Где и как танцевали в Петербурге? И жив ли рейв? Узнали у пионеров техно и гуру электроники

Какие локации были must visit в 1990-е? И где танцевать сейчас?

Олег Цодиков: Все началось со сквота по адресу Фонтанка, 145. Потом случился первый рейв с немецким диджеем WestBam, открылись клубы «Тоннель» и  «Мама». В конце 1990-х, когда уже появилось много электронной музыки, люди хотели слушать не только жесткое техно, но и хаус, например. Так точками притяжения стали «Порт» и «Декаданс».

Артем Крючков: Сейчас must visit — Blank, долгожитель и единственный большой клуб в городе. Еще «Грибоедов» хороший спот, где сочетается классика клубной культуры Петербурга и современный движняк (в данный момент клуб закрыт на реновацию. — Прим. ред.).

Яна Зяблина: Из недавнего прошлого — контейнерный двор «К-30» и, конечно, фестиваль Present Perfect, который в какой-то момент стал визитной карточкой музыкального Петербурга. Сегодня — вечеринки System 108 и Blank аутентичные и честные с точки зрения рейв-культуры.

Игорь Журавлев: В нулевых я бы еще отметил клуб «0123» — это был отдельный культурный пласт. Потом появились и закрылись Jesus Club, «Дом быта», «Танцплощадка», Mosaique, Stackenschneider, «Кружок». Во время пандемии стартовала вечеринка «Закатная» на Финском заливе. Правда, ее проводили до 2023 года. Движуху прикрыли, потому что приходило слишком много людей, и это не нравилось районной администрации.

Олег Цодиков: Игорь, а если я прямо сейчас приеду в Петербург, где же мне слушать музыку?

Игорь Журавлев: Я правда не могу сказать, куда бы я сейчас пошел — большинство мест закрылось. В Blank, например, вечеринка от вечеринки сильно отличается, стандартной программы нет. Если вы любите хаус, я бы, конечно, посоветовал ивент от Saint City Lovers или от «Кружка». Еще можно сходить на улицу Некрасова — там особо нет упора на музыку, но зато есть тусовка.

Как рейв влияет на жизнь Петербурга?

Артем Крючков: Остается островком свободы. Но не все его ищут.

Яна Зяблина: Рейв-культура не существует автономно, она междисциплинарна. На фестивалях, помимо музыки, обязательно присутствует искусство — мультимедиа-инсталляции, муралы, коллаборации и перформансы. Порой, электронная музыка в Петербурге вплетается туда, где ты ее совсем не ожидаешь увидеть. Например, мне однажды посчастливилось оказаться на закрытой встрече в Доме Радио, где была невероятная дискуссия между Десятниковым, Комягиным, Курентзисом. Три часа увлекательного диалога о миссии искусства в жизни человека — после чего Теодор пригласил всех в свой секретный бар, лично встал за вертушки и включил техно. У меня случился настоящий когнитивный диссонанс. И это было прекрасно!

Олег Цодиков: Я думаю, в поле зрения Курентзиса Моцарт, которого он сегодня в основном исполняет, возник либо после, либо одновременно с рейвом — когда он учился в консерватории. Даже на Дягилевском фестивале (Теодор Курентзис — художественный руководитель фестиваля. — Прим. ред.) есть и классическая музыка, и экспериментальная.

Кого можно назвать тусовочными гениями места?

Константин Лавски: В любом творческом процессе важна роль человека-локомотива, который аккумулирует в себе энергию, а за ним уже подтягиваются другие люди. У нас эту роль играли братья Хаас — Леша и Андрей. Они создали сквот на Фонтанке, 145, вокруг которого формировалась колыбель рейва. Они были нонконформистами: всегда в поисках новых форм и симбиоза последних достижений. Именно с этой точки зрения надо смотреть на музыку, потому что когда мы начинаем увлекаться гламуром и коммерческой составляющей, бог выходит из комнаты. Скажу так: даже сейчас, когда я не знаю, как себя повести, задаюсь вопросом: «А вот Леша Хаас стал бы так делать?» и мне сразу приходит ответ.

Игорь Журавлев: Я бы на первое место поставил Тимура Новикова и упомянул экс-руководителя Jesus Club и Mosaique Александра Moralez, лидера группы СБПЧ и экс-руководителя «Танцплощадки» Кирилла Иванова, экс-руководителя «Мамы» и «0123» Федора Крылова и ребят из команды пространства «К-30» — Артема Крючкова и Дмитрия Агалакова.

