«Наш фейсконтроль — блеск в глазах»: как клуб «Изич» сдвинул тусовочный центр с Конюшенной в район Финбана

ШКОЛА ТАНЦЕВ НА ЗАВОДЕ

«Изич» бесстрашно открылся на Арсенальной набережной в минуте (300 метров) от крупного андеграундного техно-клуба Blank. Команда заняла небольшое пространство в историческом здании «Арсенала» — бывшего оружейного завода. За незаметной дверью без вывески скрывается сайт-специфик и уют: кирпичная кладка, советская мебель с «Авито», арт-объекты и артефакты от многочисленных друзей клуба.

Максим: Список вопросов у вас, конечно… Ощущение, что мы мощный бизнес открывали, а не клуб.

Дима: Задачи делать бизнес вообще изначально не было. Мне просто нужно было место, куда бы я сам ходил. Мы встретились с Мишей прямо здесь, на Арсенальной. В Blank. И решили делать что-то абстрактное.

Алина: Близость Blank вас не смущала? Почему решили открываться здесь?

Дима: Совпало так. Я нашел на «Авито» ангар на 500 метров. Он был гигантский и не подошел, поэтому агент отправил нас в соседнее помещение. Мы его увидели и забрали. Изначально нам даже не принадлежала комната, где сейчас располагается чайная. Это была площадка маленького театра, который в итоге из-за пандемии не открылся.

Миша: Короче, открытие — полный фристайл. Никакого плана.

Алина: Когда вы открывались, в Петербурге была странная ситуация. Ходить было практически некуда: закрылся «Клуб», остались только «Танцплощадка» и Stackenschneider.

Максим: Был запрос на место, где люди могли бы общаться, делиться идеями, а не только слушать дикое техно и танцевать всю ночь. В Японии есть альтернатива — listening bars, но они чопорные, не наша история. Приходишь, заказываешь коктейль и сидишь за баром, слушаешь пластинки на невероятной аппаратуре с золотыми проводами. История для эстетов. Мы хотели создать место для коммуникаций, но никакого плана, и тем более бизнес-плана, у нас не было.

Миша: Если изначально нет плана, что может пойти не так?

Дима: Мы открывали «Изич» в разгар коронавируса, поэтому любые наши идеи зависели от ограничений, которые менялись от понедельника к понедельнику. Приходилось каждую неделю придумывать что-то новенькое.

Максим: Я искренне тогда не понимал промоутеров, которые делали запрещенные вечеринки. Мы вместо этого придумали экспериментальные вечера. Дима нашел бильярд из красного дерева, мы купили шахматы, карты и домино. Поставили кресла. Сделали все, чтобы человеку было чем заняться, если он не хочет танцевать.

Алина: Получился кружок по интересам.

Максим: Ну да.

Миша: Когда мы открывались, главным было, чтобы человек, который приходит в «Изич», на приколе двигался. Больше ничего не ждали и не ждем.

Валя: Наш фейс-контроль — это блеск в глазах.

Максим: В «Изиче» всем найдется занятие по душе. Можно танцевать, слушать музыку, общаться, прятаться в декорациях, играть в бильярд или настольные игры. Нас любит молодежь, потому что здесь они могут быть самими собой. В других местах от тебя часто что-то особенное ждут. Светские манеры. К нам часто ходят «хикки» (от японского термина «хикикомори», который обозначает людей, отказавшихся от социальной жизни. — Прим. ред.), и мы даем им понять, что их здесь никто не тронет.

Иришка: Мы даже одно кресло убрали в тень, чтобы скромный человек мог тихо туда забраться, посидеть и послушать музыку.

Алина: У вас есть понимание, кто к вам ходит? Какой-то среднестатистический портрет посетителя?

(Хором): НЕТ!

Иришка: Тут не угадаешь. Когда выступает Папа Срапа, к нам стекаются все шизики Петербурга 40+.

Валя: Раз мы не смогли ответить, я спросила про нашего посетителя у Сбербота.

Максим: Можно это вставить в верстку? Человеку на картинке лет 50.

