«Этот спектакль должен напомнить нам о том, что за пределами материального есть что-то большее — чувства и эмоции», — комментирует режиссер Алексей Степанюк.
Опера «Тристан и Изольда» в новом прочтении режиссеров Константина Балакина (именно он поставил прошлогодний хит «Гугеноты») и Алексея Степанюка станет первой премьерой 242-го сезона в Мариинском театре. Впервые увидеть можно 19, 22 и 29 декабря на сцене Концертного зала.
Это не первая постановка по «музыкальной драме» (сам композитор использовал именно этот термин) Рихарда Вагнера в Мариинском театре. Мировая премьера трехактной оперы состоялась почти 160 лет назад в Королевском придворном театре в Мюнхене. На петербургской сцене сочинение впервые прозвучало через 34 года в двух редакциях — собственной постановке театра и режиссерской версии Всеволода Мейерхольда на русском языке. В советское время оперу убрали из репертуара театра, чтобы вернуть лишь спустя век — в постановке Дмитрия Чернякова в 2005 году.
Спустя почти 20 лет «Тристан и Изольда» вновь будет представлена зрителям, на этот раз в камерном Концертном зале, где сцена расположена ниже уровня партера — таким образом, ни одна деталь спектакля не останется незамеченной. Вдохновением для художественного оформления послужила сиволистская икона — «Остров мертвых» Арнольда Беклина, мрачный пейзаж которого поднимает темы «предельного столкновения любви и смерти, таинства, которое композитор обозначил понятием Liebestod».
Режиссер:
Любовь здесь представляется как миф, как стихия и как пространство. С одной стороны, мрачное, но в то же время в этой мрачности есть какая-то торжественность, ритуальность. Вагнер буквально гипнотизирует слушателей: с первого до последнего звука мы пребываем в бесконечно протяженной мелодии, которая завораживает, куда-то уводит, уносит, мы одновременно воспаряем и погружаемся в бездну. Свой личный, достаточно болезненный опыт композитор накладывает на средневековую легенду, которая, на самом деле, не имеет конкретного временного промежутка, она продолжается и сейчас. Вагнер говорил, что он хочет дать искусству будущего новые пути, и именно в «Тристане и Изольде“ ему как нигде удалось это сделать: и символизм, и модернизм, и даже постмодернизм находят выражение в этой опере».
12+
Комментарии (0)