Как собирать антикварные книги и на что обратить внимание? Объясняет коллекционер

Антикварная книга

Подступаясь к нашему рассказу, для начала следует растолковать, что же собой представляет тот самый предмет, название которого красуется на обложке этой книги. Однако мы сразу столкнемся с туманностью и непредсказуемостью трактовки этого словосочетания, что отражается и на всех сферах, которые занимает антикварная книга: истории, культуре, торговле etc.

Что же такое «антикварная книга»? Понятие «антиквариат», ранее также довольно размытое, в недавнем прошлом обрело в России четкие временные границы. Это случилось 30 мая 1994 года: именно в этот день весь антиквариат, наперекор толковым словарям, получил, говоря процессуальным новоязом, свою квалификацию: «Под предметами антиквариата понимаются культурные ценности, созданные более 50 лет назад». Этим откровением, с одной стороны, первый президент России, подписавший указ, переводил как себя самого, так и значительную часть населения новой России в категорию «антиквариата», с другой стороны, введением категории «культурных ценностей» отнюдь не помогал в конкретизации понятия «антиквариат».

То есть, согласно закону, любому массовому изданию для получения звания «антикварной книги» должно исполниться всего лишь 50 лет (даже автор, приближаясь к этому порогу, ощущает, что маловато, — увеличили бы «возраст» хотя бы до 100 лет). Но, повторимся, чтобы стать антиквариатом, любая печатная продукция должна обладать еще и «культурной ценностью». Вот где открывается еще более широкое поле для спекуляций — в определении понятия «культурная ценность» и присвоении данной категории предметам, перешагнувшим полувековой рубеж.

Здесь, по отечественной пословице, «куда повернешь — туда и вышло». С одной стороны, вольная трактовка сама напрашивается: задумаешься ли об «Апостоле» Ивана Федорова, который сохранился в немногих десятках экземпляров, или же вспомнишь речь Жданова об Ахматовой и Зощенко 1946 года, напечатанную тиражом в два миллиона экземпляров, которая прошла смерчем по отечественной культуре. Но поскольку речь в законе не о тираже, а о культурной ценности, то уж проще все считать таковой, чем рискнуть своей биографией и опрометчиво подумать нечто вроде: «Ну какая это к черту культурная ценность? Макулатура!»

Таким образом, с формальной стороны антикварной может быть абсолютно любая книга, перешагнувшая пятидесятилетний рубеж. А если кто-то скажет, что это не так, и заметит мудро, что книга должна представлять собой культурную ценность, рассмейтесь ему в лицо. Для опровержения этой самоуверенной мысли достаточно взглянуть, какую труху таможенные службы именуют «ценными антикварными изданиями» и с завидным постоянством реквизируют у граждан, почему-то решивших пересечь границу с книгой, «которая была у бабушки». Становится горько, когда думаешь, что теперь эту ветошь, изъятую в пользу государства, передадут в музей (обычно при огне софитов и вспышках фотокамер), а несчастный музей должен будет потратить на реставрацию такой «культурной ценности» гору средств. А ведь их можно было бы употребить на реставрацию истинных культурных ценностей, которые имеются в фондах этого же музея в изобилии. О том, что ждет перевозивших бабушкино наследство граждан в соответствии с действующим Уголовным кодексом, мы и вовсе умолчим.

Если же мы оставим формальную и процессуальную стороны вне рамок нашего рассказа, то и понятия «антиквариат» и «антикварная книга» обретут для нас иной смысл, как для посвященных в предмет обретают смысл слова, вызывающие у непосвященных лишь недоумение. Нет, не противоположный смысл, ведь мы пишем эту книгу не ради ниспровержения устоев, но уж точно не такой, каким наделили эти понятия не слишком искушенные российские цивилисты.

Итак, само понятие «антиквариат», что нам довольно приятно здесь написать, происходит совсем не от «antique» — древность, а от «antiquaire» — торговец древностями, то есть антиквар. И в этом этимологическом наблюдении кроется колоссальный внутренний смысл самой природы явления под именем «антиквариат», а для нас — и замечательная характеристика той области, которую мы знаем и любим. То есть антиквариат — это не просто некая древность (от шедевров античности и возрождения до хлама и старья с антресолей), а лишь то, чем не погнушались торговать специальные люди — антиквары.

