Художница Ольга Тобрелутс об Аркадии Ипполитове и выставке его памяти в KGallery: «Только красота Петербурга примиряла его с самим собой»

Расскажите о выставке «Melancholia», вашем совместном кураторском проекте с медиаменеджером и журналистом Сергеем Николаевичем. Как и когда появилась идея его создать?

Когда мы теряем близких, в душе остается огромная дыра, которую так сразу не залатать (Аркадия Ипполитова не стало в ноябре 2023 года. — Прим. ред.). Хочется во что бы то ни стало, пусть хоть и в воспоминаниях, но продлить общение. Перечитывая тексты Аркадия, которые он писал для моих выставок, я заинтересовалась и другими, посвященными друзьям-художникам, и стала собирать их. Многие были почти утрачены — оставались на бумажных носителях в единственном экземпляре. Вначале казалось, что Аркадий почти не писал про российское современное искусство, но когда я собрала все тексты, то удивилась их объему и глубине.

Я встретилась с совладелицей и куратором KGallery Кристиной Березовской. Рассказала ей об этом уникальном материале, и она сразу предложила сделать выставку. Это было так чудесно, потому что Аркадию очень нравилось сотрудничать с Кристиной. Они много общались, когда готовили выставку Георгия Гурьянова в позапрошлом году. А Сергей Николаевич, близкий друг Аркадия, с удовольствием поддержал эту идею.

А что именно будет на выставке?

Мы с Сергеем совместно решили, что наше кураторское участие в выставке будет минимальным, что значительно облегчило работу с авторами. Все представленные работы художников были, по сути, отобраны самим Аркадием еще при жизни — он их упоминал в своих текстах. Если он писал о целом периоде, то мы искали работу из него по частным коллекциям. Хорошо, что существуют социальные сети — когда я написала о готовящейся выставке и сборнике статей и эссе Ипполитова, сразу откликнулся художник Даня Акулин, чей проект Аркадий курировал в галерее «Триумф» в Москве. Я, к своему смущению, упустила его из виду. Также объединить всех участников в одну команду, вовремя собрать документальные фотографии, подготовить изображения для книги и решить множество организационных задач помог Аким Неаронов, директор «Санкт-Петербургской Новой Академии» (АНО, которая с 2011 года проводит выставки художников «Новой Академии». — Прим. ред.).

Получается, что в центре проекта — фигура искусствоведа, а вокруг — художники, с которыми Ипполитов был связан. Такое переворачивание привычной ситуации. 

Да, это интересное наблюдение, но именно так и получилось. Иногда ощущалось, хоть это мистически прозвучит, его незримое участие в процессе подготовки. Все словно складывалось само собой. И в какой-то момент даже стало приобретать фантастические масштабы: выставка, концерт в Доме Радио (отменен из-за трагедии в «Крокус Сити Холле». — Прим. ред.), издание книги начали объединять друзей Аркадия, которые добровольно взяли на себя разные части в подготовке проекта. 

Как это будет выглядеть на практике? 

Архитектор выставки Антон Горланов, автор дизайн-концепции, сделал прекрасную экспозицию из собранного материала. Конечная ее точка — видеоинсталляция на музыку Леонида Десятникова «The Leaden Echo (посвящение Аркадию Ипполитову)» 2011 года. В ее создании участвовал молодой художник Максим Еруженец. «Melancholia» — название и выставки, и инсталляции. Оно о настроении и ощущении времени, которое транслирует Аркадий Ипполитов в своих текстах. Это размышление о конце прекрасной эпохи XX века, в котором еще можно было чувствовать и переживать столетие XIX-е со всем его романтизмом и любовью к классическому искусству и архитектуре.

Антон придумал интересный ход: цитаты из текстов Аркадия крупно распечатаны и расположены на стенах рядом с работами художников. Так они сами становятся полноценным художественным высказыванием. Выставка начинается с манифеста Ипполитова «Что такое "современный"?» — и зрителя уже не отпустят его тексты: они ведут через все залы, перекликаясь с работами его любимых художников.

Среди этих любимых художников — точно есть участники «Новой Академии» Тимура Новикова. Почему Ипполитов часто обращался к их творчеству? 

Сейчас молодому поколению художников невозможно представить, что современное искусство начала 1990-х почти полностью отметало фигуративность, провозглашая новую эпоху радикального, концептуального и абстрактного. Все, что было связано с изображением предмета или тела, считалось китчем и пошлостью. Самым известным художником в то время был «человек-собака» Олег Кулик. Самым известным произведением — видеодокументация перформанса, как Кулик, изображая пса, кусает на выставке известного западного куратора.

