Как команда ЦВЗ «Манеж» придумала выставку-блокбастер «Город-герой Ленинград» (приняли 150 тысяч посетителей!)

Как появилась концепция выставки? Почему ее важно было сделать сейчас?

«Блокада Ленинграда была чудовищной трагедией, настоящей гуманитарной катастрофой, которая унесла больше миллиона жизней. Но город выстоял, победив голод, холод и даже смерть.

Помимо очевидных просветительских и образовательных целей нам важно было дать людям возможность почувствовать историю, пропустить ее через себя. Наша выставка рассказывала о том, что происходило в Ленинграде в это страшное время. Как жили обычные люди, во что они верили и на что надеялись. Что помогло не пасть духом, ходить на работу, ухаживать за близкими.

Один из моих самых любимых экспонатов — свадебное платье, в котором в 1943 году венчалась Варвара Мясоедова, жительница Ленинграда. Платье для невесты было перешито из ночной сорочки Марии Бенуа, бабушки жениха. И это свадебное платье олицетворяет жизнь и любовь — все то, что сохраняло силу духа ленинградцев.

Нашей главной задачей было дать возможность зрителю прочувствовать эти события — и страшные, и такие трогательные, как эта история двух влюбленных. Это совершенно новый тип музейной коммуникации со зрителем. Поэтому выставка решена театрально. Здесь много декораций, драматических приемов, света, цвета. Проект получился очень сложным, эмоционально тяжелым, но наш зритель выходил с осознанием того, в каком великом городе мы живем».

Выставка собрана из тематических залов: про маскировку Ленинграда, эвакуацию, работу заводов. Зритель проходит по ним, слушая аудиоспектакль: голоса пяти ленинградцев как срез жителей осажденного города. Почему выбрали такой метод «полифонии»?

«Я изучил, как работают аудиогиды в других музеях, и мне не понравилось. Решил сделать полностью свою систему. Осталось огромное количество дневников ленинградцев, на их основе был написан аудиоспектакль, сопровождающей зрителей по выставке. В нем пятеро героев: молодого ученого Григория озвучил Тихон Жизневский, скрипача Бориса — Сергей Мардарь, воспитательницу детского сада Анну Александровну — Нина Усатова, мальчика Никиту — Ярослав Грабельный, Лену, студентку Академии художеств и члена отряда противовоздушной обороны, — Евгения Фадеева. Выставка создавалась как тотальная инсталляция, мы сделали разные пространства — некомфортные и уютные, темные и светлые, контрастные и нейтральные. Поработали со звуковой средой: где-то она статична, где-то перемещается. Каждый участник команды придумывал систему взаимодействия зрителя с предметами, чтобы человек физически ощутил себя в том историческом пространстве, о котором рассказывают экспонаты.

Мы выстроили выставку как лабиринт, потому что я задумывал все повествование как путешествие не только по блокадному городу, но и как путь во времени и пространстве. Систему узких коридоров, кстати, предложил архитектор Петр Толпин, потому что, изучая блокаду, мы поняли, что жители города в дневниках всегда описывали конкретные места— вот они на работе, на улице. Из этих фрагментов и сложилась полифония».

Экспонаты для зала о промышленности предоставили 15 заводов, что работали во время блокады и действуют сейчас. Как выстроили этот раздел?

«Центральный (и самый крупный) экспонат зала "Завод" — станок-линотип завода "Ленполиграфмаш" 1967 года выпуска. Аналогичные использовались в блокадном городе и на фронте для печати листовок и документов. Привыкнув к шуму машин — звукам завода, стоит рассмотреть плакаты из фондов Российской национальной библиотеки — агитационные и сатирические. Например, про тетю Дашу, что бесстрашно тушит зажигательные бомбы и сдает украшения в оборонный фонд.

В витринах собрали документы, фотографии, письма, заводские газеты и личные вещи рабочих предприятий. Получился некий слепок времени через призму историй конкретных людей, что трудились на заводах в блокадном Ленинграде».

