Пластмассовый мир победил: Русский музей показывает латексную скульптуру и арт-объекты из поролона

Мечты о монументальном пластике                           

В 1951 году Вера Мухина, автор знаменитого «Рабочего и колхозницы», заявила: «Нужно, чтобы художники и скульпторы подумали о пластмассе с точки зрения монументальности». В это время в недрах одного из строительных НИИ Киева ставили опыты по отливке станковых скульптур их синтетических смол. В подмосковном Кускове установили 4-метровые пластмассовые памятникии химикам Менделееву и Зелинскому. Правда, это были типичные советские монументы — новые материалы использовали исключительно из соображений экономии. «Произошел исторический парадокс. Вначале пластмассы заставили „работать“ в качестве заменителя другого материала и чужой формы, а затем их же обвинили в том, что они неоригинальны», — констатировали на Всесоюзной конференции, посвященной будущему художественных изделий из полимеров.  Русский музей показывает артефакт той эпохи — рельеф «Валентина» Юрия Нерода 1966 года, изображающий космонавта Валентину Терешкову. Через 50 лет тот же автор создал Зигмунда Фрейда — такого же «краснокожего», с фаллической сигарой.

Кстати, для оформления центрального павильона Торгово-промышленной выставки СССР в Лондоне Нерод исполнил фигуру Ленина из пенопласта — материал легкий и перевозить удобно. Возможно, если бы химическая промышленность продвинулась чуть дальше, то главные площади городов и городков заполнили бы пластиковые Ильичи, но коллаборации скульпторов и инженеров-химиков не случилось. Зато полимеры завоевали «малые формы» — целлулоидные куклы, мишки и бычки хлынули на прилавки советских детских магазинов. Ленинградский скульптор Лев Сморгон придумывал пластмассовые игрушки 20 лет: «Отходом порохового производства был целлулоид — из него придумали делать куклы. Мои куклы делались малыми сериями, каждая отдельно, по форме-матрице. Я не относился к этому как к халтуре. Но и не как к серьезной скульптуре — я делал кукол, а потом играл ими со своими детьми».

Полимеры и развитие технологий (те же 3D принтеры и станки с ЧПУ) дали шанс поработать трехмерно тем, кто никогда не сталкивался с гипсом или мрамором — ваятелей в традиционном понимании почти не показывают на «Пластической массе». Это не выставка скульптур из пластмасс — это объекты современных российских художников, которые работают с объемом: от надувных латексных абстракций Саши Фроловой до скрученных восьмеркой бегущих лент Аристарха Чернышева. По большому счету в Русском музее под ярлыком тематической «пластмассовой» выставки собрали топовых художников ведущих галерей страны — «Триумф», XL, Marina Gisich Gallery. Из Москвы привезли работыи групп Recycle, CrocodilePower, Ирины Кориной, Александра Повзнера. За петербургскую арт-сцену отвечают Иван Плющ, Ирина Дрозд, Денис Прасолов, Константин Новиков, Дмитрий Шорин (девушки с ангельскими крыльями в Пулково — это его) и Ольга Тобрелутс со сфинксами в шипованных ошейниках. Если бы проект делали в «Манеже», а не на последнем этаже Мраморного дворца, он стал бы августовским блокбастером. Кстати, объекты серии «Ангелы и демоны» AES+F, которые изначально планировали показать на «Пластической массе», можно увидеть на выставке группы в главном городском выставочном зале. Жаль, что «Первый всадник» «аеэсов», девочка на 6-метровом тиранозавре, больше перед Мраморным дворцом не стоит — а ведь это самая известная «монументальная пластмасса» в Петербурге.

Группа «Технология»

Резиденты московской галереи «Триумф» группа Recycle переводят тексты Бодрийара о симулякрах на язык гиперреализма так, чтобы было понятно школьнику: вот человек врос спиной в мусорный бак, а в руке смартфон — значит потребляет пустую, как белый шум, информацию. Мужчина закрыл глаза и сложил руки на груди, где процарапано  “sign up to iCloud”, все понятно — «Сон разума рождает чудовищ». Recycle два года назад представляли Россию на Венецианской биеннале, а затем просочились в парижский Центр Помпиду — с приложением, которое «дополняет» известные произведения искусства. Например, картину Георга Базелица Bildübereins перекрывает большой баннер со статистикой уникальных просмотров полотна за сутки. Кстати, последняя инсталляция группы «Вы достигли места назначения» прямо сейчас разместилась на площадке за «Манежем». 

