Основатель семейной арт-империи Михаил Сасонко — о том, как собрать свою коллекцию искусства

Драгоценности, антиквариат, искусство — почему именно эти три направления?

Интересно заниматься бизнесом, где можно узнать что-то новое. И в драгоценностях, и в антиквариате, и в искусстве я был абсолютным профаном. Ювелирная сфера заворо­жила меня в начале 1990-х, когда на отечественном рынке вдруг появились драгоценные камни, как из «Волшебника Изумрудного города». Хотелось быть причастным к такой красоте. Я начал инвестировать деньги в знакомых ювели­ров. После второго провала (и полной потери вложений) разозлился, решил взять дело в свои руки. И если б не моя упертость, давно бы его забросил. Поверьте, это не самый прибыльный бизнес, несмотря на блестящую мишуру. К тому же с творцами работать совсем не просто. Я искал надежных профессионалов по рекомендациям. И мне повезло встретить художников Владимира Лопатина, ко­торый создавал музейного уровня вещи, и Татьяну Хромо­сееву — она разработала для Sasonko коллекцию «Образы русского балета». А настоящий свет в окошке появился после знакомства с православным ювелиром Владимиром Михайловым: он делал для РПЦ панагии, кресты, гребеш­ки в камне и латуни.

Получается, именно «Владимир Михайлов» — ваш флагман или все же «фамильная» Sasonko?

Sasonko — мой маркетинговый просчет. Украшения из нашей главной «балетной» коллекции хорошо про­даются только в Европе. А в России деньги и культура находятся в разных карманах. Камнерезные миниатюры по эскизам Шемякина тоже популярны не на родине. Особенно их ценят японцы — фигурки просто cметали посетители азиатских экспо и туристы в Гранд Отеле Европа. Директор Токийского балета, которая приез­жала на мероприятие в честь выпускниц Вагановского, купила украшение из шемякинской коллекции, чтобы передать принцессе Японии.

А наши представители власти?

Имен не назову, но мне кажется, что почти у всех уже есть кресты, охранные кольца, настольные серебряные изделия к Пасхе от Владимира Михайлова. А еще они есть у коро­левы Испании: лет десять назад она накупила «сувениров» и себе, и всем родственникам.

Как ювелирные бренды и Arts Square Gallery пере­живают пандемию?

Ювелирные — без значительных потерь. Сейчас благо­даря моему сыну Григорию запущен удачный ювелирный коллаб Sasonko со «Смешариками» к их 18-летию: в линей­ку вошли подвески и запонки из серебра, белого золота или платины. Все они прекрасно продаются на сайте. А вот галерею даже первая волна коронавируса лихо отбросила назад в развитии. Платформы для онлайн-продаж на нача­ло локдауна просто не было.

Зато сейчас для интернет-магазина вы оцифро­вали почти все 5 000 картин. Как собирали такую большую коллекцию советского и современного искусcтва?

Долго. Время от времени что-то покупал для себя по принципу «понравилось» на развалах московского верни­сажа и у приятелей, которые баловались арт-дилерством. Дом за несколько лет заполнился живописью от пола до потолка. Для галереи, которую мы открыли в 2017-м, работы выбирал тщательнее. Сперва у меня были кон­сультанты, но теперь в искусстве полагаюсь только на свой вкус. По крайней мере, в советском. 1960-е — начало 1980-х — не такой уж большой пласт, в котором всего не­сколько корифеев: сложно запутаться. А до этого периода заметных работ еще меньше: в СССР была фабрика пропа­ганды, а не арт-мир. Зато тот период можно назвать самым свободным от рынка. Художники имели твердый госза­каз, а в остальное время могли творить по-настоящему.

Экстремально дорогой живописи в Arts Square Gallery нет, хотя имена вы собрали громкие — авангардист начала века Кристиан Крон (две его картины находятся в постоянной экспозиции Эрмитажа), советские художники Арсений Семенов, Евсей Моисеенко, Исаак Бродский, Георгий Нисский, Дмитрий Налбандян. В чем фокус?

Фокус простой. Я беру либо шедевр не очень раскрученного художника, либо работу известного мастера, но из серии или на специфическую тему. Картина «Ленин в деревне» Кима Бритова за счет главного персонажа досталась недо­рого. Похожая мизансцена с Брежневым на целине — здоро­венное полотно в духе соцреализма от художника Алексея Жабского — тоже не разорила. Иногда сюжет играет на по­нижение стоимости. Хотя сейчас брежневская эпоха, кажет­ся, актуализируется. Много исторических параллелей.

Удавалось ли наткнуться на недооцененное вла­дельцами или скупщиками сокровище?

Чтобы кто-то принес картину Маковского на продажу? Чудес ни разу не случалось. Наоборот, часто люди за­вышают стоимость домашних реликвий на несколько порядков. А эксперты иногда — игроки того же рынка и могут лукавить в оценках. Их около десяти на страну. Плюс тридцать антикваров и сто покупателей. Даже под­тверждение от большого музея — не гарантия того, что вы нашли жемчужину. Например, очередную вариацию «Ги­тариста» Василия Тропинина одобрили в Русском музее, но забраковали в Третьяковке.

Как неопытному юзеру не ошибиться с покупкой искусства?

Либо сверяться с аукционными справочниками и запра­шивать консультации экспертов (например, директора нашей галереи Артема Магалашвили), либо ориентиро­ваться на современное искусство. Живой автор, за редки­ми исключениями, — это не слишком завышенная цена плюс возможность обратиться к художнику лично, чтобы исключить подделку.

Текст: Алла Шарандина

Свет: Skypoint