В Русском музее открылась выставка собрания музея AZ «Параллельные вселенные. От абстракции к артефакту»

Меценат Наталия Опалева — смелый и уверенный коллекционер. Когда Наталия в 2015 году совместно с Полиной Лобачевской основала в Москве музей AZ, посвященный ее любимому художнику-нонконформисту Анатолию Звереву, не все верили в успех — никто ранее подобного мономузея в России не открывал. Но в итоге оценили подход и профессионализм команды Опалевой и арт-директора Полины Лобачевской. Дочь коллекционера Георгия Костаки, Алики, даже подарила частному музею более 600 работ Зверева.

С годами коллекция музея расширилась до 2500 работ, охватив творчество и других представителей московского и ленинградского андеграунда и представив настоящий «портрет эпохи». Грандиозная выставка в Русском музее «Параллельные вселенные. От абстракции к артефакту», где представлена часть коллекции Наталии Опалевой, стала настоящим событием в Санкт-Петербурге.

Наталия, коллекция музея AZ выросла из вашего личного увлечения Зверевым — оглядываясь назад, изучив творчество других нонконформистов, вы бы выбрали еще кого-либо для создания мономузея?

Музей AZ действительно задумывался как музей одного художника. Творчество Зверева как представителя московского андеграунда 1960-х безгранично и невероятно разнообразно. Великий коллекционер, обладавший острым глазом и идеальным вкусом, Георгий Дионисович Костаки говорил, что Зверев был достоин музея еще при жизни. При всей моей любви и уважении к другим художникам-шестидесятникам, вряд ли удалось бы сделать еще один мономузей. Работы многих разлетелись по разным странам и коллекциям, собрать их даже для одной персональной выставки — проблема! Не говоря уже о музее с постоянной экспозицией…

Но мне кажется, что есть еще один художник, музей которого получился бы очень интересным и живым, — это Франциско Инфантэ. В этом году ему исполняется 80 лет, он продолжает активно работать и каждое лето придумывает новые серии артефактов. Кроме того, у Франциско невероятная семья: все дети и внуки получили по наследству самое большое сокровище — талант. Это мог бы быть музей о целой династии Инфантэ — уникальный случай!

По каким принципам вы собираете музейную коллекцию?

Моя коллекция ограничена рамками московского и ленинградского нонконформизма, но даже при всей строгости отбора уже сейчас это более 50 художников и около 2,5 тысяч работ только этого круга и времени. Удивительно, но до сих пор бывают открытия: появляются совсем ранние, неизвестные работы — это всегда потрясение и радость. Недавно моя коллекция пополнилась двумя ранними работами Немухина и Мастерковой 1962 года. Это был период их совместной жизни и общего увлечения абстракцией. Работы приехали из Франции, где находились много лет. То, что они вернулись в Москву и будут показаны на одной из наших ближайших выставок, — большая удача, на мой взгляд.

Сейчас в коллекции музея 2500 картин нонконформистов, а большую часть работ Зверева передала музею дочь Костаки. Расскажите, пожалуйста, как так получилось? Почему коллекция отдана в дар частному музею, не государственному?

Алики Костаки подарила музею Анатолия Зверева около 600 работ. Причем это были произведения самого яркого периода художника 1957–1960-х годов. Многие искусствоведы считают, что именно в это время он создавал свои самые выдающиеся картины и рисунки, хотя с этим можно и поспорить. Решение было принято Алики в первый день нашего знакомства: она была несказанно рада тому, что в Москве открывается музей Толечки Зверева, как его звали в семье Костаки. Известно, что Зверев был любимым художником Георгия Дионисовича, хотя он и отказал ему в руке своей дочери.

Почему работы были подарены частному, а не государственному музею?

Я думаю, причин несколько, но одна из главных — Алики прекрасно помнит, как трудно было ее отцу расставаться с половиной коллекции русского авангарда, которую необходимо было оставить Третьяковской галерее. Это было условие их выезда в Грецию. И только спустя 40 с лишним лет в Третьяковке появился зал Костаки, прошла выставка, посвященная великому коллекционеру, изданы книги о коллекции.

Расскажите, пожалуйста, как формировалась выставка «Параллельные вселенные»?

Выставка «Параллельные вселенные» имеет для меня особое значение. Это определенный этап развития коллекции, показ ее главных работ. Важно, что это происходит в Русском музее, в одном из главных музеев страны. Первые месяцы подготовки к выставке были посвящены отбору произведений, наиболее ярко представляющих собрание и эпоху оттепели. Это время удивительное само по себе, породившее плеяду талантливых музыкантов и композиторов, режиссеров, поэтов, каждый из которых стремился найти свой собственный язык и свой путь в искусстве.