Зал с Медным всадником эффектно иллюстрирует, как укрывали памятники Петербурга от бомб и разрушений. Вы курировали это пространство: какой фидбэк от посетителей?

«В команде мы разделили залы между собой, закрепив за каждым свой раздел. Маскировка города — как раз одна из моих тем. Первая реакция, когда посетители заходят в зал с Медным всадником, — молчание, шок. Памятник, внезапно появляющийся перед ними в натуральную величину, упираясь в крышу "Манежа", поражает. Концепция зала — как в блокаду изменился облик города. Памятник, кстати, не такой тяжелый, как кажется: постамент Всадника сделан из пенопласта. Но деревянный каркас настоящий, песок — тоже. На выставке мы также показываем подлинный проект укрытия Медного всадника, сделанный Государственной инспекцией по охране памятников в 1941 году. А еще схемы разрушений исторических зданий — все обмеры делались вручную, это невероятная работа! Не поверите, но во время блокады проходили архитектурные конкурсы, горячо дискустировали о реконструкциях. Скажем, Гостиный двор вернул первоначальный облик XVIII века как раз таки после блокады. В военное время даже прорабатывались планы по развитию города! Люди верили в возвращение мирной жизни и своей работой приближали ее.

Еще я работала над залом «Детство», по-моему, это одна из самых сложных тем. Изначально мы думали показать работу школ, но когда оказались в музее «Дети и дошкольные работники осажденного Ленинграда», нас настолько тронули истории воспитатлей, что тема трансформировалась. Моя любимая история — про Анну Александровну Люблинскую, заведующую детским садом, ее воспоминания блестяще читает Нина Усатова. Во время блокады детские сады работали, по сути, как интернаты: скажем, отец на фронте, мать погибла, и ребенка никто не забирает из сада днями, месяцами. Чтобы малыши чувствовали себя нужными и полезными, их занимали трудотерапией: они учились убирать за собой, мыть посуду, что-то чинить. Так что труд воспитателей был колоссальным, а они даже праздники детям устраивали! На выставке есть новогодний костюм снежинки, сшитый из медицинских бинтов. Он настолько накрахмален, что форма держится до сих пор».

Заведующий музеем Благово послужил прототипом твоего героя — мальчика Никиты из аудиоспектакля. Он под бомбежками читает «Детей капитана Гранта», это помогает ему выжить. Что ты чувствовал во время записи?

«Для моего героя жизнь во время войны — это обыденность. И мне было сложно его озвучивать: нужно было вжиться в эту роль. Озвучить так, чтобы люди поверили мне. Если бы оказался на его месте, наверное, я бы очень боялся и всегда был рядом с мамой. Но мой герой — несмотря на то, что гремели взрывы, он был один, — продолжал исследовать мир, хотел стать чемпионом».

В зале «Лаборатория» показано, как ученые бились над снижением смертности. Как устроен этот зал?

«Выставка построена в хронологическом порядке, и когда мы доходим до лаборатории — это конец осени 1941 года. Ученые и биологи начинают экстренно придумывать, как сократить потери, ведь они к этому моменту уже значительные. В "Лаборатории" мы освещаем четыре темы: донорство, эпидемии, авитаминозы и алиментарную дистрофию — заболевание, которое будет известно как "ленинградская болезнь". Ученым, кажется, удалось невозможное в заданных обстоятельствах: разработать пищевые добавки из непищевых веществ, создать кровезамещающие растворы.

Сотрудники Витаминного института разработали хвойный настой, богатый витамином С. Для этого отделяли хвою, а иглы обрабатывали лимонной или уксусной кислотой, дальше эссенцию фильтровали и разливали по колбам. Раздавали инструкции по приготовлению такого настоя дома, эта информация передавалась и по Ленинградскому радио. Для борьбы с эпидемиями проводилась иммунизация населения санитарными бригадами, они делали обход уцелевших домов. А ближе к весне 1942 года появились брошюры Ботанического сада об использовании дикорастущих растений в пищу. Отдельно хочется сказать о донорстве — только представьте: блокадный город за все время войны отправил на фронт 20 % от всей донорской крови и кровезамещающих растворов, полученных Красной армией! Ленинградский институт переливания крови буквально стал "фабрикой крови", закрывая потребности фронта и города. Благодарим за помощь в подготовке раздела всех коллег и особенно Военно-медицинский музей, где собран целый фонд по блокадной медицине».