И согласно с этимологией именно эти люди, а не «эксперты по КаЦэ» (культурным ценностям) и прочие специалисты с дипломами и допусками или без оных в конце концов и определяют само понятие «антиквариат» и наполнение его конкретными предметами.

Сразу скажем, что в пору формирования понятия «антиквар» старыми вещами занимались не одни только антиквары, поскольку их всегда было не слишком много. Наиболее распространены были брокантеры разного уровня и профиля, а уже за ними — целая вселенная старьевщиков разного извода. Эти профессиональные разновидности также занимались торговлей старыми вещами, содержали лавки, были завсегдатаями толкучих и прочих рынков.Но вернемся опять к этимологии: торговали они отнюдь не антиквариатом, а более посредственными предметами. Книгами в данном социуме ведали букинисты — они были сродни брокантерам, но имели свою специализацию — подержанные и старые книги, рукописи, реже эстампы.

Букинисты могли иметь свою лавку, но чаще были «холодными»: на лавку накоплений недоставало и свой товар они хранили дома и работали по принципу «волка ноги кормят». Страта старьевщиков также включала книжников, но еще менее рафинированных, нижнюю ступень этой профессии занимали помоечники. Последние, порой не беспричинно, ищут в мусорных баках жемчужину, которую кто-то счел хламом и вынес на улицу. Некоторым из них, наверное, везет. Автор, идя порой по улицам старушки Европы, нередко задает себе один и тот же вопрос: если сейчас по пути встретится контейнер для отходов с виднеющимися там старинными бумагами или книгами, то нырнет ли он в этот контейнер? И сам себе отвечает: да, безусловно. А если он будет с дамой или коллегой из местного университета? Увы, тоже, хотя и после недолгих колебаний. Природа любителя древностей как охотничий инстинкт у собаки — контролю почти не поддается.

Вторая половина ХX века сильно отразилась на ремесле торговца старыми книгами — старьевщики почти повывелись (хотя помоечники остаются до сего дня), букинисты же выдают себя за антикваров, но не слишком изысканное наполнение их лавок порой заставляет подумать о том, что такого «антиквара» стоило бы назвать скорее старьевщиком.

Новые технологии за последние пару десятилетий сильно изменили пейзаж интересующей нас области, и обычная букинистическая торговля в основном находится в стадии агонии, напоминая нам магазин пишущих машинок в компьютерную эру. Антикварная же торговля требует и знаний, и кругозора, и понимания предмета. Хотя, скажем честно, на нашей памяти и совершенно безмозглые индивидуумы осваивали эту профессию: наглость вполне заменяла им знания, а владение лестью приносило знакомства и, следовательно, спрос. Покупатели, впрочем, у них были столь же недалекими, поскольку природа требует гармонии даже в таком деле, как антикварная торговля.

Таким образом, употребляя словосочетание «антикварная книга», мы подразумеваем под этим понятием объект интереса именно антикваров, который, соответственно, является и предметом страсти коллекционеров (не путать с книголюбами). Эти две популяции и формируют интересующий нас микромир, который именуется «антикварным рынком» в широком смысле этого слова, а в нашем случае — зовется антикварной книжной торговлей. К этой же области традиционно относятся рукописные книги, а также и автографы, которые могут быть как на книгах, так и в виде отдельных предметов — писем, рукописей, официальных документов и так далее.

Букинистический магазин

То, как выглядит ныне в России букинистический магазин, — удивительное и в общем-то печальное зрелище. Я не говорю про ассортимент — он неизмеримо лучше, чем когда бы то ни было, но я говорю о принципах торговли. Экономическая модель букинистического магазина, выведенная веками традиционной торговли, умирает. Конечно, останутся единицы, но приговор этой сфере торговли в общем-то уже вынесен. У классической букинистической торговли ныне два палача, которые работают не покладая рук: интернет-торговля и неминуемое уменьшение читающей публики из-за развития других технологий получения информации. Можно возразить, что коллекционеры книг не читают — они их собирают; но все-таки в значительной мере любовь к книге как к предмету вырастает на фундаменте хотя бы школьного чтения, а чаще — любви к чтению вообще.

