Как экс-этуаль Мариинки Дарья Павленко (в 40 лет!) стала резидентом культового Танцтеатра Пины Бауш — он впервые приезжает на гастроли из Вупперталя в Петербург

Пина и «Полнолуние»

Наследница немецкого экспрессионизма, американского модернизма и свободного танца Пина Бауш просыпается знаменитой в 35 лет — в 1975 году в индустриальном Вуппертале выходит ее спектакль на музыку Игоря Стравинского «Весна священная». Молодая хореограф пересобирает сенсацию «Русских сезонов» Дягилева и создает свою собственную: артисты в ритуальных плясках демонстрируют сексизм и феминизм, отношения мужчины и женщины, трагедию жертвы и одиночества, беспомощность перед толпой и инстинктами — в театре, на сцене которого пот смешивался с торфом на полу, зрители столкнулись со своими страхами. Приняла ли Пину после такой шоковой терапии консервативная публика Вупперталя — родины Энгельса? Нет. Ей поступали угрозы, ее запугивали, из зала демонстративно выбегали. Но железная женщина танца решает закрепить успех и выпускает спустя год работу «Семь смертных грехов», где к хореографии она присоединяет пение и слово, танцовщиков одевает в классические брючные костюмы, женщин просит выходить на сцену на каблуках, а сценографа — сделать для спектакля копию мостовой вуппертальской улицы вместо пола. Раз и навсегда Пина Бауш рушит стену между реальностью и театром, раздвигая границы танца, соединяя его с драмой и словом. С этого момента великая немка становится для аудитории тем же, кем Марина Абрамович для мира искусства: проводником, медиатором и гуру коллективной практики со зрителем.

Икона стиля Пина Бауш, всегда одетая в черное, оверсайз и грубые мужские ботинки, вывела термин «танцтеатр» за пределы андеграунда: спектакли держат статус «маст-си» не один десяток лет и собирают аншлаги по всему миру, а ее имя знакомо даже тем, кто ничего не знает о современном танце. Герои фильма Педро Альмодовара «Поговори с ней» плачут на культовом спектакле Пины «Кафе Мюллер»; Хельмут Ньютон делает свой знаменитый кадр «Крокодил ест балерину» по мотивам ее спектакля Keushleitslegende, а Федерико Феллини приглашает Бауш сняться в своей притче «И корабль плывет» — в роли слепой графини. Друг и соратник Пины, режиссер Вим Вендерс после ее гибели в 2009 году от рака легких выпускает фильм в 3D «Пина. Танец страсти», и главный спектакль для него — «Полнолуние». Эту постановку и ривозит в Петербург ее труппа.

Почему Вим Вендерс выбрал для своего фильма спектакль «Полнолуние» как олицетворение Пины Бауш?

Там много страсти — той, с которой всю жизнь работала в своем театре Пина. Несмотря на свою немногословность и спокойную аристократичность, она все наполняла экспрессией «через край», и в «Полнолунии» очень ярко это показывают. Кроме этого, она всегда делала саму сцену одним из выразительных средств, и очень тонко работая с ней, давала постановкам дополнительную краску. Если в спектакле «Синяя борода» лейтмотивом становились сухие листья, в «Гвоздиках» — цветы, в «Кафе Мюллер» — стулья, то в «Полнолунии» это вода: она олицетворяет жизнь, любовь и чувственность. В одной сцене артисты обливают друг друга из ведер, в другой льют воду из бутылок в переполненные бокалы, в третьей просто идет дождь, в четвертой воды столько, будто перед нами берег океана. Взаимодействие человека с водой радикально меняет пластику тела. На сцене появляется большая импульсивность, ведь даже чтобы выплеснуть воду из стакана, надо приложить усилие. Получается, из-за этого приема степень накала эмоций растет — всё как под увеличительным стеклом.

Ты в нем принимаешь участие?

Сейчас я занята в двух спектаклях — это «Семь смертных грехов» и «Синяя борода». Первый — по либретто Бертольда Брехта, второй — по мотивам оперы венгерского композитора-новатора и фольклориста Белы Бартока. Оба были поставлены в 1970-е годы, когда в работах Пины появилась одна из ее главных тем — жестокое и кровожадное противостояние мужчины и женщины.

Как спектакли, которым почти по пятьдесят лет, принимает публика?

