Сегодня, 20 сентября, в возрасте 80 лет скончалась народная артистка СССР, оперная певица Ирина Богачева. Еще в марте Ирина Петровна блистательно исполняла партию Графини в «Пиковой даме» в Мариинском театре — его солисткой меццо-сопрано номер один Ленинграда стала в 1965 году.
Вы родились в Ленинграде в предвоенном 1939-м. Какие следы оставила блокада в детской памяти?
Вскоре после начала блокады мама вывезла меня, двухлетнюю, из Ленинграда по Ладоге в Костромскую область, где жили ее родители и родители папы. Удивительно, что, будучи уроженцами одного города, мои родители повстречались в Ленинграде, познакомившись в трамвае. О блокаде мы узнали уже из папиных рассказов, хотя он не любил говорить о страшных пережитых годах. Всю блокаду отец оставался в осажденном городе, и мама не узнала его, когда он приехал забирать нас после войны. Она шла за водой, вдруг подъезжает телега, в которой сидит какой-то изможденный человек: «Таня, Таня!» Он и говорил-то вполсилы. Мама только по бобровому воротнику узнала своего Петю. Помню, как папа мне однажды рассказал: «Доченька, ты ведь меня спасла». — «Как?» — «Ты была у нас непослушная, и, когда до войны тебе давали булку с маслом, ты съедала только масло, а остальное бросала за печку». И во время блокады он случайно обнаружил за печкой в нашей квартире склад булочек и хлеба. Папа был доктором наук, заведовал кафедрой в Политехническом институте. Человек яркой судьбы и невероятных пристрастий, он обожал искусство, даже что-то играл в Театре комедии. Среди его друзей были только артисты — это его вдохновляло. У меня, наверно, от него развилась страсть к искусству.
Но почему вам захотелось попасть именно в мир оперы?
Помню, как еще в седьмом классе я с мамой пошла в Мариинский театр на «Пиковую даму» Чайковского с Софьей Петровной Преображенской в партии Графини — и совершенно сошла с ума от этого спектакля. Преображенская покорила меня своим голосом и видением образа. Я подумала, что, конечно, должна петь в этом театре и именно эту партию. А в нынешнем году — уже пятьдесят пять лет моей работы в Мариинском театре. Графиня — это и фатум, и страсти, и смерть, и ум. И красота, безусловно. Тут надо быть актрисой, тогда это будет впечатлять. А если просто изображать убогую старушонку — никому не будет интересно.
А вы узнали тайну трех карт?
А знала ли сама Графиня эти три карты? Об этом можно только догадываться. Актриса, играющая Графиню, может ставить перед собой разные задачи. В тот момент, когда Герман спрашивает Графиню: «Вы знаете три карты?» — она может испугаться, что он вдруг действительно узнал что-то. Или, наоборот, расхохотаться над этой глупостью. Сегодня режиссеры заставляют Германа и домогаться Графини, и лезть обниматься к старухе. Помню, как я в одной из многочисленных постановок выставила перед собой палку, исключая всякую возможность решить эту мизансцену иначе. Графиня ненавидела Германа. А за что его любить? Он для нее пустое место, обыкновенный сумасшедший.
Графиня — ваша любимая оперная героиня?
Нет. Любимая — Кармен, ни с чем не сравнимый образ. Для меня эта женщина непостижимая: и красива, и умна, и талантлива, в ней есть все. От нее же глаз не оторвать, в нее все влюб ляются. Только вот сама она не может никак найти для себя никого, в кого бы по-настоящему влюбилась. Деревенский парень Хозе показался ей на мгновение тем самым, но она тут же поняла, что это не ее герой — слишком он прост и правилен.
Вам повезло найти своего Хозе — Станислава Гаудасинского, с которым живете долго и счастливо.
Да, мне повезло встретить этого удивительного, очень талантливого человека. Только Хозе — тенор, а Стас поступал в Консерваторию как бас, у него был лучший голос приема, хотя тогда же поступали и мы с Еленой Образцовой и Евгением Нестеренко. Все сразу стали говорить: «Шаляпина взяли». Такой у него был голос. Но он попал к неудачному педагогу, который занимался партийной работой и к окончанию Консерватории совершенно испортил этот голос. Я как-то сказала Станиславу уже на правах жены, что ему надо менять профессию: «У тебя от природы — актерское мастерство, и ты будешь настоящим режиссером». Станислав долгие годы руководил Малым оперным (теперь Михайловским) театром, ставил потрясающие спектакли, мы с ним тоже работали над «Пиковой дамой».
Ваша семья вообще представляет модель театрального руководства: отец — режиссер, мать — примадонна, дочь — концертмейстер. И внучка тоже в режиссуру пошла.
У нас с дочерью — любовь, я ее обожаю. Как только мой концертмейстер Софочка Вакман не смогла мне аккомпанировать по состоянию здоровья, я поняла, что мой ребенок будет тем, что мне нужно. Дочери было шестнадцать лет, когда я взяла ее с собой на первый концерт, — справилась она прекрасно. У меня и правнучка уже есть — Леночка, ей девять месяцев. Вот где счастье-то. Ни дочка, ни внучка такого счастья не приносили, как это дитя. Теперь у нас в семье две Иры и две Лены.
Уже упомянутые вами сокурсники сразу после окончания Консерватории уехали в Москву и стали звездами Большого театра. Вы же всегда были верны Ленинграду-Петербургу.
Петербург для меня — все. Красота и величие здесь во всем. В музеях, на Неве — красота необычайная, мосты, особенно когда наряжены к праздникам. А улицы, проспекты, Мариинский театр, Консерватория!.. С этим городом у меня прочная внутренняя связь. Без Петербурга жить не могу. В какую бы страну ни поехала на гастроли или отдыхать, меня очень быстро тянет домой, в неповторимую атмосферу родного города.
текст: Владимир Дудин
фото: Алексей Костромин
Комментарии (0)