Знакомьтесь, Ольга Глазова – самый популярный гусляр, которой восхищаются Гнойный и Гребенщиков

Почему гусли?

Впервые я услышала этот инструмент в шесть лет – в мою школу во Пскове пришел преподаватель и сыграл нам. Родители тогда спросили: «Уверена?», но я твердо решила: «Хочу!». Я пошла сначала в детскую музыкальную школу, после нее в колледж, а потом – в петербургскую консерваторию.

Заниматься мне всегда нравилось, но по-настоящему увлеклась игрой в 2012 году, когда мастер Александр Теплов сделал мои уникальные 30-струнные гусли – таких в мире больше нет. Я присмотрелась ко всем видам, которые существовали: традиционным, академическим, и поняла, что мне нужно что-то совсем другое, чтобы выразить себя. У моего инструмента очень широкий диапазон, на нем можно играть и пальцами, и медиатором, а также комбинировать разные приемы игры.

Кажется, на гуслях сейчас почти никто не играет.

Грубо говоря, профессиональных гусляров в Пскове всего человек десять, в Петербурге – 20, в Москве – 25. Чтобы их услышать, нужно хорошенько призадуматься и умудриться попасть на концерт. Естественно, всем кажется, что культура забыта, все закончилось, но это не так. Если углубиться, можно понять, что она развивается, меняется, проводятся конкурсы, фестивали. И задача – рассказывать об этом людям. На мой взгляд, нужно подавать так: «Вы еще не слышали? Да вы что?! Это же наша тема, послушайте скорее». А сейчас это выглядит как: «Боже! Наш русский инструмент, который все загнобили». При этом у русского человека всегда есть тяга к «славному прошлому», национальной гордости. Так что гуслярам нужно выходить в свет. Этим я и стараюсь заниматься.

Получается, вы – главный популяризатор инструмента в интернете. Почему этого больше никто не делает? 

Людям нужно зарабатывать, а гусли большого дохода не приносят. У меня тоже все только идет к тому, чтобы обеспечивать себя музыкой. К тому же, есть взрослые люди, которые не понимают, как устроен интернет. Например, у меня в друзьях 8 000 человек, и это нормально, а они, когда к ним кто-то добавляется, реагируют: «Вы кто, друг мой что ли?». Другие не считают, что вообще нужно про себя рассказывать.

Еще на первом курсе консерватории я познакомилась с людьми из оркестра и спросила, могу ли я с ними выступить. Мне ответили: «Да, давай. Есть одна пьеса, придешь, сыграешь, дадим тебе тысячу рублей». Меня потом обвиняли, что я полезла поперек пятикурсников, но кто им мешал пойти и спросить? Серьезно, меня называли выскочкой, только потому что я в 2012 году начала вести свой паблик «Вконтакте».

То есть гусли все-таки могут быть инструментом для всех?

Почему нет? Это хорошая музыка, надо просто взять и послушать. Это не только фольклор – то, что исполняю я, например, гораздо шире. У гуслей нет возрастных ограничений – ни чтобы слушать, ни чтобы играть. Это дело простое, самому древнему приему игры можно научиться за десять минут, и все равно будет красиво. Сейчас я ездила в тур, и везде – от Рязани и Тамбова до Воронежа и Брянска – были полные залы.

На мои концерты приходят очень разные люди: всегда есть тетенька-пенсионерка, семья с ребенком, молодые люди, мужик, похожий на автослесаря, ребята в народных рубахах и длинных юбках. И обязательно есть человек, который болен, и музыка ему помогает. В Петербурге часто приходят двое незрячих людей – они всегда благодарят, даже отзывы в интернете оставляют. 

Как у вас получилось поработать с Борисом Гребенщиковым?

Я ему написала, он заинтересовался, мы созвонились, и я приняла участие в записи «Песен нелюбимых». Я стала первым гусляром «Аквариума» – раньше никто не догадывался предложить, наверное. Он совместной работой был очень доволен. Я хотела, чтобы все было идеально. Играла какой-нибудь отрывок в десятый раз, он говорил: «Нормально!». А я отвечала: «Нет! Стоп! Вы что, не слышите? Я медиатор повернула не боком, поэтому был плохой удар о струну». Он на меня смотрел и повторял: «Я восхищен! Я восхищен!».

А как вы заслужили похвалу Гнойного?

Я ходила на кастинг шоу «Голос», осталась у них в базе, и меня позвали на «Успех», где он был в жюри. Славе я действительно очень понравилась. Он тогда был на самом пике популярности, поэтому, обратив на меня внимание, а потом еще и репостнув, сделал большое и доброе дело всем гуслярам.

Когда я выступала на телевидении в первый раз, меня нарядили в невнятное одеяние, я бы сама такое никогда не надела – выбрала бы красивое академическое платье или брюки. Я говорю: «Блин, ребята, вы понимаете, что этника этникой, но я вообще не про это». Этот флер – сказки, рубахи – направляет тебя в единственное русло, ограничивает. Для этого у нас есть классный дед Виктор Дымов, который угорает по былинам и язычеству. Я же стремлюсь подавать гусли как инструмент, который может быть интересен любому. Нельзя его в моем случае преподносить через клюкву.

Вы сейчас чувствуете на себе ответственность за сохранение культуры инструмента?

Да, главное, в первую очередь, самой не налажать, потому что у меня есть, пусть и маленький, но вес, и лучше как можно меньше ошибаться.

Каким будет альбом, на который вы сейчас собираете деньги на Planeta?

Это будет трип-хоп, мы наложим бит, чтобы звучание было современным. Бит доступнее, он лучше запоминается, ложится в мозг, и с его помощью я могу выражать другие ощущения, мысли. А с гуслями он будет звучать ново и необычно.