Бомбически! Я даже не ожидала! Когда мы отыграли первый спектакль, зрители буквально ликовали. На поклонах я даже спросила своего коллегу: «А у вас всегда так?» Он ответил, что да. (Улыбается.) В своих работах Пина всегда говорит о вечном, а само строение спектаклей и ее язык, замешанный на танце, слове и пантомиме, позволяет зрителю стать соучастником действия. На ее спектаклях у человека в зале всегда возникает свой собственный ассоциативный ряд, который он примеряет на себя. Она затрагивает такие человеческие струны, которые есть у каждого, и мы верим в то, что происходит на сцене.

Пина для тебя великая женщина?

Безусловно! Во-первых, Пина вывела немецкий экспрессионизм на мировую арену. Да, она была последователем основоположника понятия «танцтеатр» и своего учителя Курта Йосса, но именно благодаря ей это направление по-настоящему обрело форму. Во-вторых, женщина-хореограф — это просто великое дело: до сих пор их можно пересчитать по пальцам, а тем более тех, которые создают что-то уникальное и ни на что не похожее. К слову, Пина прошла путь от полного неприятия ее творчества и издевательств до всеобщего восторга и почитания, что говорит о сумасшедшем стержне, который был запрятан в этой маленькой скромной и деликатной женщине. В-третьих, она очень самобытна и до конца своих дней сохранила желание разглядеть жизнь, чтобы визуализировать ее на сцене.

Дарья и Вупперталь

В 2018 году прима-балерина Мариинского театра, выпускница Академии Вагановой, лауреат премии «Душа танца» и заслуженная артистка России Дарья Павленко пишет заявление об уходе — в канун своего сорокалетия, когда по всем традициям карьера балерины идет к закату. Почему звезда труппы покидает Театральную площадь? Просто хотелось выйти за границы возможного. В результате Дарья сначала едет в Вупперталь: нужно было научиться смешивать язык тела с навыками кричать и говорить на сцене. Потом ее приглашают исполнить партию Жорж Санд в балете Le Pari в Астраханском театре, а не так давно наследники Ролана Пети дарят ей права на миниатюру «Гибель розы», в которой танцевала Майя Плисецкая. Этой осенью у Павленко начинаются репетиции в спектакле «Ромео и Джульетта» в Театре Станиславского и Немировича-Данченко: режиссером станет Константин Богомолов, партнером — Лоран Илер, суперзвезда французского балета и ученик Рудольфа Нуреева. В феврале 2022-го запланировано возвращение в Вупперталь.

Как так получилось, что до тебя в компании Пины никогда не было балерин со статусом примы за плечами?

В театре Пины ты должен быть частью целого, где все равны. В труппе классического балета есть строгая вертикальная иерархия — здесь ее не существует. С одной стороны, у них нет солистов, а с другой — все главные. Важно понимать и принимать эти правила игры уже на старте, имея установку внутри, что ты такой же, как все остальные. Попадая туда, ты становишься учеником. Когда я только начинала репетировать, у меня было ощущение, что я как будто заново рожденная. И что самое смешное — они на меня тоже смотрели как на ребенка и удивлялись, почему я все быстро впитываю. (Смеется.)

Если до тебя не было прецедента, то как ты решилась написать им письмо?

Мне посоветовала это сделать Ана Лагуна — спутница и муза великого шведского хореографа Матса Эка. Мы с ней познакомились на фестивале «Дягилев P. S.» благодаря Наталье Ивановне Метелице. Я рассказала Ане, что ушла из Мариинского театра, а она, увидев какое-то сходство с Пиной, внутреннее и внешнее, спросила, не хочу ли я поехать в Вупперталь и поработать с компанией Танцтеатра. Так и родилась эта идея. Я написала письмо с просьбой пройти просмотр, отправив запись с моим исполнением Избранницы в «Весне священной» немецкого балетмейстера Саши Вальц, которая идет в Мариинском. И всё — они меня приглашают встретиться.

Как проходил просмотр?

Я приехала в Вупперталь на два дня. Мы учили фрагменты из трех спектаклей: «Синяя борода», «Весна священная» и Kontakthof. Они смотрели, как я могу расти, насколько быстро меняться, мои возможности коммуникации и способности впитывать новые формы. Например, работая с последним — наименее танцевальным — спектаклем, я должна была пройтись на каблуках и в обычном платье, проговорив элементарный текст о себе на русском, английском и немецком: «Меня зовут Даша, я из России, я замужем, у меня двое детей». Несколько месяцев была тишина, а потом мне написали и предложили контракт сразу на два спектакля — как приглашенной танцовщице.