Дуэт CrocodilePower окучивает то же поле, что и Recycle (их представляет одна галерея) — место человека в цифровой реальности. Девушка смотрит на свой гаджет через пучок голых веток, которые закрывают лицо — очевидная метафора. Серия CrocodilePower «Вне зоны действия» — это хоррор, воплощенный в 3D.  Лес для художников — главный герой, место, где не ловит мобильная связь и можно побыть в одиночестве. 

В 80-е американская художница Дженни Хольцер превратила банальную бегущую строку — уродливую примету мегаполиса — в материал для инсталляций. Например, в работе «Трюизмы» она пустила по светодиодной ленте 300 афоризмов, эксплуатирующих расхожие клише. Медиа-художник Арестарх Чернышев, лауреат Премии Кандинского, закручивает электронные панели в причудливые формы: они ленточными червями расползаются из мусорной корзины или сплетаются в клубок «цифровых» змей. В Мраморном дворце показывают сложившуюся «восьмеркой» строку, по которой пустили репродукцию «Девушки с жемчужной сережкой» Яна Вермеера — хаотичные пиксели складываются в шедевр и снова рассыпаются.

Латекс и пенопласт 

Почти целый зал отдали под фантасмагорические объекты Саши Фроловой из латекса. Год назад ее огромный остров-батут украшал Новую Голландию. Шоу Dolce & Gabbana ученица Андрея Бартенева и одноклассница Гоши Рубчинского наполнила ожившими парковыми скульптурами в латексных костюмах и прическах — получилось переосмысление эстетики галантного века, замешанное на кибер-панке. Эти же белые одежды попали в футуристическую съемку Николь Кидман для W magazine, а затем — на White party во дворе Академии Художеств. Прически и костюмы превратились в скульптурные формы, которые не отливают, но выдувают.  В интервью «Собака.ru» Саша рассказывала о возможном будущем своих арт-объектов «Еще я мечтаю запустить надувную скульптуру в космос. Можно сделать спутник с надувной оболочкой и присоединенной к ней коробочкой, в которой находится специальный порошок. А химическая реакция в безвоздушном пространстве образует газ, который эту оболочку надувает. И ты видишь с земли надувной объект как новую звезду».

Название выставки диктует внимание к форме. Поролон, пенопласт и полиэтиленовая пленка — материалы из ассортимента строительного магазина используют в современном искусстве не реже, чем в конкурсе «Очумелые ручки». Экспонент российского павильона на Венецианской биеннале 2009 года Сергей Шеховцов вырезал из пенопласта фрагмент ампирной станции метро, увенчанной камерами наружного наблюдения. Про увлечение мягким материалом художник пишет: «В 2001 году возникло ощущение мира как мягкой, аморфной, обманчивой материи. И первый проект хотелось сделать о том, что окружающий мир – это иллюзия. В целом это было поп-артистское высказывание. ... Но я много смотрел, анализировал и, думаю, выбрал правильно – в том числе и материал: из него можно создать целый мир, использовать и так, и этак. И своя философия у него есть». Если решите повторить арт-объект в домашних условиях — подумайте над краской. Пенопласт, конечно, податливее мрамора, зато очень капризен: одна капля «серебрянки» эффектно прожигает его за пару секунд. 

С пеноплексом знакомы те, кто делал теплоизоляцию своего дачного дома. Московский художник и скульптор Александр Повзнер кроит из него подобие африканских масок — тех, что в свое время вдохновляли Матисса. Выглядят сурово, но на самом деле — хрупкие, имеется наклейка — Fragile. Кирилл Челушкин — график, который может графитом на хосте создать атмосферу фильма ужасов в диапазоне от молодого Романа Полански до «Пункта назначения». Когда дело доходит до инсталляций, он отдает предпочтение видео-скульптуре: на фигуру из пенопласта проецируется трехмерное видеоизображение. Кстати, в 2017 году русский Forbes поместил Челушкина в двадцатку русских художников с самым большим объемом продаж.

Радикальная текучесть

За разнообразием полимеров в современном искусстве, собранных на выставке «Пластическая масса» скрывается неартикулированный тезис — говорить о текущем (и текучем) моменте на языке фигуративной скульптуры в «твердом» материале невозможно. Попытки «отлить в граните» что-то основательное и вечное проваливаются — дух времени скорее определяется словом «растекается», чем «застывает». Скульптура теперь — это воздушные шары, готические «злые буквы» Владимира Антощенкова (86-летний художник идеально схватил эстетику афиш клуба «Клуб»), «биоморфный радикализм» Дмитрия Каварги — акриловые «сопли» растекаются по металлической конструкции. Идея очевидная для искусства еще лет 40 назад, но Петербург — город консервативный.

Пластическая масса
Русский музей, Мраморный дворец 
22 августа –21 октября