Александра Яковлева: «Настоящая сила — это не только громче кричать, но и попадать в самое сердце»

О чем ваш новый роман, если попытаться сформулировать коротко?

Для меня это история о внутренней силе и принятии этой силы в себе. О том, как важно, принимая и осознавая ее, научившись ей пользоваться, тем не менее оставаться человечным. Потому что в романе есть персонажи, которые на каком-то этапе теряют человечность и сострадание, и это приводит к катастрофическим результатам.

Книга основана на оригинальном сценарии Елены Войтович. Как он попал к вам в руки и превратился в роман?

Ко мне обратился «Букмейт» с таким запросом. Впервые увидев сценарий, я подумала, что он, во-первых, непрост, но в нем заложен огромный потенциал. А во-вторых, еще давно я для себя обозначила, что никогда не возьмусь за определенные темы. Среди них — Вторая мировая и Великая Отечественная войны, любовные взаимоотношения и беременность. А в этом тексте сошлось все. Это был вызов, и я решила — почему бы и нет? Заручившись поддержкой редакции и Плюс Студии, я села и написала текст.

Главная героиня Аня похожа на вас?

Нет! И в этом была сложность, потому что она — основополагающий персонаж. Мне кажется, что Аня больше похожа на мою маму. Которая, кстати, как и героиня, — швея. И я немного консультировалась с мамой по поводу особенностей работы в цеху, в том числе в советское время. На меня, пожалуй, больше похожа Катарина.

А с какими еще сложностями вы столкнулись в работе над романом?

Пожалуй, главная сложность была связана с линией Ани и Нойманна. Изучив сценарий, я поняла, что у них далеко не самые здоровые отношения: с психологическим насилием, манипуляциями. И мы, посовещавшись внутри редакции, решили, что эту тему нужно подсветить. Одним из референсов стала «Моя темная Ванесса», также я изучала научпоп, посвященный теме абьюза. С одной стороны, нужно было сделать историю волнующей и романтичной, а с другой — показать, насколько это нездоровые отношения, особенно в нынешней новой этике. Кстати, одну из метафор я почерпнула как в одной из таких научно-популярных книг. Все жертвы абьюза, абсолютно обычные женщины, а не героини романа, сравнивали эти отношения с погружением в холодную воду, когда тебе нечем дышать и ты не можешь выплыть на поверхность, потому что тебя утягивает на дно водоворота. И я просто взяла эту метафору и поместила ее в роман, потому что она мне показалась очень точной.

К слову о метафорах. Сила голоса — сверхспособность героини романа. Можно ли считать это тропом? Становимся ли мы сильнее, когда наш голос звучит громче?

Когда я работала над текстом, мне почему-то не приходила в голову такая метафора, но, думаю, она действительно имеет право на существование. Громкость голоса — это, конечно, мощное оружие, но оно не всегда приводит к нужному результату. Вспомним другого персонажа, Максимилиана Нойманна. Его сверхспособность проявляется иначе: он действует с помощью шепота, который проникает в человеческое сознание и меняет мысли. Возможно, настоящая сила — в объединении этих способностей: не только громче кричать, но и попадать в самое сердце.

В ваших текстах, и «Иные» не исключение, часто звучат темы детства, взросления, иных миров. И фольклорные мотивы. Почему они для вас особенно важны, связано ли это с вашим детством, филологическим образованием?

В какой-то мере все это было заложено в сценарии — возможно, этим он меня и подкупил. Я увидела, на что могу опереться и где могу развернуться, где я сильна. Выбирая фокальных персонажей, я просто вцепилась в Боруха. У меня уже написана, вышла сначала в самиздате, а теперь готовится в «Детской и юношеской книге», повесть «Голубиные дети». Она в жанре middle grade — для детей 10-12 лет. И позиция 10-12-летнего ребенка для меня очень интересна: она, с одной стороны, позволяет добиваться другого уровня искренности, ребенок может о каких-то вещах говорить очень открыто и прямо, а с другой стороны, меняется ракурс.

А фольклористика, в частности, исследование языков разных сибирских народов, была одним из любимых направлений в институте. И в сценарии «Иных» точечно звучала тема карельского фольклора, за которую я зацепилась.

Аудиоверсию книги, а также саундтрек («Чудо») записала участница группы «АИГЕЛ» Айгель Гайсина. На наш взгляд, получилось очень интересная творческая коллаборация. Что вы чувствуете, когда ваш текст начинает звучать? Хотели бы вы сами озвучить свой роман?

Признаюсь, я пока не послушала всю книгу целиком, но, когда знакомилась с черновыми записями, испытывала странные ощущения: с одной стороны, текст в чьей-то начитке звучит несколько иначе, чем у меня в голове, а с другой — совершенно потрясающе. Я слушала и думала: «Боже, неужели это написала я? Это правда мой текст?». А выход трека «Чудо» был действительно чудом, мне очень приятно, что Айгель вдохновлялась именно романом.

«Иные» не только зазвучали, но и скоро появятся на экране: уже известно, что по оригинальному сценарию будет снят сериал. А в скором времени появится и комикс — получится целая вселенная об альтернативной реальности начала 1940-х. Каково быть частью такого масштабного проекта?

Для меня это большая гордость и честь. У меня до сих пор присутствует некоторый синдром самозванца, с которым живут на самом деле очень многие авторы. И как раз на опыте этого проекта я учусь присваивать свои заслуги. Хотя пока не в полной мере осознаю масштабы происходящего.

Вы лауреат нескольких премий: «ЭтноПеро» и «Русский Гофман», «Электронная буква», «Голубиные дети» также вошли в лонг-лист премии Чуковского. Насколько для вас вообще значимы премии, признание критиков и профессионального сообщества? Или интерес читателей важнее?