Конечно, в такой атмосфере не могло не родиться в противовес авангардное движение «Новая Академия». Его участники призвали молодежь отвернуться от «мерзости акционизма», провозгласили классическое искусство современным и самым прогрессивным из существующих. В их среде было модным наряжаться во фраки, говорить друг другу комплименты, уважительно обращаясь на «вы». Когда к этому прибавилась еще и музыка, это не могло не заинтересовать такого эстета, как Аркадий Ипполитов. Возлюбив всем сердцем Италию и ее классическую красоту, он искал в своем окружении единомышленников. Одним из первых проектов в российском современном искусстве, для которого он согласился сочинить вступительную статью, стала групповая неоакадемическая выставка «Passiones Luci». Аркадий писал так: «Поместить „Метаморфозы“ в контекст петербургской богемы — мысль смелая и откровенная. Похотливые жрицы и жестокие разбойники окружают бедную душу молодого художника, ищущего Верховную Богиню среди культурных руин нашего города». 

Название выставки еще перекликается с гравюрой Дюрера «Меланхолия». Почему ее так любил Аркадий Викторович? 

Я думаю, у него были ассоциации с собой и своим одиночеством. Единственная картина, которую он заказал художнику для своего кабинета, была копия этой гравюры. Это живопись Егора Острова, и, конечно, она тоже представлена на выставке.

К открытию выставки выйдет большой сборник статей и эссе Аркадия Ипполитова «Melancholia», дополненный воспоминаниями друзей и коллег о нем. 

Да, его подготовила «Санкт-Петербургская Новая Академия» совместно с KGallery. Благодаря гениальности и чуткому руководству Сергея Николаевича, который в своей жизни собрал и издал множество журналов и книг, написал море текстов и понимает в издательской деятельности намного больше меня, нам удалось собрать прекрасную книгу. Алексей Понятов, дизайнер, с которым мы работали над макетом, проявил ангельское терпение, потому что все делалось в самые сжатые сроки. Сергей, хорошо понимая законы последовательности текстов и создавая правильную атмосферу, не соглашался на компромисс, ведя твердой рукой процесс. Это было замечательным решением — собранные мною тексты Аркадия о художниках дополнить его же текстами-размышлениями и воспоминаниями о нем его друзей. 

Некоторые близкие сначала отказались писать что-либо из-за невозможности делиться сокровенным со всеми. Глубокая депрессия, в которой пребывала Люба Аркус, его ближайшая подруга, дала мне подсказку, как можно помочь и ей, и нашему изданию. Люба выпустила книгу Аркадия Ипполитова «Начало нового столетия. От декаданса к авангарду» (Последний присланный в редакцию журнала «Сеанс» текст искусствоведа. — Прим. ред.) и пригласила меня на ее презентацию в музей Иосифа Бродского «Полторы комнаты». Совершенно убитая горем и простуженная, она даже не могла говорить в начале. Но постепенно согретая дружеской атмосферой камерного мероприятия, Люба разговорилась и стала вспоминать Аркадия. Вытащив телефон, я записала на диктофон ее воспоминания, и уже дома вечером перевела их в текст. Утром переслала ей на почту с просьбой разрешить опубликовать. Люба поправила и дополнила — так появилось завершающее воспоминание нашей книги.

На выставке также будет написанный вами портрет Аркадия Ипполитова. Узнал от Сергея Николаевича, что он стилизован под Дориана Грея.

Мне нравится, когда картина рождает разные ассоциации. Никогда не спорю и не настаиваю на своей точке зрения, просто стараюсь взглянуть глазами смотрящего. И чаще всего соглашаюсь, потому что вижу новые ракурсы и смысловые оттенки, которые раньше не замечала.

Аркадия я написала таким, каким он мне запомнился во время нашего отдыха в Симеизе. Он заснул на дастархане в тени кипариса под ласковым крымским солнцем. И в этот момент я смотрела на него и думала, что он — очень красивый человек, невероятного ума и художественной одаренности, носит глубоко в себе внутренний надрыв, и эта боль делают его красоту еще более пронзительной и одухотворенной. Но портрет я написала только после его смерти. Так совпало, что как будто специально для выставки.

А когда и как вы познакомились с Аркадием Викторовичем? 

Это было в «Новой Академии» в начале 1990-х. Он приходил на выставки на Пушкинскую, 10. Тимур Новиков нас тогда представил друг другу. Это мимолетное знакомство не стало началом дружбы. Еще несколько лет мы просто здоровались и хорошо, если перекидывались парой слов при встрече. Потом случился проект «Золотой осел» (серия «живых картин» неоакадемистов по роману Апулея, придуманная в 1995 году. — Прим. ред.), но и это не сблизило нас.