^{Изображение сгенерировано моделью ruDALL-E от Сбера по запросу "Посетитель изича"}

СЕЙФ-СПЕЙС ДЛЯ ВСЕХ, КТО УСТАЛ

«Изич» конвертировал агрессивный берлинский вайб в интеллектуальные вечеринки с перформансами и медитациями. Благовония, чайная комната с саган-дайля и пуэром, столики для игры в шахматы и домино — абсолютный сейф-спейс для поколения новой искренности, которое чувствует себя чужим в «Танцплощадке», Stackenschneider и Blank. Фейс-контроль у «Изича» интуитивный и толерантный — на входе не смотрят на пол и внешность, но проверяют попадание в общий вайб.

Алина: С портретом ясно. Но фейсконтроль у вас все равно есть — на входе стоит Антон и решает, кому заходить. Какие критерии?

Иришка: Никто не знает. Однажды я захожу в «Изич» и вижу длиннющую очередь до двери. Антон стоит, спокойно загадывает загадки. Те, кто отгадывают — заходят. В другой раз он людям гадал по книге. Думаю, он на энергию смотрит, которую человек за собой в клуб приносит.

Максим: Если сомневается — загадывает загадку. Как сфинкс в фильме «Бесконечная история» Энде.

Алина: То, что происходит в «Изиче», по вайбу перекликается с концепцией московского Mutabor, который возник при слиянии «Рабицы» и Arma17.

Миша: Клубное комьюнити в России не очень большое. Неудивительно, что мы делаем нечто похожее. В одно время живем. Но мы ничего не заимствуем. Мы учимся на чужих ошибках, чтобы не допустить их здесь, в Петербурге.

Максим: С Mutabor у нас любовь. Я часто бываю у них в гостях и то и дело слышу разговоры про «Изич». Наши взгляды схожи. Только мы еще совсем маленькие. Клубы побольше нас всегда поддерживают, за что им большое спасибо. Где еще брать поддержку? Мы же не имеем статуса культурного объекта.

Иришка: ПОКА ЧТО!

Алина: Ну да, например в Германии «Бергхайн» признан объектом культурного наследия наравне с музеями и театрами.

Максим: В России сложнее — мы не музей. Для ребят из органов нет разницы между нами и баром «Руки вверх».

Иришка: И все же я Россию обожаю.

Миша: Россия — отчаянная. Ты живешь на все. Либо сейчас, либо никогда.

Иришка: Ты кричишь: «Ааай!» — и делаешь. Знаешь, что государство в пандемию не оплатит тебе аренду, не отменит налоги.

Миша: Это позитивно влияет. Стоит искусству заручиться поддержкой государства, оно становится попсой. Когда у тебя все хорошо, ты не можешь творить. Искусство — это конфликт.

Алина: Летом, когда у вас была коллаборация с компанией современного танца «Сад», часа в два ночи в «Изич» ворвался ОМОН. Часто такое происходит?

Дима: До определенного момента мы были единственным местом в городе, куда ребята не доезжали.

Миша: Мы относимся философски. Сейчас в Петербурге ни одно кафе не застраховано от проверок. Главное, что нам никогда не выдвигали никаких претензий, не применяли физическое насилие.

Валя: Но обидно жутко, когда срываются крутые вечеринки.

Максим: Представьте, вы открываетесь, залетает ОМОН, осматривает всех и через час говорит: «Можете продолжать». А продолжать некому, все разъехались.

Иришка: Последний раз было смешно. Наш чайный мастер наливал пуэр представителю закона, пока другой представитель закона заполнял документы, сидя под огромным картонным мухомором, а третий представитель закона играл в бильярд с гостями. Четвертый представитель спросил меня: «А кто декорации делал?» Я говорю: «Я делала». Он мне: «Ну ты красава».

Максим: Когда ОМОН приезжал, они первое время не понимали, куда попали. Их вызывали в ночной клуб, а они приехали в место, где все деликатно стоят и общаются. Посетителям казалось, что рейд — часть перформанса.

ЛЕТОПИСЬ В ИНСТАГРАМЕ

Декорации из домиков-цветочков и гифки с котиками в инстаграме — визуальный код «Изича» опирается на самые мощные триггеры 20-летних. Вместо идеально стильной SMM-стратегии в Инстаграме клуба добрые, смешные и пронзительные заметки арт-менеджера Вали Левченко, а на афишах — детские рисунки, телефоны-раскладушки и этикетки йогурта «Услада».

Алина: По какому принципу вы собирали команду?