В любом случае, несмотря на бесчисленное множество антикварных книг, которые сохранились до наших дней, численность букинистических и антикварных магазинов в мире будет лишь уменьшаться. В результате рынок оставит лишь нескольких игроков, которые не без труда станут продолжать свой труд.

Каков же принцип букинистического магазина, традиционно сложившийся в Европе и еще лет двадцать пять — тридцать назад казавшийся незыблемым? Прежде всего — это магазин, владелец которого является собственником помещения и как минимум совладельцем продающегося в нем ассортимента книг. Только имея свое помещение, лучше с большим подвалом или примыкающим складом, возможно заниматься торговлей книгами с необходимой широтой — покупать и вывозить библиотеки целиком, собирать комплекты, годами ожидая недостающих томов… Притом сам принцип антикварной книжной торговли вообще состоит в том, что книга или предмет могут ждать своего покупателя годами и даже десятилетиями; антикварная книга — это не просто торговля «длинных денег», это торговля длиннющих денег. Именно поэтому так были часты в Европе, Америке и в дореволюционной России целые династии букинистов-антикваров, поскольку товар этот только дорожает со временем (тут важно все-таки угадать направление либо как минимум не вкладываться в один раздел), и в результате придет некий человек, который купит книгу. Рано или поздно каждая антикварная книга дождется своего покупателя, нужно только уметь ждать.

Этот принцип, когда даже если не по наследству, но магазины переходили целиком, «со всеми потрохами» от владельца к владельцу, способствовал некоторой патриархальности самого бизнеса, необходимости знаний, памяти, умению правильно сформировать цену — не продешевить, но и не «заценить». Казалось, что так будет продолжаться и дальше. Но нет. Это равновесие букинистического мира постепенно было нарушено: некоторые книги стремительно стали (и становятся) ненужными — цифровые копии и pdf-файлы удобнее и не занимают места; огромному числу людей книгу заменил интернет. Но все-таки мы говорим про обычные букинистические книги; антикварные же, повторимся, — книги не для чтения, а для коллекционирования. И здесь свое черное дело сделали большие интернет-ресурсы для поиска книг: сразу же начали страдать именно антикварные магазины, поскольку нынешний покупатель редко шатается по магазинам и рыщет по полкам — он сидит в поисковой системе и отсматривает рассылки или тематические выборки. Кроме того, если речь идет о рядовой книге (а не о шедевре, когда ненужное раздумье навсегда лишит тебя приобретения), то я, к примеру, действую следующим образом. Бывая где-то далеко, я не покупаю книгу, а фотографирую заглавный лист; возвращаясь же домой, нахожу в Сети экземпляр и часто покупаю его намного дешевле, нежели виденный в магазине. Помимо этого, почтой порой легче его получить, нежели везти из дальних странствий заваленный книгами багажник или чемодан. Конечно, интернет-покупки имеют множество подводных камней, но в целом такая «оптимизация», когда ты покупаешь дешевле у другого книготорговца, становится правилом. В результате число магазинов Европы и Америки стремительно уменьшилось; целые массивы книг XIX–XX веков оказываются нужными исключительно заводам по переработке бумаги, а хранение большого числа книг всегда стоит каких-то средств. Дешевле оказалось продать помещение со всеми потрохами, чем продолжать букинистическую торговлю при современных условиях. Одновременно рынок оказался наводнен «холодными книжниками», которые торгуют не выходя из дома, не обременяя себя ни помещением, ни штатом, ни порой даже налоговыми выплатами.