Вы озвучили блокадника и музыканта Бориса, противоречивого и сомневающегося персонажа. Почему в итоге он остается в Ленинграде?

«Мой герой — скрипач, и сомнения, которые в нем бурлят, — это проверка себя на прочность. Кто я — тварь дрожащая или все-таки личность? Как-то он даже поднимает вражескую листовку, но участие в исполнении Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича (ей посвящен один из последних залов выставки) его окончательно убеждает, что нужно оставаться в блокадном городе и бороться. У Бориса из аудиоспектакля есть прототип — Лев Маргулис, концертмейстер Симфонического оркестра Радиокомитета. Я читал книгу его воспоминаний, в Доме Радио видел их репетиционный класс и помещение, где музыканты впервые раскладывали партитуру Седьмой симфонии. Был в комнатке, куда ставили буржуйку, чтобы они грелись, и где по сценарию жил мой герой».

Как вам кажется, что на выставке — самая большая удача?

«На мой взгляд, самое важное на выставке — это форма подачи. В основу аудиоспектакля легли дневники ленинградцев, переживших блокаду, так что фактически рассказ вели от первого лица. Повествование о жизни в осаждённом городе удалось сделать простым и понятным: показать повседневность, личные переживания, выбор, который приходилось делать каждому. Среди очень ярких экспонатов — стена объявлений, где мебель и другие ценности предлагали продать или обменять на то, что необходимо для выживания. Аудиоспектакль и экспозиция вместе сложились в симфонию голосов, которые точно передавали то эмоциональное напряжение в городе, которое было, в том числе, в самый сложный период — в первую блокадную зиму. Выходя с выставки, многие замечали эффект очищения, личного изменения. У людей формировались не только новые знания, но и появлялась эмоция — желание узнавать о блокаде дальше и больше».

Казалось бы, какая экономика во время блокады? А вы смогли собрать про нее целую экспозицию: сберкнижки, червонцы и даже лотерейный билет.

«Разумеется, в блокаду Ленинграда люди жили в условиях страшных ограничений. Но при этом товарно-денежные отношения никуда не делись. Хлебные, продуктовые и промтоварные карточки нужно было выкупать, включая те самые 125 блокадных граммов хлеба. Регулярно проводились подписки на государственный заем. В войсках были полевые кассы госбанка, военнослужащим выплачивали жалование. Нужно было поддерживать эвакуированные предприятия, платить зарплату рабочим и служащим, пенсии по потере кормильца — и тем, кто оставался в Ленинграде, и тем, кто ушел в ополчение. В общем, финансовая жизнь с трудностями, но продолжалась. Не было электричества, считали на счетах и арифмометрах, при свечах и керосиновых лампах. Но можно было положить деньги в сберкассу, копить или снять часть вклада. Проводились даже денежно-вещевые лотереи. Горожанин мог купить билетик и выиграть — деньги, каракулевые дамские пальто, ковры, обувь, письменные приборы, золотые и серебряные часы. Билет стоил 15 рублей, а выиграть можно было 50 000».

Выставочное пространство о Дороге жизни, отсылающее к землянкам, в которых на берегу Ладоги ждали эвакуации, минималистичное. Почему?

«В этом зале всего два подлинных предмета. Один из них — кусок кабеля связи из Музея истории города. Его холодной осенью 1942 года водолазы прокладывали по дну Ладожского озера. Второй — рельс из Военно-морского музея: осколок железной дороги, которую собирались провести прямо по льду Ладожского озера в конце 1942 года. Безусловно, это была утопия, но город нуждался в снабжении, искали любой выход. Железную дорогу так и не построили: блокаду прорвали раньше. Но история показательная. Блокада за время работы над выставкой стала моим большим открытием, несмотря на то что я живу в Петербурге всю жизнь. Конечно, в школе нам о ней рассказывали: о голоде, бомбежках, смерти. Но сейчас я открыл для себя, что во время блокады была и жизнь. Люди даже ходили в парикмахерские, влюблялись, рожали. Как сказал нам блокадник Никита Владимирович Благово, заведующий музеем истории школы Карла Мая: «Блокада – это не героизм, а “простое” гражданское мужество». 