Максим: «Изич» — заслуга общая. Каждый, кто приходил, приносил что-то свое. Каждый из нас сильно вырос за полтора года существования проекта. Команду мы формировали постепенно. Например, с Мишей я познакомился в Кирове — попал на вечеринку, которую он проводил на автомойке. Удивился, насколько это хорошо: два танцпола, на одном из которых играет только экспериментальная музыка. С Валей мы были знакомы давно. Хотелось, чтобы именно она занималась текстами.

Валя: Я писать ничего не хотела.

Максим: Пришлось уговаривать. Говорит: «Не умею». А я ей: «Все четко будет!»

Валя: Начала рандомно. У меня был личный тяжелый период, поэтому в официальном аккаунте «Изича» я стала описывать свои переживания. Они к вечеринкам никакого отношения не имели. Мысли, мысли, мысли и где-то там в конце лайнап.

Максим: Мы протестовали среде, в которой находимся. Другие клубы делали формальные тексты, серьезные и жесткие. Афиши черные, в берлинском стиле. Мы на этом фоне решили стать немного придурочными.

Алина: Почему у вас логотип — ромашка?

Максим: Это наш талисман, его придумала Аня, наш дизайнер. Ромашка — седативное средство, народная медицина. Завариваешь, пьешь, и она тебя успокаивает. Нам хотелось, чтобы «Изич» для людей был эмоционально безопасным местом.

Аня: Наш дизайн часто идет от образов из детства, которые мы вытаскиваем из памяти. И они сильно откликаются у аудитории похожего возраста. Например телефон-раскладушка, кот Леопольд, йогурт «Услада», колготки Sisi — такие штуки у всех вшиты в мозг. Ощутимая часть афиш делается руками, диджитал применяется только в конце. Я леплю из пластилина, рву из цветной бумаги, поливаю сканер клеем ПВА. «Изич» для меня как веселая продленка после школы.

Алина: Когда я вызываю такси до клуба, мне предлагают поехать в «Чизи». Почему?

Максим: Черновое название было производным от cheesy.

Валя: Пошло, популярно, вульгарно.

Максим: Если ты на вечеринке играешь широко известный трек, то это «чизи». Дурацкий был прикол. Хотелось просто заявить о себе в более неформальном ключе. Когда я регистрировал инсту, то не мог вбить «чизи» — так названа половина всех пиццерий в Нью-Йорке. Делать название с точками и слэшами не хотелось, поэтому я перевернул слово наоборот. Так появился «Изич». Мы забили и решили, что потом поменяем. В итоге мы везде называемся по-разному. Ну и «Изич» — это на чиле…

Иришка: ...на расслабоне, поэтому можно сейчас пивко ... (фигачить. — Прим. ред.)

Дима: Короче, название подхватили быстро.

Максим: Еще мы быстро придумали, что Изич — это маленький, цветной, наивный персонаж, который рассказывает о своей жизни.

Валя: И соцсети ведутся от первого лица.

Максим: Мы даже первую вечеринку назвали «Я родился».

Валя: «Изич» должен был постепенно взрослеть. Идти в школу, искать работу, заводить друзей — становиться серьезнее.

Миша: Мы действительно повзрослели и открываем второй этаж.

Максим: Становимся увереннее, нейтральнее. Выпендрежа не будет.

Валя: Будет-будет.

Максим: У нас вечеринки назывались «Брат» и «Брат-2». Такое уже не повторится.

Миша: Я уже два раза сказал, что у нас в какой-то момент все идет не по плану. Я бы не зарекался. (Смеется.)

ПОЛНЫЙ ШИЗИЧ: ПЕРФОРМАНСЫ НА МАСЛЕНИЦУ И РОЖДЕСТВО

В пятницу и выходные на Арсенальную приезжают не только тусовщики, но и арт-критики, кураторы и современные хореографы. Лайнапы «Изич» разбавляет танцевальными и театральными перформансами: в 2021 году команда работала с хореографом Альбиной Вахитовой (у нее сейчас самая известная в Москве компания современного танца «Сад»!), комьюнити художников SWO и фестивалем Morpho.

Алина: Почему решили расширяться?

Дима: Случайно вышло. Миша пришел и сказал: «Смотри, что я нашел — помещение на втором этаже». Мы посмотрели и забрали.

Максим: По факту мы сейчас только открываемся.

Иришка: Эти полтора года были демоверсией.

Дима: Вырастаем в два раза.

Миша: Наконец-то станем клубом.

Дима: До этого были больше похожи на бар.

