Все без ума от Зинаиды. В KGallery открылась выставка Серебряковой.

О Зинаиде Серебряковой заговорили после выставки Союза русских художников 1910 года — еще не ставший хрестоматийным «За туалетом. Автопортрет» был сразу же приобретен в коллекцию Третьяковской галереи. Зинаиде на нем — 25 лет, она живет в имении «Нескучное» Курской губернии, счастливо замужем за своим кузеном и растит двоих детей. «Здесь полная непосредственность и простота: истинный художественный темперамент, что-то звонкое, молодое, смеющееся, солнечное и ясное, что-то абсолютно художественное», — писал о ней «дядя Шура», Александр Бенуа. Примерно в то же время создает «Автопортрет с желтыми лилиями» «амазонка авангарда» Наталья Гончарова — художница стоит в мастерской среди картин, волосы убраны, черты лица грубые и мужественные — с легкими отсылками к живописной манере Ван Гога. Гончарова, Ольга Розанова, Любовь Попова через десятилетия получат признание искусствоведов и коллекционеров, но настоящая «народная» любовь и стопроцентное узнавание — только у Серебряковой.

Работы художницы с «улыбкой во весь рот» перетасовывались в разных комбинациях: от «Обнаженных» в Русском музее (40 женских ню-портретов) до масштабной ретроспективы в Третьяковской галерее два года назад. Кстати, всесоюзная популярность Серебряковой и миллионные тиражи репродукций связаны персональной выставкой 1965 года в Москве и Ленинграде — за два года до смерти в парижской эмиграции. Экспозиция произведений из частных коллекций в KGallery — особенная. Сама обстановка галереи, открытой коллекционером и знатоком Владимиром Березовским — приглашение к восприятию искусства без «стоп-крана», который сам собой включается в музеях, когда стоишь перед полотнами, известными с детства, а в голове крутится «не дышите на шедевр». Будет все, за что любят Серебрякову: автопортреты и образы современников, которые ей удавались не хуже, чем Константину Сомову, крестьяне из «Нескучного» — практически венециановские, портреты собственных детей.

Обаяние выставки создают аккуратно расставленные маленькие крючки. Например, письма ленинградскому искусствоведу Юрию Гоголицину 1966-67 годов, к которым прилагаются фотографии панно Серебряковой для дома барона Броуэра на границе Франции и Бельгии, и вдруг — послание от дочери художницы: «спешим поблагодарить Вас за ваше участие в нашем огромном горе». Рядом в витрине лежит виньетка с морским видом, ленточкой и цветами как на популярных, слегка китчевых, открытках конца 19 века, акварельные гвоздики — работы 15–18 летней Зинаиды, зарисовки в девичий альбом. Эскизы к «Автопортрету в костюме Пьеро» 1911 года — насмешка над рассуждениями о серебряковском натурализме и исключительном интересе к текущему моменту — не то, что у «ретроспективистов»-мирискусников брата Евгения Лансере и дяди Александра Бенуа. Одетая в блузон отвергнутого любовника из комедии дель арте, она стоит перед зеркалом, а мужская рука лежит у нее на груди. На этой домашней выставке, где хозяин пространства открывает свои собирательские запасники и присовокупляет вещи из других известных коллекций, можно наконец задать себе неприличный вопрос — за что все любят Зинаиду Серебрякову? Почему ее работы — идеальное попадание в тот самый дух времени, точнее его эстетику?

В одноименном музее хранится портрет Анны Ахматовой работы Серебряковой, возможно, самый необычный: вместо привычных острых линий, носа с горбинкой, как у Натана Альтмана — миленькое личико, с трудом отличимое от живописных «селфи» самой художницы. Своих героев и героинь она наделяет чертами, знакомыми по нам автопортретам: блестящие черные миндалевидные глаза, длинные ресницы, скулы, румянец, идеальная гладкая кожа — даже дети у нее как будто пропущены через фильтры photoshop — неприлично красивые. В голодном Петрограде начала 20-х дочь художницы учится в балетном училище, а Зинаида Серебрякова рисует балерин, в том числе утонувшую в Финском заливе Лидию Иванову — одну из героинь «Мании Жизели» Алексея Учителя.

На картине «Балетная уборная» из собрания Русского музея (в KGallery показывают эскиз) танцовщицы написаны так, что их спокойно можно поставить на постер бельевого бренда. Конечно, это преувеличение: все-таки у Серебряковой — волшебная сказка, а не безжалостная глянцевая ретушь. Зинаида преображает себя и портретируемых — на выставке есть архивные фотографии для сравнения. То, как она это делает — пример инстаграм-«нимфам», схожими до степени смешения, не только благодаря одинаковым губам и скулам, но и взглядам. В героях Серебряковой всегда есть осмысленность — в том числе у детей, которые «живут своей важной жизнью маленьких людей»

Есть такой жанр блогов, неплохо монетизируемый — «счастливая жена и мать». Зинаида Серебрякова, наверняка, собрала бы свой миллион подписчиков: до революции у нее был любимый муж, 4(!) детей, обаятельный быт в живописной усадьбе. Но главное — был талант все это передать без патоки и слащавой пасторальности, лучше всего — в наспех сделанных зарисовках: подсолнух, охапка проса, крыльцо усадьбы. Или в простом натюрморте: глиняная посудина, редька и луковица. На выставке есть один семейный портрет: Борис Серебряков, в форме железнодорожного инженера, читает детям книгу: вечер, над головой абажур, черты лиц не прописаны, поэтому мы не отвлекаемся на румянец и ресницы, но понимаем — людям за этим столом хорошо.

Почему нам хочется смотреть на семейные портреты Серебряковой? Может потому, что все они — о любви друг к другу и заботе, даже когда дела обстоят так, что хуже некуда: муж умер от тифа, имение разграблено, в петербургской квартире на улице Глинки уплотнение, денег нет, зато надо одной кормить детей и больную мать. В «Автопортрете с детьми» 1921 года на первом этаже KGallery передано это умение сохранить сложившийся семейный уклад во внутренней эмиграции. То, что на выставке нет «громких» музейных вещей или купленной в частное собрание за 5,9 миллионов долларов «Спящей девочки» — большая удача, шанс смахнуть с собственного восприятия Серебряковой налипшие штампы. Можно заменить «подготовительное» чтение искусствоведческих книг семейным неспешным завтраком в галерейной кофейне с окнами на Фонтанку — как говорится, seize the moment. А биографические данные и цитаты современников и исследователей предусмотрительно скомпонованы кураторами на экспозиции.