Как инвестор ресторанов Duoband Сергей Лимонов начал коллекционировать петербургское искусство

Гастробар Duo появился в эпоху «азербайджанского прованса», когда модными были большие рестораны с «французской» мебелью, горшками с зеленью и коврами, в меню обязательно включались блюда из кавказской, среднеазиатской, итальянской и русской кухонь, а для улучшения продаж само меню состояло из сплошных фотографий. Это было важно в 2013 году — сетевые рестораторы подняли рынок, привили людям базовые гастрономические понятия, но пришло время небольших авторских заведений с шефами-визионерами. С Дмитрием Блиновым я знаком давно. Постепенно начал проникаться его гастрономической философией и понял, что он работает на рестораторов крупных холдингов, но играет не по своим правилам. Я сказал Диме: «Давай откроем твое место!»

Мы задумали итальянский ресторан на 500 квадратных метров на первом этаже в спальном районе — эту идею подсказал рынок. Бог нас миловал: арендодатель не согласился сдать пространство — испугался нашей неопытности в ресторанном бизнесе. После 6-ти месяцев дальнейших поисков Дима нашел помещение на Кирочной улице. На месте будущего Duo была маленькая пирожковая с тараканами. Когда я увидел помещение, то засомневался: куда людей будем сажать? Да и концепция гастробара была революционная. Дима решил со своим другом Ренатом Маликовым делать все вдвоем: готовить, убирать, мыть, обслуживать и общаться с гостями. Но уже через две недели после открытия количество гостей начало расти, и я понял, что мы быстро окупимся. Хотя изначально мыслей о деньгах не было. Для Петербурга Duo — знаковый проект, благодаря ресторанам Блинова мы, возможно, и стали называться гастрономической столицей. Гастрономия, современное искусство и образование — три вещи, в которых наш город может на равных конкурировать с Москвой.

5 лет назад Duo был вызовом общественному вкусу. Люди не хотели бронировать стол заранее, оставлять в гардеробе шубы за миллион, сидеть вплотную друг к другу. Покупка искусства для меня такой же выход из зоны комфорта — часто я выбираю вещи непонятные, на вырост. Мечта о коллекционировании появилась в 6-м классе после прочтения романа «Финансист» Теодора Драйзера, герой которого — харизматичный мультимиллионер, собирающий искусство. Мой отец — художник, но в 90-е он перестал создавать картины. Тогда люди искусства выживали, уходили в рекламу, полиграфию, кому повезло — в бизнес. Интерес к красоте мне специально не прививали, но я ощущал, что моя семья связана с культурой.

Первая моя покупка — картина ижевского художника, который приехал в Петербург и нуждался в деньгах. Затем пошли случайные приобретения, но года 4 назад я осознал, что пора нырнуть глубоко и коллекционировать системно. Главное в этом процессе — расти над собой, делать то, что неприятно и некомфортно. Смысл искусства художника Ивана Горшкова доходил до меня 2,5 года. Такая же ситуация с группой «Север 7». «Северянин» Саша Цикаришвили — несгибаемый человек, визионер и революционер, такой же, как Дмитрий Блинов. Саше надо и дальше гнуть свою линию, хотя иногда у меня возникает внутренний протест против его искусства, которое многим напоминает горы мусора. Но после выставок группы трудно пойти на что-то «красивое» и стерильное. Недавно я ездил в Венецию, смотрел ретроспективу великого художника Arte povera Янниса Кунеллиса — и мне показалось, что «Север 7» отчасти мощнее.

Я бы хотел оказаться в Париже 1910–20-х годов, чтобы поговорить с художниками, стоявшими у истоков фовизма, кубизма, сюрреализма. Но зачем нам машина времени, если в Петербурге и Москве живут художники, с которыми можно общаться здесь и сейчас и которые станут национальной, а может быть, и международной историей? В прошлом году я побывал на ярмарке Art Brussels, вернулся разочарованным. Уровень европейского искусства в сравнении с нашим показался очень продвинутым, а цены — почти такими же. Но чтобы разбираться в европейском contemporary art, надо жить в Европе — общаться с местными художниками, галеристами. Либо довериться посреднику. Если отдам право покупки советнику или арт-дилеру — это будет уже не мое собрание. Я лично решил покупать не более 4–5 работ в год на иностранных ярмарках, чтобы развивать себя как коллекционера и следить за тенденциями.

В моей стратегии коллекционирования есть три линии. Первая — вещи, связанные с такими понятиями, как антиконсьюмеризм, милитари, антимилитари, индастриал. Ню исключено — эти сюжеты вызывают эротические желания, а я ищу в картине духовные, а не материальные смыслы. Вторая линия — детские сюжеты, искусство, близкое к примитивизму, дадаизму. Например, Ася Маракулина, Анна Андржиевская, отчасти Леонид Цхэ. Третье направление — абстракция. Сейчас я даю себе послабление в плане сюжета и стараюсь смотреть на искусство более широко, чтобы не ограничивать себя строго заданными темами. Меня интересует новая форма, скульптура, инсталляции, а не только традиционная живопись. Я стараюсь собирать брутальные, жесткие вещи — мне не нужны гламур и салон. Также избегаю покупок работ признанных умерших авторов — слишком просто собирать всем известные и давно открытые имена.

Любой коллекционер начинает с уровня дилетанта. Ему тяжелее оценивать искусство, чем куратору или искусствоведу, для которых насмотренность — профессия. Но у собирателя есть преимущество: когда отдаешь за искусство деньги — то есть свою энергию — воспитание вкуса идет быстрее. Ты покупаешь, ошибаешься и в этот момент растешь.

До базового уровня профессионального коллекционера мне придется расти еще много лет. Свою коллекцию я пополняю каждый месяц, график покупок расписан на полгода. Бывают незапланированные приобретения на ярмарках и выставках. Признаюсь, что мои бюджеты в этом отношении трещат — я трачу больше, чем рационально могу себе позволить. Делаю это сознательно. Во-первых, чтобы быстрее «прокачать» вкус, а во-вторых — избежать покупки материальных вещей, которые на самом деле мне не нужны. Банально, но богатые люди не жалеют на смертном одре о недостаточно длинной яхте. Пройдя уровень роллс-ройсов, вилл, роскошных курортов и золотых унитазов, люди начинают заниматься благотворительностью, а кто-то собирает живопись. Я решил, что можно начать коллекционировать до обретения первого джипа, а тем более джета. Инвестиционный потенциал современного российского искусства сомнителен, поэтому коллекционирование для меня — это в первую очередь тяга к красоте, жизнь вне материального мира. Хотя присутствует и темная сторона коллекционирования — своеобразная наркомания, вещизм и шопоголизм. Об этом мало говорят, но то, что коллекционеры должны всегда носить справку от доктора, — факт!

Благодарим MYTH GALLERY за помощь в проведении съемки.

СТИЛЬ: АЛЕКСАНДРА ДЕДЮЛИНА
ВОЛОСЫ: ЕВГЕНИЙ РАФАЛЬЧУК
ТЕКСТ: АЛЕКСАНДРА ГЕНЕРАЛОВА
ФОТО: АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