Новый независимый театр FULCRO — проект режиссера Дарьи Шаминой и выпускников мастерской Вениамина Фильштинского в РГИСИ. В 2020 году этот курс получил «Золотой софит», впервые за историю премии ее присудили студенческому проекту. FULCRO создает интерактивные спектакли-прогулки по Петербургу и более традиционные постановки в штаб-квартире в здании бывшего завода Степана Разина. «Собака.ru» узнала у Дарьи Шаминой, каково это — открывать новый театр в пандемию.
Спектакли FULCRO далеки от классической театральной школы. Как так вышло?
Наши спектакли направлены на взаимодействие с людьми, на совместное проживание. Но мы не используем современные термины «партиципаторность» или «сайт-специфик», когда объясняем зрителю, чем занимаемся. Стараемся быть понятнее. Помню, когда я поступала, Вениамин Михайлович Фильштинский меня спросил: «А кто в театре главный?» Ответ на такой вопрос в мастерской Фильштинского очевиден — главный в театре, конечно же, актер. Я тогда очень удивилась и ответила: «Как кто? Все». Так эта ниточка и тянется. Для FULCRO магистральная линия — это «вместе». Вместе не мы, а вообще вместе, со зрителем, с соавторами. В спектакле «Путешествие» мы приглашаем пойти вместе с нами по улицам и дворам Петербурга на пути к «знанию». В цикле «Кабаре тридцать шестой год» погружаем публику в атмосферу немецкого кабаре во всем его блеске. Мы работаем в разных жанрах и предупреждаем зрителя, что не во всех этих жанрах мы профессионалы — мы пытаемся пробовать новое. И приглашаем всех пробовать вместе с нами.
С чего начался FULCRO?
Я попала к ребятам на курс в качестве режиссера-педагога, но скоро стало понятно, что они какие-то такие, что я не смогу уже с ними расстаться. В разгар пандемии ребята выпустились из РГИСИ, и в воздухе повис вопрос — а что делать дальше? И тут случился один человек. Его зовут Теодор Гук, он будущий продюсер. Гук сказал: «Слушайте, а вы не хотите делать что-нибудь свое? У меня есть инвестор и предложения по площадке. Давайте подумаем». Потом все получилось не так гладко, но самое важное Тео сделал — проговорил идею вслух. А это ужасно ценно. Когда все оказалось не так, как намечталось, мы сели и решили —останавливаться не будем.
У вас получилось самоорганизоваться?
Я сразу понимала, что наше привычное горизонтальное взаимодействие друг с другом — это хорошо. Но без мощного административного ресурса мы, как театр, долго не протянем. Первым человеком, к которому я пошла, стала Даша Вернер, а вторым — Женя Петровская. Это, на мой взгляд, одни из сильнейших театральных менеджеров у нас в стране. Конечно, были сомнения — чтобы запускать театр в пандемию, надо быть совсем отлетевшими. Но Даша и Женя сказали: «Давайте сделаем это», и нырнули в авантюру вместе с нами.
На старте творческого проекта, кроме дисциплины, важны еще и финансы. Как с этим у FULCRO?
Мы пока не работали с государственными деньгами и использовали частные вложения. В качестве генерального продюсера фандрайзинга, как ни странно, выступал один из наших актеров — Сережа Горошко. Вот такая степень соавторства. Могу сказать точно: деньги в момент запуска важны, одной идеи, конечно, недостаточно. Спустя время у нас появился очень сильный партнер для спектакля «Наш класс» — Региональный еврейский конгресс. Эта цепочка событий выглядит как чудо: у нас действительно получилось запустить проект «Наш класс» — спектакль, который стал поворотным в судьбе FULCRO: с него все началось.
Какие амбиции и планы в 2021-м?
Предугадывать что-то всерьез сейчас смешно, горизонт планирования — два дня. Поэтому мне хочется позволить мечтам быть пластичными. Не создавать тяжеловесных спектаклей с объемными декорациями. Делать проекты, которые будут адаптироваться под любое пространство. Если говорить конкретнее, то я бы назвала три спектакля. Во-первых, мы уже год репетируем «Темные дни» по пьесе KLIM’а — театрального режиссера, тренера, драматурга и философа. Это будет спектакль о Смутном времени, и он получается таким вязким, мутным и тяжелым. Во-вторых, мы взяли в работу пьесу «Зимние похороны» — замечательный абсурдистский текст Ханоха Левина. А в-третьих — большая история, под которую мы хотели бы найти помощь, — спектакль про Хиросиму и Нагасаки, с рабочим названием «Свадьбы не будет». Для создания пьесы требуется поездка в Японию вместе с драматургом Алиной Журиной и большое количество переводов. Поэтому в 2021-м он не выйдет, но, надеюсь, мы начнем работать в этом направлении.
Есть ли художники, с которыми хотелось бы сделать коллаборации?
Принято считать, что режиссер должен ревновать своих людей, своих артистов. Я в этом смысле не совсем режиссер. Мне бы хотелось поработать с петербургскими режиссерами Романом Кочержевским, Олегом Христолюбским, я была бы счастлива познакомить команду с Андреем Стадниковым, композиторами Настасьей Хрущевой, Митей Власиком. Еще я с интересом наблюдаю за людьми, которые моложе и делают что-то принципиально новое. В этом смысле мне нравится, как рассуждает о театре Ваня Демидкин. Ваня, по интуитивным ощущениям, очень человечный парень. Как бы банально ни звучало, когда из театра исчезает человечность — он перестает существовать. Ваня человечен в той же степени, в которой Додин человечен в «Карамазовых». А это даже не разные формы театра — это разные миры.
Как бы вы охарактеризовали процессы, которые происходят в российском театре прямо сейчас?
Для меня в любом современном художнике, режиссере и драматурге важна его эмпатичность, стремление к горизонтальности, которой достичь, на самом деле, очень тяжело. К тридцати годам я поняла: лучше сделать несовершенно, но остаться честным перед собой и людьми, с которыми ты работаешь. В этом плане мне очень помогают Женя с Дашей, которые регулярно напоминают, что театр, секрет и магия которого заключаются в боли и насилии, — давно прошел. Сейчас в театре как никогда важна здоровая коммуникация.
Текст: Алина Исмаилова
Фото: Виктория Назарова
Креативный продюсер: Лима Липа
Стиль: Валерия Ниренштейн
Визаж и прически: Евгения Сомова, Сергей Акимов
Свет: Skypoint
Комментарии (0)