Из-за пандемии твое сотрудничество с театром приостановилось. Ты продолжишь с ними работать?

Не так давно Танцтеатр пригласил меня принять участие в восстановлении спектакля «Орфей и Эвридика»: мы начинаем репетиции в феврале. Эту работу принято называть танцоперой: она сочетает в себе балет, оперу и драму. Спектакль считается одним из ранних шедевров Пины, наряду с культовой «Весной священной», которую я когда-то смотрела на кассетах в Академии Вагановой. Честно говоря, если бы мне кто-то сказал, что я буду танцевать в этом театре, я бы ни за что не поверила!

Восторг и свобода

Пина Бауш — великий визионер: она сделала коммуникацию и вербатим основой своего театра задолго до того, как это стало модным. С одной стороны, Пина общается со зрителем, с другой — с артистами. Работа над спектаклем всегда начиналась с бесед: Пина задавала вопросы — танцовщики отвечали, предлагала задания, например, просила написать телом свое имя — они импровизировали. Из лучших вариаций составлялись спектакли. Большая часть сочинений Пины — это коллажи из отдельных картин, номеров или фокусов, а артисты театра — это ее соавторы и такие же визионеры, как и она.

Когда ты приехала в Вупперталь, что для тебя, классической балерины, было самое сложное?

Расслабиться. (Смеется.) Но растворяться в команде было нетрудно: я делала это с удовольствием, хотя это нужно было делать, не теряя свою индивидуальность. Такое сочетание очень приветствуют в труппе. Надо сказать, что мне помог мой кордебалетный опыт, ведь слово «прима», которое тоже тебя держит в напряжении, я должна была оставить за бортом.

Как тебя встретила труппа?

Сначала смотрели как на инопланетянку. Особенно когда на утреннем классе я надела пуанты. (Смеется.) У них совсем это не принято: они занимаются или в носках, или босиком. Но для меня это было необходимостью: после Вупперталя я должна была участвовать в классическом гала. А потом началась работа над спектаклями, и артисты уже приняли меня на все сто.

Спектакли Пины Бауш отличаются экспрессией, которая может передаваться через плавную пластику под граммофонные мелодии, а может — через утрированные жесты или скособоченную походку. Как твое тело воспринимало такой язык?

Тяжело. Хотя это совпадает с моим внутренним пониманием того, что я должна делать на сцене. По большому счету свои партии в Мариинском театре я тоже пыталась насытить жизненными соками, даже если это был бессюжетный балет. Именно в этом я видела свою задачу, иначе я не верила бы в то, что я делаю. Для меня спектакль — это своего рода выход в астрал. Помню, как я танцевала в «Весне священной» Нижинского. В нем у тебя ощущение, что ты соль земли: стоишь в центре мироздания и аккумулируешь в себе всю энергетику Вселенной. Каждый раз перед финальной «пляской», на которой Избранница умирает и отдает всё, меня буквально била нервная дрожь от нетерпения. Делая последний круг, я уже кричала, потому что даже дышать не могла.

То есть в Вуппертале пластической ломки не было?

Была! Весь процесс был на самом деле мучителен! Нужно было узнавать свое тело. Где-то я должна была научиться кричать с разными интонациями, где-то — бегать по скользким листьям, которые радикально меняют твою пластику, где-то — висеть на стене, держась за маленькие гвозди. Было сложно, но когда текст Пины уже был внутри, наступило освобождение и счастье. Помню, как в спектакле «Синяя борода» я должна была поймать ощущение мантры в сцене с многократными повторами. И когда ты выходишь на одну волну с командой, наступает невероятное, почти первобытное ощущение единого целого.

Ты попала в Театр Пины Бауш в 40 лет. Он поменял тебя?

Он научил отпускать себя, кайфовать и не врать самой себе. Артисты Пины очень честны на сцене и в жизни. Такое отношение делает театр настоящим: его можно потрогать буквально физически — ощутить кожей. Для меня этот опыт — настоящий дар, который я даже не знаю, чем заслужила.

«Танцтеатр Вупперталь Пина Бауш» покажет спектакль «Полнолуние» в Александринском театре 16, 17 и 18 сентября.

Гастроли «Танцтеатра Вупперталь Пина Бауш» проходят в рамках Года Германии в России и при поддержке Гёте-Института.

Текст: Ольга Угарова

Фото: Ксения Ващенко

Стиль: Александра Сухоненкова

Визаж: Оля Змеюка

Свет: Иван Волков, Skypoint