Искусство выходит на биржу! Когда NFT-копии живописи и музыки станут обычным источником пассивного дохода?

В начале октября стало известно, что компания Public, которая позволяет создавать инвестиционные портфели, предложила своим клиентам новую возможность — вложиться в саундтрек к легендарному мультфильму «Шрек», вернее, в права к нему. Компания выпустила почти 90 тысяч акций стоимостью по 10 долларов — их обладатели получат долю от отчислений за показы «Шрека» или воспроизведение музыки к нему.

Фиксированной доходности от этих акций не гарантируют — ведь никто не знает, сколько раз будут показывать мультфильм в разных странах мира. Однако в компании уверяют, что и в 2021-м, и в 2022-м права на музыку к шедевру от DreamWorks давали больше 8% годовых. В Public заявили, что их цель — «позволить инвесторам построить современный или даже постмодернистский портфель».

Над созданием «постмодернистских» предложений для инвесторов активно размышляют и в России. В начале же октября стало известно, что Московская биржа прорабатывает возможность выпуска цифровых финансовых активов (ЦФА), которые могли бы стать новым инструментом для инвесторов.

Незадолго до этого руководитель цифровых проектов и продуктов Мосбиржи Николай Труничкин говорил о том, что в России уже выпущено ЦФА на 30 млрд рублей и этот рынок находится только на этапе формирования.

Как искусство может попасть на биржу (и при чем тут NFT)?

Слова «биржа» и «искусство» не так часто оказываются в одном предложении. Если, конечно, не говорить о случаях, когда бывшие торговые залы переоборудуются для размещения музейных коллекций, как в Петербурге или в Париже. Сделки с культурными объектами все же, как правило, происходят в тиши галерей или на площадках аукционных домов. Сам же рынок искусства у многих ассоциируется с эксцентричными миллионерами, филантропами и коллекционерами.

Между тем реальность серьезно отличается от этих повседневных стереотипов. Покупка картин или статуй может быть вполне рациональной стратегией приумножения денег. Так, еще в 1970–1990-х годах Пенсионный фонд британских железных дорог (BRPF) систематически вкладывал миллионы фунтов в произведения импрессионистов, старинные книги, древнее китайское искусство.

Однако арт-рынок традиционно был и остается довольно закрытым, правила игры на нем зачастую непубличны, продавцы и покупатели остаются неизвестны. К тому же речь, как правило, идет о покупке и продаже огромных по своей цене объектов, стоимость которых в сотни (а то и тысячи раз) превышает возможности рядового инвестора, который хочет вложить небольшую сумму в надежде на сохранение сбережений, а возможно, и сравнительно небольшой заработок. Если же речь идет о правах на медиа-продукты — записи песен, копии фильмов, — то они долгое время вообще не рассматривались как инвестиция.

В последние годы ситуация коренным образом меняется, и немалую роль в этом играет технология NFT — (Non-Fungible Token, то есть создание уникальных цифровых объектов. — Прим. ред.). Музеи — в том числе Эрмитаж — экспериментируют с созданием цифровых копий своих признанных шедевров. Есть и другие примеры: американская компания Royalty Exchange уже несколько лет предлагает музыкантам делать на основе своих песен NFT, а инвесторам — покупать их или же вкладываться в права на музыкальные произведения.

В 2023 году в Институте культуры Сотби (основан при одноименном аукционном доме) даже была защищена диссертация на тему влияния NFT на рынок искусства. Ее автор Франческа Осборн сделала вывод, что технология blockchain может придать этому направлению большую прозрачность и понятность для обычного человека. Примерно такого же мнения придерживаются и профессионалы финансового рынка. Так, руководитель цифровых проектов и продуктов Мосбиржи Николай Труничкин недавно озвучил предположение, что развитие цифровых финансовых активов позволит решить проблему розничного инвестора на арт-рынок.