Ваше главное профессиональное открытие во время работы?

«Знаковые лично для меня инсталляции — это "Медный всадник", "Разрушенная квартира" и "Мастерская художницы", они резонируют сильнее всего, в том числе из-за некоторых совершенно особенных предметов. В "Разрушенной квартире", например, есть настоящие блокадные санки: у них сняли сиденье и вместо него прикрепили металлический обруч, чтобы возить воду. Несмотря на то что всей квартире, включая подлинные предметы эпохи, мы задали единую фактуру, — санки оставили в их первоначальном виде. А во дворе "Мастерской художницы", например, растет настоящая крапива. Среди темного, по большей части каменного и холодного пространства зеленый росток, пробивающийся из пола, дает очень важную эмоцию. Конечно, одна из самых сложных инсталляций — "Медный всадник". Внутри квадратного черного зала и взаимодействуя с пространством "Манежа", этот объект, как мне кажется, работает очень сильно. То, как город в таких страшных условиях защищал свои архитектуру и памятники, поражает и восхищает».

Как говорить о блокаде, когда столько уже сказано? Назовите один исключительный сюжет, который поразил до глубины души.

«Говорить о блокаде сегодня в абсолютно трагическом ключе уже нельзя. Тема эта пугает. Очень многие люди, кстати, не хотели идти на выставку, потому что думали, что выйдут отсюда в очень тяжелом состоянии. И поэтому, когда Антон Оконешников предложил мне присоединиться к команде проекта, он сказал так: "Нам нужно из всего того ада, что происходил во время блокады, вытащить жизнь. То, что тогда могло приносить радость людям, — насколько это в принципе было возможно в тех обстоятельствах".

Когда я стала изучать материалы, поняла, что радости очень мало, ее нужно буквально выискивать, как бриллианты. При этом информации много — тонны историй, и что-то выделить сложно. Но на выставке, в зале блокадного рынка, есть экспонат — монетка, которая решила судьбу жизни ребенка. Это подлинная история. Мама подбросила эту монетку, чтобы решить, какого из сыновей будет кормить, потому что двоих она прокормить не могла. И это самый страшный, щемящий экспонат, который нам предоставил музей "А музы не молчали".

"Город-герой Ленинград" — один из самых сложных проектов в моей жизни. Все мы после него вышли другими людьми. Я прочла много дневников, чтобы создать те тексты, которые слышит зритель в наушниках. И один из них меня поразил тем, что он был очень оптимистичным. Григорий Зуймач — автор дневника — писал о блокаде совсем в другом ключе: он пытался поднять настроение людям, которые были вокруг него. Это был дневник, в котором были фразы: "Хотя бы на четвереньках, но пережить надо...", "слишком глупо умирать от голода — слишком много в жизни прекрасного, поэтому нужно выжить"».

Текст: Олеся Пушкина
Фото: Алексей Сорпов
Стиль: Олег Ульянов
Визаж и волосы: Мария Евсеева, Мария Швец, Ангелина Астанина, Лада Мячина
Свет: Владислав Скобелев / Skypoint

«Собака.ru» благодарит за поддержку партнеров премии «ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2024:

Эксклюзивного партнера, производителя премиальных украшений с российскими бриллиантами — ювелирный дом MIUZ Diamonds

Газпромбанк — официальный банк премии

Торговый дом «Рятико» с брендом ReFa — роскошным уходом для вашей кожи

«Моменты. Repino» — клубный малоэтажный жилой комплекс от девелопера «Абсолют Строй Сервис»

ASKO — мировой премиум-бренд по производству бытовой и профессиональной техники