Наверное, признание читателей все-таки чуточку важнее. Мы пишем послание, заворачиваем в бутылку и кидаем в море — и, конечно, хотим, чтобы кто-то его выловил и прочитал, иначе зачем это все? Что касается оценки профессионального сообщества — она тоже важна и приятна. Премии в том числе помогают выйти на читателей. Если бы не «Электронная буква», мы бы, скорее всего, сейчас с вами не разговаривали. Когда я только начала активно писать, я избрала именно такую стратегию: литературные семинары, публикации в журналах, премии. Этот путь нисколько не лучше и не хуже, чем, например, просто быть сетевым автором, который публикует тексты в интернете и постепенно обрастает читателями. Сейчас у меня уже нет потребности как-то заявлять о себе, поэтому я меньше участвую в премиях и семинарах. На данном этапе важнее сотрудничество с издательствами и непосредственная связь с моими читателями.

Вы родились в Омске, но сейчас живете в Петербурге. Почему решили переехать именно сюда? Удалось ли вам себя почувствовать в Петербурге как дома?

Мы с мужем давно вынашивали идею переезда, но, будучи домоседами, привязанными к одному месту, долго решались. А в один момент собрались, взяли своих котов, погрузились в поезд и переехали. Во-первых, хотелось быть поближе к писательской среде, петербургской литературной тусовке. Здесь действительно гораздо больше возможностей: крупнее комьюнити, много фестивалей и литературных семинаров. Также мы хотели перебраться в европейскую часть России, чтобы чаще путешествовать в другие страны, навещать наших друзей — это была осень 2021 года. Сейчас я больше сфокусировалась на работе, на взаимодействии с комьюнити. Это, наверное, очень филологическая история: многие мои знакомые, живя в Омске, болели Петербургом. И я начала наезжать в этот город еще в студенчестве — тогда он меня покорил. Я большая поклонница Серебряного века, а он плотно связан с Петербургом. И мне довольно быстро удалось почувствовать себя здесь дома. Возможно, это связано с котами. Знаете, где коты, там и дом. И даже приезжая в родной город, я ощущаю, будто возвращаюсь в прошлое.

То есть вы себя уже больше ощущаете петербургской, нежели сибирской писательницей?

У меня выходит книга «Сказки со дна озера» в новосибирском издательстве «ИРГА», которое продвигает именно сибирских авторов. И в самих сказках нет ничего от большого города, тем более от европейского Петербурга. Они лесостепные, шаманские, очень глубинные. Когда я их писала, хотела поймать этот фольклорный вайб мрачных славянских сказок, добавив какой-то алтайской примеси. Во мне все-таки сильна эта сибирская струя, и мне нравится это сохранять и привносить в тексты, сочетать с новым опытом, в том числе опытом жизни в Петербурге. Я не вижу в этом никакого противоречия.

Как переезд повлиял на творческий процесс? Вдохновляет ли вас город? Например, часть действия «Иных» происходит в Ленинграде — помогло ли это в работе над текстом? Может ли Петербург стать героем вашего романа?

Так совпало, что, переехав в Петербург, я взялась за работу над текстом, где действие происходит в Ленинграде. И мне было очень интересно работать с материалами, проводить фактчекинг — например, изучать маршруты и нумерацию трамваев в 1930-х. Так я смогла не только сохранить историческую достоверность, но и многое узнать о городе. Сейчас у меня в работе есть текст, где Петербург становится еще одним героем истории. Атмосфера города, ощущение этой темной воды, которое я здесь постоянно ловлю, гуляя вдоль каналов, так или иначе просачивается в мои тексты — и мне это очень нравится.

На самом деле в Омске писалось проще. В писательство здорово «проваливаться», когда скучно, когда мало новых впечатлений — и ты начинаешь создавать их сама. Здесь для меня пока все новое и переключиться в режим скуки не получается. В работе над «Иными» мотивировали обязательства и сроки. К тому же я находилась в очень тревожном состоянии, и уход в этот текст оказался спасительным. Сейчас я не завишу от дедлайнов и в расслабленном режиме работаю над черновиками, но все мечтаю уехать в какую-нибудь литературную резиденцию вроде Переделкино или Комарово, где тебя в течение трех недель только кормят и не трогают, можно отключить телефон и просто сидеть писать.

А что вы делаете, когда не пишется? Как помогаете себе настроиться на нужную волну?

Бывают ситуации, когда не пишется — и не надо. Можно просто пойти погулять. Вообще писательские променады — это на самом деле важная часть работы. В случае с «Иными» меня очень стимулировали именно сроки. Так что, если есть потребность написать текст, заставить себя сесть за стол, можно придумать себе какой-то дедлайн. Например, поискать конкурс, куда его можно отправить. Бывали моменты, когда я сидела по часу и просто смотрела в пустой лист — не знала, как начать главу. Тогда я просто писала все, что придет в голову, — такой поток сознания. Например, одна из глав начинается с задачки по физике: «Пуля массой тридцать граммов, летящая горизонтально со скоростью триста метров в секунду…». В той сцене Борух бежит по полю и думает о пуле, которая, возможно, летит ему в спину. Когда я работала над этой главой, мой супруг, преподаватель физики и математики, как раз вел урок и объяснял эту задачу. Я решила — так и запишем. И благодаря этой опорной точке написала одну из, на мой взгляд, самых сильных глав романа. В случае с другим текстом мы практиковали очень интересный способ стимулирования моей работы: супруг платил мне деньги — символические, но так я написала десять авторских листов! Так что все средства хороши.

Реклама. bookmate.ru
18+