Примерно так же видит ситуацию аналитик ФГ «Финам» Леонид Делицын. «Покупатель сможет стать совладельцем произведения, которое слишком дорогое, чтобы он мог приобрести его в одиночку. А потом это произведение может купить за несколько сот миллионов, скажем, новый город на насыпной дамбе в Персидском заливе, планирующий стать культурным центром. К примеру, Qatar Museums приобрела за $300 млн. картину Гогена, которая принадлежала частному владельцу, но была выставлена в музее в Базеле. В будущем на подобных сделках сможет заработать широкий круг владельцев ЦФА», — предположил он в беседе с «Собака.ru».

В чем преимущества «цифрового Гогена»…

Как полагает в беседе с «Собака.ru» кибердизайнер Никита Реплянский, продажа цифровых прав, «безусловно, может быть инструментом как инвестирования, так и развития рынка искусства».

Леонид Делицын обращает внимание на одно важное преимущество таких инвестиций — цена на произведения искусства (и связанные с ними цифровые объекты) довольно слабо связана со стоимостью других активов. «Рынок произведений искусства важен тем, что соответствующие индексы лишь слабо коррелируют с акциями и облигациями (сильнее с золотом и платиной), т. е. можно инвестировать туда, чтобы диверсифицировать портфель вложений. Скажем, можно неудачно вложиться в искусственный интеллект, но заработать на условном Гогене», — поясняет он свою мысль.

Это соображение подтверждается историческим опытом — так, после знаменитого Биржевого краха 1987 года начался бурный рост цен на предметы искусства. Это, в том числе, объяснялось притоком на арт-рынок средств биржевых спекулянтов.

Кроме того, инвестиции в искусство могут потенциально совмещать в себе средства сбережения и владение интеллектуальными правами, напоминает в комментарии для «Собака.ru» Павел Сидоркин, директор по продуктам «Атомайз». Именно эта компания в сентябре вместе с Эрмитажем и «Интеррос» впервые в России представила платформу «Цифровое искусство», на которой инвесторы впервые в России могут торговать гибридными цифровыми правами (по сути, NFT) на объекты искусства.

«Цифровое искусство является инвестиционным инструментом. Его можно покупать, обменивать и продавать на платформе Атомайз, — пояснил «Собака.ru» Сидоркин. — Кроме того, этот инструмент несет в себе и благотворительную составляющую. Инвестор в цифровое искусство помогает сохранить культурное наследие России и вписывает свое имя в историю великого музея. Средства от продажи цифрового искусства направляются на реставрацию реальных объектов из коллекции Государственного Эрмитажа. Благодаря таким проектам музеи будут находить деньги на реставрацию хранящихся в них шедевров и привлекать к искусству новую аудиторию. Мы используем этот инструмент, чтобы сохранить наш культурный код».

… а в чем недостатки?

Как объясняет «Собака.ru» Ольга Новинская, юрист практики по интеллектуальной собственности/информационным технологиям АБ «Качкин и Партнеры», под понятием «инвестиции в цифровые объекты» могут скрываться очень разные операции. «Поэтому инвестору важно понимать, что является предметом сделки», — подчеркивает она. Иными словами, вкладываясь в NFT-картины современного художника или в саундтрек к любимому фильму, важно осознавать, что именно человек приобретает и можно ли это потом продать.

Есть и еще один аспект. Как утверждают представители «Атомайз», их платформа «Цифровое искусство» регулируется Центральным Банком РФ, и цифровые объекты, которые продаются на ней, находятся полностью «в правовом поле».

Однако Ольга Новинская предупреждает, что в остальном нормативное регулирование NFT-технологий «не поспевает за развитием отношений в этой области». Поэтому фактически многие сделки с токенами на основе песен, картин или других произведений искусства, вполне легальные за рубежом, у нас могут оказаться как бы вне закона.