Олег Цодиков: Еще Георгий Гурьянов. Он создал электронный культурный код, привозил музыку, на него все равнялись. Он даже умудрился в последние годы жизни Виктора Цоя инициировать студийную запись «Кино» с электронной музыкой.

Петербургский рейв-феномен — что это?

Константин Лавски: Мы в имперской столице, которая насыщена дворцами и красивыми историческими зданиями. В конце 1980-х — начале 1990-х они были бесхозные, и в них можно было проводить мероприятия. На полном серьезе шли разговоры о том, чтобы пойти к руководству Эрмитажа и устроить там вечеринку. А какой легендарный был рейв на территории музея артиллерии на Арсенальной набережной! На танке располагался диджейский пульт…

Такое могло случиться только Петербурге: административная беспомощность, помноженная на напор активного ядра творческих людей. Мы в те времена танцевали чуть ли не в царских палатах.

Яна Зяблина: Как интересно, что история началась с имперских интерьеров, а затем рейв захватил стадионы: случился «Восточный удар», Dance Planet и прочие тусовки. Следующий этап — заброшенные заводы. Тут очень важную роль сыграли Roots United — их события впервые показали городу ArtPlay до его официального открытия, затем «Севкабель Порт», «Брусницын Лофт». Этим летом ребята проведут фестиваль «Планета К-30» на совершенно новой локации. Это снова бывшая фабрика в историческом центре!

Артем Крючков: Я бы сказал, что главные рейв-феномены Петербурга — клуб «Клуб»,  который произвел настоящий фурор и «Тоннель», который был кузней талантов и сформировал понятие клубной культуры Петербурга.

Жив ли дух рейва в Петербурге?

Константин Лавски: Сейчас стагнация и кризис жанра по всему миру. Молодые люди уже не подключаются к рейв-движению. У них практически нет такого элемента досуга, как поход в ночной клуб. На вечеринках публика состоит из 30-40-летних людей. Мы в 15 лет буквально мечтали, чтобы нас пропустили на тусовку — с этим просыпались и засыпали. Массовая истерия с гаджетами привела к тому, что людям просто нет необходимости подвергать себя дополнительному дискомфорту и выходить из дома. Можно в кровати и музыку послушать, и пообщаться в чате.

Но вся история человечества имеет спиралевидное развитие. Сейчас рейв-культура не на пике, но однажды придет лидер, который скажет: «Ребята, хватит сходить с ума в телефоне, давайте жить нормальной жизнью». Просто мы еще не дожили до этого момента.

Яна Зяблина: А вы знаете вечеринки «Станции метро Горьковская»? Там как раз собираются молодые ребята. Есть ощущение, что им нравится существовать камерными комьюнити. Да, диджитализация изменила индустрию, но культура обязательно догонит время. Она предложит какое-то пространство, где нынешние мелкие комьюнити смогут объединиться.

Артем Крючков: К сожалению, культура не живет в вакууме, поэтому достаточно сложно говорить о духе рейва — его нет ни в Петербурге, ни в Москве. Есть, скорее, некий гибрид современной андеграундной культуры, нового поколения музыкантов и исторического шлейфа, который тянется по инерции. 

Игорь Журавлев: Я соглашусь. Сейчас клубная культура переживает трудные времена. Нет места, которое бы притягивало людей. Привозов зарубежных артистов тоже нет, а местным практически негде выступать — многие культовые места закрылись.

Какое будущее у рейвов в Петербурге?

Константин Лавски: Есть необходимость в людях-локомотивах. Надеюсь, что мы ими станем. Мы любим музыку, честны перед собой, поэтому делаем вещи, которые не смогут остаться без внимания публики. Я уже начал устраивать бесплатные вечеринки и приглашать друзей — а что делать, если нет площадок? Не все упирается в деньги. В период декадентства всегда бывает творческий расцвет, значит и у нас сейчас вырастет потенциал возможностей.

Олег Цодиков: Пионеры движения считали, что это главное дело их жизни и чувствовали ответственность перед сообществом. Если у нас тоже будет какая-то идея, ради чего мы это делаем — как было у Гурьянова и Новикова — мы сделаем рывок своими руками.

Яна Зяблина: Есть классная мексиканская поговорка: «Они закопали нас в землю, но не знали, что мы семена». Индустрия рано или поздно «прорастет», обретет форму. Просто сейчас эта самая форма ищется. Так уже было, и мы увидим новый камбэк.

Артем Крючков: Дух рейва обязательно вернется, нужно просто немного подождать. А пока что нужно работать, продолжать воспитывать вкус и стараться пережить это время.