что делают на работе. Наша жизнь просто не делится на такие сегменты, как работа и отдых. Мы существуем в парадигме «искусство — это и есть жизнь», и мне она очень нравится. Иногда вижу спонтанные джемы между хористами, танцовщиками и музыкантами. Порой они превращаются в перформансы и сценические версии.

Сейчас в MA Dance девять постоянных участников и два стажера. Знаешь, когда я на старте говорила, что хочу создать труппу счастливых людей, то не шутила. Для меня человеческие взаимоотношения — краеугольный камень вдохновения. Мы много вкладываем в развитие MA Dance, чтобы набрать совместный телесный опыт и иметь возможность танцевать на одном языке. Во-первых, у нас великолепный состав постоянных педагогов: хореограф и преподаватель Иван Сачков ведет партнеринг, актриса, доцент кафедры сценической речи Мария Караджа — звукоизвлечение. Во-вторых, мы постоянно приглашаем звезд современного танца — Нину Гастеву, Володю Варнаву — с недельными мастер-классами. Недавно у нас были Марсель и Марина Нуриевы из Казани. Они давали нам техники каларипаятту, традиционного для Южной Индии боевого искусства, которое здорово интерпретируется в танец. Они получили эту технику у монахов, путешествуя по Керале, и были так воодушевлены новым знанием, что поделились им с нами. Было интересно вместе выяснять, какие эмоциональные, психофизические и ментальные состояния мы можем открывать в себе танцем и как их передавать движением. В их практике много тишины и тонкости. В-третьих, компетенции нашей труппы достаточно для того, чтобы ребята вели свои собственные классы в Доме Радио: куратор Алевтина Грунтовская — йогу, Алексей Слуцкий — техники партера, а наш главный хореограф Анастасия Пешкова часто дает балетную классику.

Как был выбран основной состав MA Dance?

Мы с хореографом Настей Пешковой объявили просмотр и получили нереальное количество заявок, что-то около тысячи. Было забавно, что в профессиональную труппу кто-то надеялся проскочить без нужного опыта или присылал смешные любительские видео, где на переднем плане ходил кот или на заднем — чья-то бабушка. Мы рассматривали танцовщиков с опытом от 15 лет, закончивших сильные школы, в том числе классические (Вагановское, Эйфмана, Пермское и Новосибирское хорео­графические училища). В итоге у нас два человека из Казани — там очень хорошее образование. Но самое важное то, как человек себя развивает потом, чем он интересуется, что это за личность. Ни одна из этих школ не дает представления о том, что такое современный танец или физический театр. Очень круто, когда есть поиск — классика и, например, брейкданс, исследование движения как такового. Я вообще за мультижанровый подход в любом деле. Неважно, айтишник ты, математик, астрофизик или танцор.

Ты занимаешься вместе со всеми? Вот прямо тоже встаешь к станку и как давай делать экзерсисы?

Занимаюсь всегда вместе, но не танцую — у меня нет нужной подготовки. Могу иногда подключиться к заданиям на мастер-классах, но в основном смотрю на процесс именно как режиссер. На ходу иногда сочиняю новые сцены, с которыми у меня ассоциируется то, как ребята двигаются. Такое спонтанное мизансценирование порой открывает новые горизонты. Мне нравится придумывать сюжеты и перформансы, органичные именно для танца.

Как ты, выпускница мастерской­ ГИТИСа по специальности «актриса драматического театра и кино» и режиссер по образованию, стала худруком танцевальной труппы?

MA Dance — танец-театр, это исчерпывающее определение. Он родился, когда мы с командой летом 2022-го поставили оперу Карла Орфа De temporum fine comoedia для Дягилевского фестиваля в Перми. Орф всю жизнь разрабатывал особый тип перформанса, который назвал «мировым теат­ром». Его мистерии синтезировали пение, танец, драматическую игру и декламацию, а солисты исполняли не роли, а ритуальные обязанности. И мы решили: хор должен танцевать, а действие оперы будет сопровождать балетный перформанс. Художественный руководитель и дирижер musicAeterna Теодор Курентзис все это увидел на прогоне и поручил мне руководить направлением МА Dance. Это реализация общей давней мечты — триединства мусических искусств: музыки, поэзии и танца.

