Галерист, куратор и остроумный блогер открыла галерею собственного имени на Невском проспекте и сосредоточилась на качественном зарубежном контенте: за выставкой французского фотографа Shalvak последовали экспозиции израильского живописца Ильи Гефтера и молодого македонского художника Далибора Тренчевски. Для «Собака.ru» она составила словарик современного искусства.
АРТ-ЯРМАРКА Это то, чего в России нет. Поэтому многие судят об арт-ярмарках по «Арт-Москве» или по картинкам в «Фейсбуке». А когда приезжаешь на настоящую заграничную арт-ярмарку, жизнь сразу становится веселым карнавалом. Неожиданно выясняется: на этом карнавале почему-то надо так много работать, что от усталости иногда хочется просто обнять пол и плакать. Правда обидно, что за участие в таком карнавале приходится заплатить примерно как за сольник какого-нибудь Томаса Андерса. Причем за эти деньги он еще будет сидеть на соседнем стуле и не сводить с тебя восхищенных глаз. Но Томас Андерс не мой формат, поэтому я выбираю ярмарки.
ВИДЕО И НОВЫЕ МЕДИА С ними в России не очень. Потому что новые медиа, к которым теперь принято относить технологически навороченное искусство, подразумевают высокую техническую компетенцию, которую здесь приходится искать долго, нудно и потом работать с какими-нибудь ударенными на всю голову экспериментаторами. И еще новые медиа обычно требуют больших вложений. А поскольку совершенно непонятно, как эти вложения затем компенсировать, двигаться в данном направлении хочется, но не очень. Кроме того, у новых медиа есть такая непонятная штука, как тираж. То есть всякий объект может существовать в нескольких экземплярах. В честность игроков арт-рынка не верит ни одна из сторон, принимающих в нем участие, и на всякий случай связываться с видео опасаются. Хотя в проектах разных серьезных институтов новые медиа иногда бывают очень даже успешные. Правда серьезных институтов современного искусства в Петербурге примерно два — музейно-выставочный центр «Росфото» и фонд «Про Арте», поэтому и шансов регулярно наблюдать новые медиа у нас немного.
ГОРАДМИНИСТРАЦИЯ Про госорганы все почему-то думают, что они зло. На самом же деле если найти себе некоммерческих партнеров, то на деньги, которые они дают, можно делать вполне неожиданные и даже иногда остросоциальные проекты. Например, проект о проблемах аутизма, который мы в компании прекрасных психологов и родителей таких детей организовали на субсидию Комитета по социальной защите. Такие случаи сильно разнообразят галерейные практики и привлекают к искусству дополнительное внимание. Не говоря уже о том, что внезапно появляется шанс обрести какую-то гражданскую позицию и сделать что-то такое, отчего случается приступ невероятного удовлетворения собой и мирозданием.
ЖИВОПИСЬ Это то, что покупают чаще всего. Потому что русские покупатели любят, чтобы был холст, а на нем масло. Помнится, на заре моей галерейной деятельности страшной популярностью пользовались копии с малых голландцев. Я считаю, что так выражался у наших нуворишей синдром бедного детства: такой «Эрмитаж» был тем, что и понятно им, и выглядит дорого-богато. Если к живописи прикрепить какой-нибудь объект, покупатель сразу начинает нервничать и бежит сверяться в музей: делал ли уже так кто-нибудь из великих или ну его, зачем все это? А в наших музеях западного искусства XX века практически нет, поэтому им сразу становится страшно. Если у клиента не хватает денег на живопись, он начинает думать о графике. Потому что графика тоже вещь покупателям понятная, главное, чтобы по возможности без сложных наложений. Без всякого пошлого реди-мейда или там коллажа: про картинки из журналов все думают, что и сами их вырезать умеют.
ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ И КРИТИКА Если искусствоведения у нас немного есть, то критики почти совсем нет. Нам приходится жить и, увы, работать с полутора изданиями, которые вообще позволяют себе профессиональное — то есть не для людей — высказывание. Есть в Петербурге интернет-ресурс Art1 и он уже год делает нашу жизнь хоть как-то похожей на полную.
КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ Мы называем коллекционерами всех, кого угораздило купить искусство за пределами Перинных рядов и площади Отчаяния — так мы снобски именуем пятачок художников у костела Святой Екатерины на Невском. Хотя на самом деле настоящих коллекционеров у нас мало, а людей, у которых есть стены, — много. Но если человек задал себе планку какимто качественным искусством, скорее всего он так или иначе будет вовлечен в процесс и вкус его со временем улучшится. Разумнее бы, конечно, называть таких людей собирателями, но нам больше нравится слово «коллекционеры» — в нем как-то больше статуса.
МОНТАЖ/РАЗВЕСКА Это трудотерапия для деятелей искусств — дни, когда гуманитарии берутся за шуруповерты и в добровольно-принудительном порядке перемещаются из мира идей в мир вещей. Благоприятная практика, как с точки зрения физических упражнений, так и для развития смекалки.
ПРЕМИИ Художественные премии — это очевидный маркер повышения стоимости художника. У нас их мало, жюри везде состоят примерно из одних и тех же людей: комиссаров разных биеннале, музейных кураторов или критиков, но мы все равно упорно на них ведемся. Такая у нас профдеформация.
СТРИТ-АРТ Уличное искусство в галерее — это моя мечта. Вот только крутые зарубежные художники стрит-арта, имена которых представляют преимущественно такие же странные буквосочетания, как и их теги, в станковом формате сразу же стоят очень много денег, и существует опасность, что наши покупатели не поймут, почему это талантливо пересаженное с забора на холст оценивается настолько дорого. Но я обязательно это сделаю, хотя не завтра.
ХУДОЖНИК Типичный современный российский художник — персонаж очень умный. У него болит душа за судьбы родины вообще и за отечественное искусство в частности. Поэтому работать ему часто некогда, он все больше ходит по разным мероприятиям, выпивает все, что дают, и обсуждает, как неправильно устроен мир и местный арт-рынок. Нетипичные художники на вернисажах появляются редко, тихо гниют в своих мастерских, а потом выставляют всякое, от чего типичные художники начинают ругаться: мол, налицо кризис высказывания, кругом конец критического дискурса, а апокалипсис близок как никогда.
Фото: Саша Самсонова
Стиль: Вадим Ксенодохов
Визаж и прическа: Юлия Точилова
Платье Ermanno Scervino (Boscofamily), шляпа Eric Javits (ДЛТ), браслет и серьги Alexandra Koumba (Laboratory)
Комментарии (1)