Вместе с главным хранителем коллекции Натальей Волковой и художником-постановщиком Анатолием Голышевым были придуманы основные принципы построения экспозиции. Хотелось показать каждого художника корпусом самых важных работ, представленных в коллекции. И в то же время надо было выстраивать определенную линию, ведущую посетителя по залам от начала до конца. Вторая часть названия выставки — «от абстракции к артефакту» — дает в какой-то степени логику построения выставки, но все же это весьма условно.

В процессе развески работ произошла удивительная история. Кто-то из сотрудников Мраморного дворца вспомнил, что две работы Немухина, купленные мною на «Сотбис» из коллекции Бар-Гера, уже висели в этом зале в 1996 году, когда Бар-Гера впервые привезли в Россию свое собрание и показывали его в Русском музее!

В чем особенность работы частного музея с государственной институцией? Почему такое сотрудничество необходимо и важно? Часто ли вам приходится сталкиваться с мнением общественности, что частные музеи существуют исключительно для зарабатывания денег и как коммерческий продукт?

Мне кажется смешным предположение, что частные музеи создаются для зарабатывания денег. Ни один музей не может быть прибыльным предприятием, если оценить его так, как принято оценивать проекты в бизнесе. Всегда есть спонсор — частные инвесторы или государство, без помощи которых музейная институция просто не смогла бы существовать. Частный музей, обладающий серьезной коллекцией, становится интересным для партнерства, и музейный обмен важен для частного и государственного музея. Довольно часто именно в частных коллекциях есть редкие работы или неизвестные имена, ведь серьезные коллекционеры живут своим собранием, посвящают всю свою жизнь поискам и сбору информации о художниках и работах, и иногда им улыбается удача.

Нет ли желания создать большую концептуальную экспозицию, собрав работы выдающихся авторов Москвы и Петербурга, участников Бульдозерной и Газаневской выставок? Могло ли это стать ежегодным проектом, например, в Санкт-Петербурге?

Идея создания общей институции, посвященной шестидесятникам, причем не только художникам, давно уже витает в воздухе. И, наверное, рано или поздно это будет сделано. Это действительно могла бы быть общая для Москвы и Петербурга платформа, так как круг нонконформистов не ограничивается только московскими художниками, были очень яркие фигуры и в Ленинграде: Евгений Рухин, Евгений Михнов-Войтенко, Арефьев и его круг.

В государственных музеях неофициальное искусство представлено очень слабо. В 1960–1970-е годы работы нонконформистов не покупались и не принимались в государственные собрания, да они и за искусство не считались, если честно… А потом лучшие работы разошлись по частным коллекциям и зарубежным собраниям и музеям. Именно поэтому собрать и показать коллекцию художников-шестидесятников и через их творчество рассказать об эпохе лично мне кажется очень важным.

Почему нонконформистское искусство и авангард приобрели популярность в последнее время? Может быть, есть ощущение усталости от искусства современных художников?

Искусство шестидесятых сейчас действительно вызывает большой интерес. Об этом много говорится и пишется: издаются книги, проходят выставки, а наши отечественные аукционы иногда поражают качественными работами нонконформистов, продаваемыми за хорошие деньги. На мой взгляд, это абсолютно заслуженно. И я не боюсь пресыщения от выставок шестидесятников, так же как и от первого авангарда. И то, и другое явление — часть нашей истории и часть мирового художественного процесса, кто бы что ни говорил.

Каждая новая выставка или новая публикация дает новое знание о предмете, выявляет новую грань или забытое имя, поэтому пусть выставок и книг будет больше! Если говорить о современном искусстве, как оно может надоесть? Это же тоже часть нашей жизни, причем очень интересная. Когда есть возможность, как говорится, из первых рук узнать, о чем думал художник и что его волновало при создании работы. Мир стремительно меняется, человека со всех сторон обложили новыми технологиями и искусственным интеллектом, которого мы уже начинаем побаиваться, — в творчестве спасение! Просто тут надо производить отбор, выбирать близкое для себя искусство. Помните девиз Пегги Гугенхайм? «Любите искусство, дружите с художниками!»

Насколько финансово-экономическое образование помогает вам в организации работы музея? Как вы считаете, кто вообще важнее для музеев в принципе — человек с искусствоведческим образованием или талантливый управленец, который рассматривает музей с точки зрения правильной отстройки всех бизнес-процессов?

Лично мне экономическое образование не раз помогало в жизни при создании новых проектов, в том числе и музея. Я думаю, что идеальный руководитель для музея — это всесторонне образованный человек, соединяющий в себе мастерство искусствоведа и талантливого управленца. Но такое сочетание бывает редко, поэтому очень важна команда. Если удается собрать даже несколько профессионалов-единомышленников, успех любого предприятия обеспечен! И если руководитель горит идеей проекта, он сумеет найти и увлечь правильных людей, грамотно организовать процесс, рискнуть в каких-то случаях и даже пойти ва-банк ради достижения успеха.

Интервью: Анна Сметанина

Фото: Ольга Белоусова

Продюсер: Мария Зайцева

Стиль: Дарья Макаренко

Визаж: Ксения Никандрова