«На данный момент права в отношении NFT не названы законом в качестве цифровых прав, а также отсутствуют какие-либо правила для NFT-площадок, — добавляет она. — Кроме того, в России не легализовано использование криптовалют, в то время как [большинство] операций [в мире] с NFT совершаются именно с помощью криптовалют. Так что в России инвестиции в NFT сложно назвать защищенными, поскольку регулирование в целом склоняется к запрету использования криптовалют в расчетах, а NFT едва ли признаются объектом гражданских прав».

Наконец, предупреждает эксперт из адвокатского бюро «Качкин и Партнеры», есть и другие основания с осторожностью вкладывать деньги в NFT или права на какие-то произведения искусства в России. «Если речь идет про востребованные, проверенные временем произведения или работы известных авторов — это более надежные инвестиции, поскольку есть основания полагать, что они останутся так же востребованы некоторое время, — полагает Новинская. — Инвестиции в новые произведения или произведения авторов, которые не успели стать известными, — менее надежны. В эпоху Интернета многократно увеличилось количество творческого контента, при этом срок так называемого активного потребления контента сократился. Невозможно угадать, какие объекты искусства окажутся востребованными и способными принести инвестору доход».

Впрочем, полагает Никита Реплянский, как минимум часть этих проблем можно решить, если создать соответствующую экосистему. «[Надо внедрить] прозрачную и понятную юридическую структуру для инвесторов и, возможно, организацию консультаций и оценки произведений. Как бы ни хотелось молодым художникам, рынок искусства не похож на открытые NFT-площадки, он имеет свою структуру, авторитеты, чье мнение принимают в расчет инвесторы и коллекционеры. Эти же авторитеты могут послужить важнейшим мостиком между новыми технологиями и старыми парадигмами рынка. Также обязательным условием должны быть безопасные, понятные и доступные технические средства инвестирования, возможно даже, компании-посредники, сопровождающие технически сделки, сохраняя кибербезопасность всех участников подобных сделок».

В свою очередь основатель школы Masters и галереи диджитал-искусства Masters Digital Полина Бондарева в беседе с редакцией сказала, что «не стала бы говорить» об NFT-искусстве в контексте финансовых инструментов и возможностей для инвестиций.

Когда это станет распространено в России?

Как отмечает Павел Сидоркин из «Атомайз», первыми инвесторами уже запущенной площадки «Цифровое искусство» станут «так называемые early adopters, которые любят инновации». Однако он уверен, что в перспективе — это потенциально новый рынок. «Его успех будет зависеть от таких факторов, как удобство клиентского пути, развитие инфраструктуры и функциональных возможностей (формирование и показ коллекций, торговля ГЦП, интеграция с другими площадками-аналогами и тому подобных факторов)», — считает Сидоркин.

Никита Реплянский отмечает, что рынок NFT огромен, хоть и находится сейчас в нижней фазе в связи с крипто-зимой. Тем не менее некоторые отечественные художники успешно продают и сейчас свои произведения, несмотря на эти условия. Даже после завершения крипто-зимы, полагает Реплянский, высокоприбыльные инвестиции в NFT вряд ли станут распространенным способом сбережения капитала для по-настоящему массового инвестора. Чтобы зарабатывать здесь, нужно быть очень глубоко в теме, заниматься этим, как работой. Однако нельзя не отметить существование огромного комьюнити коллекционеров, которые любят данный рынок. Через цифровые токены они получили возможность приобщиться к жизни и творчеству художников, к их проектам.

В свою очередь Леонид Делицын из ФГ «Финам» уверен, что в конечном итоге инвестиции в NFT на основе произведений искусства (или их аналоги, существующие в российском правовом поле) все равно появятся. К этому, по его мнению, подталкивает существующая ситуация на инвестиционном рынке.

«В России тоже необходимо расширять возможности для инвестирования (не доводя, однако, неквалифицированных инвесторов до больших потерь), поэтому инновационные инструменты появятся и здесь», — заключает он.