Кто же выжил? Тот, кто не сильно увлекался «макулатурой», отдавая предпочтение редким (а иногда и просто дорогим) антикварным книгам; тот, кто понимал, что есть книги, на которые можно завысить цену, но есть и такие, которые нужно продавать ради существования своего бизнеса без всякой жалости, просто чтобы избавиться. Как когда-то полагали, что книги середины XX века всегда будут иметь своего покупателя (к примеру, обычные альбомы-монографии стоили в 1980-х годах дороже рядовых книг XVIII века, то же касается многих «Литературных памятников» и тому подобного), но уже в 1990-х это оказалось совершенно ошибочным; так и рядовые европейские издания последних двух столетий оказываются отжившими свой век. Остаются «вечные ценности» — настоящие книжные редкости; как редкости былых веков, так и нарождающиеся, потому что каждая эпоха плодит свои предметы библиофильских мечтаний.

Торговля антикварной книгой в России после 1917 года — жалкие остатки того величия, которое она пережила в начале ХX века. 1917 год подписал приговор любой частной торговле; и если внутренняя торговля еще как-то дожила в коматозном состоянии до конца НЭПа, то торговля с заграницей была под запретом, поскольку вся внешняя торговля была в СССР монополией государства. То есть, собственно, обычный способ, которым были созданы многие замечательные собрания, когда по каталогам западных фирм можно было выписать себе нужный предмет (вспомним именно таким образом созданное великолепное собрание Н. П. Лихачева), ушел в прошлое. Кроме того, не было и финансовой возможности что-либо выписывать из-за рубежа, не говоря уже о том, чтобы можно было вести антикварный бизнес. Монополия в руках государства вылилась в создание АО «Международная книга» — лучшей в XX веке русской антикварной фирмы, которая была единственным поставщиком книг из СССР за границу и в условиях плана на валютную выручку предлагала невиданные шедевры любому обладателю твердой валюты. Конечно, и там вы не нашли бы ни пушкинских рукописей, ни «Путешествия из Петербурга в Москву», но в целом репертуар этих каталогов недосягаем для нашего времени.

После Второй мировой войны букинистическая торговля вошла в цивилизованное по-советски русло — магазины были обеспечены справочниками-ценниками, которые создавались в цитадели теоретической разработки букинистической торговли — Госкомпечати; в таких каталогах напротив каждого наименования была указана цена; превышать ее можно было лишь незначительно, при наличии оговоренных на такой случай особенностей экземпляра. Поскольку ценники эти устаревали постоянно, то знающие собиратели наотрез отказывались нести в магазин «каталожные» книги, продавая их помимо букинистических магазинов; отдушиной служило то, что немало книг все-таки не попадали в такие ценники, и ценообразование на них зависело от произвола товароведа.

Конечно, никаких больших запасов в советских магазинах не имелось, и наценка при комиссионной торговле также была стандартной (20%). Не было и речи о том, чтобы при магазине существовал склад или подобные атрибуты цивилизованной антикварной торговли — ведь самый принцип советской торговли не допускал затоваривания, к тому же нужно было постоянно «выполнять и перевыполнять» план реализации. Поскольку «Социализм — это учет», то следовало все всегда прописывать, заполнять огромные простыни списков… Покупка библиотеки целиком казалась делом немыслимым.

Я уж не говорю о том, что сдавать в букинист можно было далеко не все книги — ведь кроме каталогов-ценников существовал и внушительных размеров печатный «Список книг, запрещенных к распространению в книготорговой сети», и входившие в него книги (а часто все сочинения перечисленных авторов) не принимались в магазины. Да и те, которые принимались, перед выдачей в торговый зал просматривал специальный цензор, который ставил рядом с новой ценой свой номерной штампик, размером 10 х 14 мм, без которого книга не могла быть выдана в торговый зал. Наверное, будет любопытно, как расшифровывается информация такого штампа: буква в верхней части — первая буква названия населенного пункта, в котором находится магазин; цифра внизу слева — номер магазина, цифра внизу справа — персональный номер товароведа, которые в 1955 году, в связи с упразднением цензоров при букинистических магазинах, приняли на себя новую ответственность по отсеву книг с точки зрения цензуры.

Кроме того, до последних лет СССР законом запрещалась продажа через букинистические магазины книг без выходных данных, книг с грифами («ДСП (Для служебного пользования)», «Секретно» и тому подобное), книг с библиотечными печатями, «если они не погашены в установленном порядке». Эти требования были строги и вошли даже в правила, утвержденные приказом Госкомпечати в 1990 году.