Для меня это стало большим вызовом. Я видела множество драматических спектаклей, играла сама и поняла, что для меня есть новый ключ к решению сценических задач: в отличие от слов, тело не врет. Мне стало интересно: а как добиться от него нетривиальных ответов? Мы привыкли останавливать движение, купировать его мыслью. А что если сразу пойти внутрь и увидеть свою реакцию? Как телом выразить эмоцию? Как выглядит в танце нелюбовь матери к ребенку? Как станцевать созависимость буквально и метафорически? А если замедлить темп до сюрреалистичности, какой будет эффект? На лабораториях я ставлю разные вопросы и получаю от ребят множество вариантов, ведь у каждого своя внутренняя организация, каждая душа, заключенная в тело, предлагает свой ответ. Моя задача — добиться точного, глубокого и яркого движения. Я исследую не техники, а способы воздействия. Например, как станцевать тончайшие психологические оттенки. Но самое крутое — отказаться от всех установок, ожиданий, оценок, попытки запихать себя в какую-то систему и целиком отдаться движению и увидеть, что случится тогда. Только так можно открыть что-то новое. Главное, что я вижу, как за два года вырос уровень труппы, изменилось все, совсем другое качество присутствия на сцене, те же движения выглядят абсолютно по-другому.

Чем сейчас занята труппа?

Репетициями двух премьер Дягилевского фестиваля в Перми: я ставлю оперу в десяти сценах Паскаля Дюсапена «Страсть», а наш приглашенный преподаватель и тьютор Володя Варнава покажет свою хореографию в физической драме Okho.

Конечно же, в Петербурге мы всего этого опять не увидим?

Это моя боль! Сначала Орф, потом «Персефона» и «Симфония псалмов» Стравинского — это настолько технически сложные постановки, что попросту нет такой площадки, где мы могли бы их показать в Петербурге. До «Страсти» я думала, что масштабнее уже некуда, но, кажется, ошибалась. Надеюсь, что хотя бы у Okho будет более счастливая гастрольная судьба. Я долго искала подходящее произведение для танцевального спектакля MA Dance и в диалоге c Андреем Волосовским, нашим перкуссионистом и худ­ руком Moscow Percussion Ensemble, нашла пьесы Яниса Ксенакиса. А спустя короткое время попала на большую ретроспективную выставку этого греческого композитора, ученого и архитектора в Афинах.

Ксенакис — потрясающий персонаж, он изучал литературу, античную философию, интересовался африканским, индийским, китайским и египетским искусством, создавал теоретические эстетические работы вроде «Формализованной музыки». Ксенакис внедрял в музыку «упорядоченный хаос», создавал графические методы композиции, переводил графику своих партитур на язык архитектуры. Я поняла, что готова дать труппе его достаточно сложную музыку. В итоге Okho — это спектакль из пяти коротких перкуссионных пьес Ксенакиса, включающий в себя одно произведение его ученика, современного американского перкуссиониста Джозефа Томпкинса. Поставить все это я пригласила хореографа Володю Варнаву. Премьера была зимой в Москве в «Зарядье», а обновленную версию зрители увидят на Дягилевском.

Весной ты показала свой танцевальный спектакль Love Will Tear Us Apart на Новой сцене Александринского теат­ра — какие планы у MA Dance по взаимодействию с городскими культурными институциями?