Максим: Самый крутой бар. Вы в баре видели где-то такой звук?

Дима: А еще нас называют «пространство».

Миша: И это на самом деле откликается. Мы вообще фокус хотим сместить с развлекательного на развлекательно-просветительский. Мы развиваем индустрию для музыкантов, художников, режиссеров. Современным творческим людям неинтересно бухать и тусоваться. Им интересно двигаться.

Максим: Мы предлагаем возможность человеку реализоваться здесь так же, как каждый из нас раскрылся в «Изиче». Сыграть спектакль, сделать выставку — приходите. Мы сейчас развиваем театральное направление — пригласили курировать процесс в «Изиче» Изабеллу Мавлееву.

Иришка: Хотим отойти от классического театра и заняться иммерсивным. Клуб, театр, галерея — таков наш крест. 

Миша: Это то, что нас отличает от других — потребность выходить за фрейм клуба. Мы боремся за то, чтобы все имело художественную ценность. От афиш до текстов в инстаграме.

Максим: Время такое — интернет.

Миша: Вот такие пирожочки.

Валя: Нам хочется поддерживать артистов, развивать индустрию. Чтобы планка оплаты художников росла благодаря ценности комьюнити, которое складывается в «Изиче».

Максим: У нас часто дебютируют малоизвестные артисты. Когда эти ребята едут в другой город, их спрашивают: «Где играли?» Они отвечают: «В “Изиче”», — и это становится статусом. Мы, конечно, не Black Star, которые могут любого человека превратить в звезду. Но мы тоже можем помочь высказаться. Наши друзья — TEST FM — появились так же. Во время карантина все было закрыто, поэтому первые встречи по поводу «Изича» мы проводили на радио. На одной из них и решили сделать клуб.

Алина: Я же правильно понимаю, что у «Изича» нет объявленных резидентов?

Максим: По сути, резиденты все, кого ты здесь видишь. Их определить просто — кто чаще всего на афишах мелькает, тот и резидент.

Алина: Есть у вас самая блестящая коллаборация, после которой стало ясно: как раньше уже не будет?

Ира: Да, наша общая работа с Артемом Брюховым, основателем сообщества молодых художников SWO.

Миша: Было много искусства, крутая музыка и люди, которые никогда не приходили на наши вечеринки.

Ира: С Артемом мы открываем галерею на втором этаже под названием «Мама».

Миша: Это как ММОМА, только «Мама».

Алина: Почему «Мама»?

Иришка: Дело было так. Эмиль, наш чайный мастер, прибегает и говорит: «Ребята, смотрите, это первая иностранная пластинка, которую выпустила “Мелодия”». Мы с Артемом сидим за баром, опустив головы на столешницу. Мы три дня тусовались, сил нет, а встреча рабочая — надо выбрать название для галереи. Я смотрю на пластинку и говорю: «Артем, давай первое слово, которое найду, и будет названием?» Нахожу слово «мама». Он взял паузу, сходил в церковь, купил свечку за 100 рублей и поставил ее перед иконой. В пять утра написал мне: «Давай. Я свечку поставил перед Девой Марией — она мать всех матерей. И ты, Ира, мать. И сотку мне тоже дала мама».

Дима: Это, кстати, эксклюзив. Про галерею еще никто не знает.

Максим: Когда журнал выйдет?

Алина: Первого декабря.

Максим: В середине декабря откроем галерею, приходите на выставку.

Иришка: Несмотря на всю нашу DIYвайность, галерею хочется сделать идеально.

Миша: Что-то опять пойдет не по плану.

Максим: Это интервью, кстати, тоже пошло не по плану. Мы собирали референсы, но в итоге выглядеть все будет вообще не так. Я боюсь журналов. Ты отправляешь текст отредактированный, а его публикуют без редакции.

Иришка: И там написано во всю полосу: «Я ДЕБИЛ».

Максим: Примерно так. Это можно оставить?

Алина: Ага. Что еще ждать от обновленного «Изича», кроме галереи, театральной программы и второго этажа?

Миша: Звук. Он будет звучать не громко, он будет звучать жирно. Глубоко и плотно.

Интервью: Алина Исмаилова.
Фото: Оля Столовая.
Стиль: Катя Карманова. 
Визаж и волосы: Дарья Силлварис, Полина Панченко, Валерия Стародубцева.
Ретушь: Жанна Галай.
Верстка в журнале: Настя Петяхина.