Отдельно нужно сказать о продаже редких и особо ценных изданий, которые, собственно, и представляют для коллекционеров первостепенный интерес. Все правила букинистической торговли требовали направлять их в государственные хранилища; вот как выглядит формулировка инструкции 1990 года: «При покупке магазином уникальных изданий, представляющих большую научную, художественную или историческую ценность, директор магазина должен сообщить о них государственному книгохранилищу или музею, и только в случае их отказа от покупки эти издания передаются в торговый зал для продажи».

Такая система сама собой провоцировала бурное существование черного рынка, развитие которого сдерживалось государством посредством статьи 154 Уголовного кодекса РСФСР — «Спекуляция». И хотя в советские времена для осуждения по уголовной неполитической статье требовалось собрать необходимые доказательства — когда наступала надобность провести профилактику, такое делалось вполне четко и с соблюдением всех формальностей.

Министерство добра и правды всегда заботилось о нравственном состоянии граждан. Благодаря этой заботе львиная доля книжных перекупщиков имела в своем багаже эту статью, а заметное число не имевших — были на коротком поводке у людей в погонах.

Освобождение букинистической торговли наступило вместе со всеобщей свободой. Довольно быстро, как только было разрешено частное предпринимательство и была отменена соответствующая статья УК, наступил, притом стремительно, расцвет букинистической торговли, который стимулировался как собственно свободой торговли, запретом цензуры, так и свободой от документооборота — в частных магазинах книги стояли на череде полок, можно было рыться в них, находить жемчуг в грудах известной субстанции. Организации «груд» как раз и способствовал тот факт, что можно было купить скопом большую библиотеку, разделить ее по своему разумению, расценить ее, написав карандашом цену на каждой, и сразу отправить в продажу. При этом оформлялась документально вся покупка целиком (число книг и сумма), а при продаже книг выбивался чек, но этим документооборот ограничивался.

Теперь, когда новая Россия стремится не просто догнать Россию советскую, но и даже ее перегнать, опять наращивается документооборот: каждая книга и в магазине, и на складе должна быть оформлена, даже если это так называемые запчасти — фрагменты книг для замены, на случай исправления дефектных экземпляров… Конечно, такая система сама по себе вынуждает букинистов отказываться от больших объемов, а уж от недорогих книг — в особенности.

Но главная беда — невыносимо высокая стоимость торговых помещений, необходимых для антикварной торговли. В сущности, для хорошего магазина нужно иметь помещение в собственности, иначе вместо получения удовольствия и прибыли букинист будет денно и нощно думать об уплате аренды. Это не должен быть подвал, потому что рано или поздно ваше имущество будет залито или фекалиями, или кипятком. Но поскольку ныне в России расчет идет лишь на «быстрые» деньги, можно сказать на моментальные, то любые вложения в такой бизнес, как букинистическая торговля, оказываются если не убыточными, то наполненными тяготами, страхами, многочисленными рисками. Именно поэтому собственно букинистические магазины умирают.

Сохранились, или народились, несколько магазинов, на прилавках которых можно увидеть достаточное число действительно редких книг в пристойном виде. Это обычно объясняется богатым прошлым их владельцев или совладельцев — никогда нельзя создать хороший магазин антикварной книги, не имея к тому: а) серьезных книжных запасов и б) теоретических и практических знаний в указанной области (говоря современным языком, мозгов). А поскольку серьезный книжник за десять-пятнадцать лет работы уже сам собою представляет магазин, то время от времени образуется цивилизованный способ для продажи книг, ведь иначе можно в них утонуть, да и жить книжнику на что-то нужно, к тому же поиск средств для покупки книг — постоянная важнейшая необходимость.

Для некоторых антикваров магазин — это склад тех книг, которые он не смог сбыть сразу после покупки. М. С. Гольдин, умный и умелый антиквар, называл свой магазинчик на Тверской не иначе как «кладбище моих ошибок».

18+