Очень хочу сделать еще одну постановку именно для Александринки, обожаю это пространство. Еще мне понравился открытый после реконструкции Левашовский хлебозавод. Есть идея сделать проект для нескольких хлебозаводов в разных городах, так как они одинаково решены архитектурно и можно использовать круговое пространство, которое задает интересные правила игры. Love Will Tear Us Apart я придумала в 2022 году к 14 февраля, это была моя первая перформативная работа для Дома Радио. Тогда хореографом была Полина Митряшина, у нас еще не было ни постоянной труппы, ни главного хореографа. Мне хотелось перепоставить эту историю уже на наших танцовщиков и с Настей Пешковой. Сюжет — трагическая история культового английского поэта и музыканта, основателя группы Joy Division Йена Кертиса, который покончил с собой в 23 года. Меня волновала тема паттерна: как и почему мы ходим кругами и совершаем одни и те же ошибки, и даже полное осознание этого не избавляет нас от их повторения? Отчего мы чувствуем себя защищенными собственной травмой и готовы терпеть ситуацию предельно дискомфортную, которую наша психика опознает как норму, и как скоро человек будет готов к ужасному концу, нежели к ужасу без конца?

Самоубийство — это невозможность вывезти самого себя. Как тебе должно быть больно, отвратительно и ужасно, чтобы лишить себя жизни? И что такое путь героя — научиться видеть ситуацию со стороны и вый­ти из позиции жертвы? Я планирую выпускать этот проект каждый год с разной хореографией и разными сюжетами. Вечная пара, но каждый раз новая история. Круговая порука, она ведь не только про Йена Кертиса, но про всех нас.

Ты оригинально решила эту историю еще и сценографически.

Да, спектакль устроен как симультанное действие — в нем одновременно разыгрываются четыре сцены по принципу средневекового площадного искусства, тогда так показывали жития святых: вот он родился, проповедовал, его распяли, он воскрес. Цикл жизни, явленный одномоментно. Зрителю предлагается призыв к действию, так называемый call to action: зайти в пространство, выбрать первую сцену, с которой он будет смотреть перформанс, пройти все остальные по кругу или выбрать свой маршрут. Каждая сцена — луп, который длится десять минут, а потом повторяется восемь раз. Чтобы посмотреть весь спектакль, нужно примерно сорок минут, а дальше либо возвращаться к чему-то, либо стать участником.

Наш художник Юлия Орлова придумала вынести некоторые предметы прямо в зал: игрушку, вазу, старый чемодан с письмами. Мне было любопытно, будет ли зритель взаимодействовать с ними, ведь они лежат так, что ничто не мешает до них дотронуться. В коробке — настоящие письма, написанные от руки, реальные тексты на разных языках поэтов, художников, музыкантов, адресованные их женщинам.

На первом показе к вещам никто не притронулся, на втором люди внезапно потянулись к этим объектам и начали внимательно их изучать, сломав тем самым дистанцию между сценой и зрителем. Получился интерактив, восприятие спектакля менялось в зависимости от того, чье письмо попало тебе в руки. Я бы рекомендовала сходить на Love Will Tear Us Apart одному, чтобы получить собственный опыт.

Как будто опыт — это принцип номер один институции «Дом Радио».

Именно так. Тебе не показывают, но тебя присоединяют. Это не досуг, а проживание.

Текст: КСЕНИЯ ГОЩИЦКАЯ

Фото: ДМИТРИЙ ЕГОРОВ

Стиль: АЛЕКСАНДРА СУХОНЕНКОВА

Визаж и волосы: ЛАДА РОМАНОВА, МАРИЯ ЕВСЕЕВА

Свет: АЙРАТ МУРАТОВ SKYPOINT

«Собака.ru»

благодарит за поддержку партнеров премии

«ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2024:

Эксклюзивного партнера, производителя премиальных украшений с российскими бриллиантами — ювелирный дом MIUZ Diamonds

Газпромбанк — Официальный банк премии

Торговый дом «Рятико» с брендом ReFa — роскошным уходом для вашей кожи

«Моменты. Repino» — клубный малоэтажный жилой комплекс от девелопера «Абсолют Строй Сервис»

ASKO — мировой премиум-бренд по производству бытовой и профессиональной техники