Думаю, началом дружбы послужила наша совместная с Георгием Гурьяновым выставка 2000 года в музее Штиглица, которую придумал и курировал Аркадий. Он пришел уже забирать работы, а Георгий, как ни в чем ни бывало, продолжал их дорисовывать, хотя открытие на следующий день. Аркадий не мог решить, как в этой ситуации поступить, замешкался. Я увидела его смущение и пришла на помощь.

Говорят, Ипполитов был закрытым человеком. 

Я дружила с Тимуром Новиковым и Георгием Гурьяновым. Они оба были очень непростыми людьми и в общении, и в дружеских отношениях. Однажды я пережила зиму в сквоте на Фонтанке в начале 1990-х. Мы с Георгием всю зиму почти каждую ночь играли в шахматы. Тогда я поняла очень важную вещь: не надо ждать постоянной обратной эмоциональной связи, если твой друг денди, эстет и эгоист. Общение с ним дарит много другого, особенно художнику. Например, уникальное видение мира, невероятную эмоциональную поддержку именно тогда, когда ты этого совсем не ждешь, а все вокруг рушится и трещит по швам. И, конечно же, остроумный взгляд на, казалось бы, обычные вещи, странные поступки окружающих и то, что происходит в стране и мире. Такие гениальные парни вызывают зависимость. Они заняты своими размышлениями и если тебе доверяют, то делятся ими, а это уже дарит фейерверк удовольствия и радости.

Аркадий Викторович в тексте «12 месяцев. Ноябрь» как будто предугадал свою смерть. А еще говорил, что умрет, когда допишет статью о Гурьянове.  

Я очень благодарна Сергею Николаевичу, что он дополнил книгу «Melancholia» этим эссе Аркадия. Во всех текстах о современных русских художниках, вошедших в издание, он пишет через призму собственного восприятия. Чаще всего это большой материал, который заканчивается всего лишь одним предложением, в котором он вспоминает автора. Аркадий делает реверанс в конце, вспомнив, что именно этот художник создал произведения, которые заинтересовали, чтобы написать текст. Через их изображение он раскрывает себя и свой взгляд на мир.

Георгий Гурьянов перед смертью просил меня сделать каталог и выставку, а куратором хотел бы видеть Аркадия Ипполитова. Я пообещала и не могла этого не выполнить. Аркадий согласился, взялся писать текст — и сочинял его восемь лет. Когда же, не выдержав, я на третьем году ожидания напомнила ему, он ответил, что мне нужно набраться терпения. Ведь написав текст Георгию, он умрет, а планов еще так много. Конечно, я больше не вспоминала о каталог, и, соответственно, о выставке.

Но Аркадий не забыл. Некоторые нетерпеливые кураторы возмущались, требовали уступить им эту работу, но я ждала, заранее приняв любое его решение. Как впоследствии оказалось, он писал не вступительную статью на пару страниц, а большой текст, в котором Георгий был главной действующей фигурой, с помощью которой он анализировал ушедшую эпоху.

Чем для Ипполитова был Петербург?

Мне кажется, всем. Именно с Петербургом проводил все свое время — с короткими перерывами на встречи. Встреча заканчивалась, и он снова оставался один на один с городом. И это одиночество было так мучительно и так вдохновенно, что мне иногда казалось, что, жалуясь на него, он через какое-то время начинал уставать от постороннего присутствия и стремился уйти. Но стоило ему остаться одному, снова хотелось тепла и общения. Нерешаемая дилемма, и только красота Петербурга примиряла его с самим собой. Поэтому он с такой радостью показывал друзьям свои любимые маршруты прогулок по городу. Словно делился чем-то очень личным и сокровенным.

В своем тексте в книге вы вспоминаете, как вместе отдыхали и летали на парапланах. Выходит, что Аркадий Ипполитов был не только человеком, который носит отличные костюмы, и интеллектуалом из кабинетов Эрмитажа, но и тем, кто мог заниматься экстримальным видом спорта? 

Личность Аркадия хранит много тайн. И это верно, что он был разносторонним человеком, не желающим демонстрировать каждому свои увлечения. Даже я узнала много нового, собирая по крупицам этот сборник текстов и воспоминаний. Думаю, Аркадий с каждым выстраивал свои отношения, и они не были похожи на другие. Этим он и отличался от всех — своим индивидуальным смелым восприятием мира, в котором был открыт экспериментам и путешествиям.

Выставка «Melancholia. Памяти Аркадия Ипполитова» будет проходить в KGallery с 27 марта по 28 апреля. 26 марта в 19:00 вернисаж по пригласительным билетам. 

Кураторы — Сергей Николаевич, Ольга Тобрелутс. 

18+