В Петрикирхе в честь юбилея Шостаковича пройдет концерт в пользу AdVita

Елена: Концертная программа очень мощная: Третий Бранденбургский концерт Баха, соната Arpeggione Шуберта и Альтовая соната Шостаковича — одно из самых знаменитых произведений композитора, последнее сочинение Дмитрия Дмитриевича, законченное им за пять дней до смерти. Александр Сокуров когда-то назвал фильм о Шостаковиче «Альтовая соната», воспринимая ее как завещание, реквием. К сожалению, эта биографическая легенда заслоняет, как это часто бывает, саму музыку. Как вы решились на исполнение этой сонаты? Как появилась мысль сделать переложение фортепианной партии для струнных?

Лидия: Во время репетиций Альтовой сонаты мне помогла ассоциация с «Гамлетом» — в первую очередь, конечно, козинцевским «Гамлетом». Первая часть — это история Офелии, которая начинается с некоего нормального состояния, когда человек еще не догадывается, что его ждет. Когда она сходит с ума, вдруг возникают темы из прошлого, почти сон. Вторая часть — это Гамлет в определенный момент своей истории. Она саркастическая, с очень острой драматургией. А третья — это история Горацио, который пытается рассказать обо всем, что случилось. Иногда он не может произнести ни слова, потому что его душат рыдания, где-то он просто нечеловеческим криком кричит, в какой-то момент берет себя в руки и начинает излагать вполне связно. И финал пьесы: вся эта история прошла, остались только стены. Эти ассоциации очень помогли мне с точки зрения построения драматургии.

Илья: Оркестровку Альтовой сонаты я сделал для состава Третьего Бранденбургского концерта Баха. Этот Бранденбургский концерт написан Бахом только для струнных: три скрипки, три альта, три виолончели и бас. По эмоции Третий Бранденбургский — это дистиллированное счастье, воплощенные гармония и радость. И оказалось, что именно этот идеальный состав способен выразить невероятную, душераздирающую человеческую трагедию Альтовой сонаты.

Лидия: У нас был музыкант, который вышел после первой же репетиции, совершенно честно сказав, что он не сможет это играть из-за эмоциональной перегрузки.

Илья: Версия для струнного оркестра появилась не на пустом месте. Шостакович в последние годы жизни много себя цитирует, и Альтовая соната — один из лидеров этой авторефлексии. Цитируются 14-я Симфония, опера «Игроки», ее струнные фактуры. И если внимательно посмотреть на партию фортепиано для Альтовой сонаты, создается впечатление, что Шостакович делал клавир с какой-то своей же, но оркестровой партитуры. Поэтому я воспринимал свою задачу как попытку возвращения фортепианной партии в исходный оркестровый вид.

Елена: Эта соната по перепадам эмоций — одна из самых сложных в творчестве Шостаковича. Как вы думаете, что Шостакович имел в виду, когда говорил, что Альтовая соната — это «светлая музыка, светлая»?

Илья: Для нас было важно, чтобы биографическая легенда не заслоняла саму музыку. Альтовая соната не реквием и не завещание, это история не про смерть! Шостаковича всю его жизнь прорабатывали за «ненародную», с точки зрения советской власти, сложность драматургии, излишний трагизм. Есть интервью, в котором его спросили, почему его музыка грустная. А он ответил словами Шуберта: «Разве бывает музыка веселая?» Когда Шостакович впервые сыграл Альтовую сонату своему другу, для которого он ее написал, альтисту Федору Дружинину, Дружинин ахнул: «Дмитрий Дмитриевич, так это, оказывается, в до мажоре?!» А Шостакович ему ответил: «Феденька, если бы вы только знали, чего мне стоил этот до мажор…» Это такой до мажор, когда просто ничего другого не остается.

Лидия: И именно альту Шостакович доверяет все это рассказать. Нам казалось неправильным, что эта невероятная музыка сейчас так редко звучит. И мы счастливы, что после долгих лет работы можем ее играть и вместе со слушателями переживать снова и снова — в юбилейный год Шостаковича и далее всегда.

Билеты на сайте advita.legko-legko.ru или в пространстве «Легко-Легко», Б. Пушкар­ская ул., 10

фото: Иван и Леся Мельник